Сговор США и Саудовской Аравии с целью подрыва цен на нефть, а также финансирование американцами афганской войны, подорвали и без того ослабевшую к тому времени экономику СССР, державшуюся на поступлениях от продажи нефти.
Существование двухполюсного мира сдерживало США от проявления истинного лица капитализма. Фактическое устранение второго мирового полиса – Советского Союза – давала Соединенным Штатам возможность набраться сил для дальнейшей мировой экспансии.
Процесс глобализации из стихийного стал превращаться во все более упорядоченный, управляемый государством и даже институционально оформленный. Среди правящих элит получил распространение неолиберальный подход, основанный на отказе от государственного регулирования и либерализации экономики. Арсенал его рецептов и аргументов был довольно скуден и сводился к расширению индивидуальных свобод, ограничению государственного вмешательства в хозяйственную жизнь и ориентации на рынок. Многих политических деятелей соблазнила возможность переложить ответственность на рынок за существовавшие трудности. Крупнейшие же корпорации увидели в неолиберальной глобализации не только удобный способ избежать государственного регулирования, налогового обложения и контроля национальных демократических институтов, но и возможность устранения путем выборочного применения принципов либерализации некоторых элементов прошлого (например, программ социального обеспечения), а также перспективу создания новых центров власти, формирования будущих правил рыночной игры на глобальном уровне.
Если в либеральных странах неолиберальная политика проводилась осторожно и селективно, с четкой установкой не разбивать устои общества, то в отношении других стран (особенно периферийных) требования неолибералов были более категоричными. Детали этих требований неоднократно уточнялись, но их суть неизменно сводилась к либерализации торговли и цен, дерегулированию предпринимательской деятельности, всемерному сокращению хозяйственной функции государства, строго фискальной политики.
Особое значение придавалось приватизации государственной собственности (которая может выправить ситуацию с бюджетными поступлениями), а позднее в центре внимания окзались вопросы стабилизации финансовой системы, сбалансированности бюджета, в частности путем формирования экспорта. Этот пакет требований получил широкую известность благодаря американскому экономисту Джону Уильямсону под названием «вашингтонский консенсус». Он представлял собой список из 10 политических рекомендаций для стран, желавших реформировать свои экономики:
1) бюджетная дисциплина (крупный и устойчивый бюджетный дефицит способствует инфляции и бегству капитала; следовательно, правительства должны удерживать его на минимальном уровне);
2) приоритеты общественным расходам (субсидии должны быть сокращены или отменены вовсе; правительственные затраты должны быть перенаправлены на образование, здравоохранение и развитие инфраструктуры);
3) налоговая реформа (база налогообложения «должна быть широкой» и предельные ставки налогов «должны быть умеренными»);
4) процентные ставки (внутренние финансовые рынки должны определять размеры процентных ставок данной страны; позитивные реальные ставки процента препятствуют бегству капитала и увеличивают накопления);
5) обменные курсы валют (развивающиеся страны должны принять «конкурентные» обменные курсы, которые будут стимулировать экспорт);
6) либерализация торговли (тарифы должны быть минимизированы и никогда не должны применяться по отношению к промежуточным товарам, необходимым для производства экспорта);
7) прямые иностранные инвестиции (зарубежные капиталовложения могут принести необходимый капитал и квалификацию и потому должны поощряться);
8) приватизация (частная промышленность функционирует более эффективно, поскольку управляющие или «имеют прямую личную долю в прибылях предприятия», или «подотчетны тем, кто ее имеет»; государственные предприятия следует приватизировать);
9) дерегулирование (избыточное правительственное регулирование может способствовать коррупции и дискриминации более мелких предприятий, не располагающих широким доступом к высшим эшелонам бюрократии; правительства должны дерегулировать экономику);
10) права собственности (права собственности должны быть укреплены; слабые законы и плохая правовая система снижают стимулы к накоплению и аккумулированию богатства)[4].
Идеи, проистекавшие из «вашингтонского консенсуса», имели огромное влияние на экономические реформы во многих странах. «За исторически короткий срок в капиталистическое товарно-денежное обращение были втянуты огромные районы и сферы человеческой деятельности. Резко выросли международный товарооборот и движение капитала между странами. Складываются новые пропорции и расстановка сил между хозяйственными субъектами, экономикой и политикой, производством и финансами и т.п. Экономика многих стран приобрела ярко выраженную экспортную ориентацию.
Для создателей этой схемы ее формулирование в конце 80-х годов совпало с внезапным крахом советской системы. Разочарование в социалистических идеях и принципах центрального планирования, которые в свое время были также распространены во многих развивающихся странах вне советского блока, создало острую и широкую потребность в альтернативном наборе идей относительно организации экономической и политической жизни. «Вашингтонский консенсус» стал неким временным заменителем всеобъемлющей идеологической конструкции, за которую хватаются миллионы людей в стремлении упорядочить свои мнения о событиях внутри страны и за рубежом, свои суждения о государственной политике и даже свое поведение в некоторых сферах повседневной жизни. Его привлекательности способствовали самоуверенный тон («консенсус»), ориентированность на предписание и его происхождение в Вашингтоне, столице процветающей империи. Натиск «вашингтонского консенсуса» усиливался потребностью недавно избранных администраций, ориентированных на создание рынка, преуменьшить цену и раздуть достоинства проводимых ими экономических реформ, а также отсутствием внушающих уверенность альтернатив, предлагавшихся пользующейся зачастую дурной репутацией оппозицией. И если даже этого всего было недостаточно, то окончательную неотразимость этому товару придавала настойчивость Международного валютного фонда и Всемирного банка, ставивших условием предоставления займов согласие на проведение вдохновляемой консенсусом политики реформ»[5].
«Относительная простота и предполагаемая достоверность «вашингтонского консенсуса» не воплотились в практике рыночных реформ 90-х годов. Власти часто реализовывали неполную версию модели, и результаты оказывались весьма отличными от того, что было обещано политикам, ожидалось людьми и предсказывалось в эконометрических моделях МВФ и Всемирного банка»[6].
Глобализация во многом обязана влиянию оказанному рекомендациями «Вашингтонского консенсуса». Устранение препятствий международной торговле и инвестициям «запустило» процесс глобализации. «Обострилась конкуренция между странами, между корпорациями, а также между странами и корпорациями. По-новому начинают взаимодействовать конкуренция и научно-технический прогресс, происходит их более тесное переплетение и взаимное подхлестывание. Расширяющиеся международные рынки открыли новые просторы для внедрения научно-технических достижений, роста производительности, рационализации производства (особенно в США, Европе и Японии). Общепризнано, что глобализация была важным фактором беспрецедентных успехов американской экономики в 90-х года. Однако воздействие глобализации на периферийные страны оказалось гораздо более противоречивым. С одной стороны, она форсирует анклавную модернизацию и вестернизацию отдельных слоев населения, с другой – стратифицирует общество и маржинализирует значительную часть человечества.
Исторически основными центрами мирового хозяйства были наиболее технически и хозяйственно передовые страны. Однако последние десятилетия мировое хозяйство и особенно его центры сильно изменились. Резко возросла роль научно-технического прогресса, информатики и финансов как определяющих факторов экономического развития; соответственно приумножились масштабы деятельности и хозяйственная мощь ТНК и мировых финансовых центров. Ведущие международные экономические организации (ОЭСР, МВФ, ВТО и др.) постепенно превращаются в центры формирования институционально-правового каркаса неолиберального мирового экономического порядка. Их деятельность все больше взаимоувязывается; ее идеолого-пропагандистское обеспечение осуществляется высококонцентрированными международными группами средств массовой информации».
«Если ранее глобализация подталкивалась в основном державами-гегемонами и их ТНК, то теперь этот процесс приобретает собственные мощные движущие силы с новой системой мотивации».
«На протяжении 1997-1999 гг. форсированно обсуждались многочисленные варианты разработки «новой международной финансовой архитектуры», однако важнейшие предложения в этом направлении наталкивались на серьезное сопротивление финансовых кругов. Начиная с 1999 г., когда финансовый кризис пошел на убыль, обсуждение преобразований было свернуто.
Иными словами, внешнеполитическая составляющая неолиберальной глобализации в основном успешно преодолела бури конца XX в. Однако идеология, а с ней и легитимность неолиберальной глобализации оказались существенно подорванными. Отражая преобладающие умонастроения, журнал «Бизнес уик» писал: «Головокружительные дни глобализации прошли. Если некогда считалось, что простое распространение рынка уничтожит бедность, распустит диктатуры и объединит разные культуры, то сегодня одно упоминание глобализации вызывает озлобление, разногласия и упреки... Отчаяние вытесняет эйфорию; оборона сменяет триумф. Две волны протеста свидетельствуют о растущих сомнениях в способности глобализации творить добро»[7].