Видимо, ландшафтно-климатические условия были благоприятны для ведения оседлого комплексного земледельческо-скотоводческого хозяйства с доминантой скотоводства. Оно составляло основу хозяйства андроновцев и являлось главным источником средств существования, обеспечивавшим их мясом, молоком, шерстью, шкурами, топливом и костью для поделок. На первом месте был крупный рогатый скот, на втором – мелкий, на третьем – лошадь. Так же андроновцы разводили собак для охраны. Захоронения собак при погребениях и в специальных могилах свидетельствуют о культе этого животного. Но главным культовым животным у них была лошадь, свидетельством чему служат их скульптуры и изображения, а также захоронения коней или замещающих их в ритуале шкур с головой и ногами в жертвенниках и в погребениях андроновской знати на памятниках петровского и алакульского типов. (Кузьмина, 1977, с.28-52, Генинг, 1977).
Хозяйство индоиранцев реконструируется, во-первых, по сохранившимся в их языках общим индоевропейским словам, во-вторых, по терминам, представленным в древнейшей ведической литературе, и, наконец, по древним текстам, проанализированным в многочисленных трудах, воссоздавших общество и быт ариев. Особенно ценны заключения В.Pay (Rau, 1975; 1983) и (Т.Я.Елизаренковой, 1972, 1989), основанные на тщательном анализе источников.
Для реконструкции хозяйства и общества Авесты первостепенное значение имеют работы М.Дьяконова (1954), В.И.Абаева (1956), В.А.Лившица (1986) и др.
Эти языковые данные соответствуют литературным свидетельствам. В Авесте основным носителем земледелия выступает Йима – «обладатель золотого рала», которое упало к нему в огненном сиянии с неба. Йима первым, «следуя путем солнца», «врезал землю своим золотым ралом» (Видевдат, 2, 4, 32). И в Ригведе, и в Авесте упоминаются пахота на паре быков, впряженных в рало, ячмень, сено, каменная ступка и пест, медный серп и секач для забоя скота. Известен также общественный колодец, но упоминание ирригационных сооружений спорно (Дьяконов М., 1954, Елизаренкова, 1972, с.38).
Основу хозяйства индоиранца составляло скотоводство. В ведических текстах для обозначения коня есть 15 слов, быка — 10, коровы — 15 (Елизаренкова, 1982, с.39, 12, 47).
Особенность индоиранского скотоводства в пределах индоевропейского ареала — исключительная роль коневодства, наличие верблюдоводства и полное отсутствие свиньи в стаде. Общеиндоевропейский термин «скот» означает «движимое имущество», «богатство», «счастье». В индоиранских языках слово «война», «добыча» буквально значит «угон скота» (Абаев, 1979а, III с.122, 123, 149, 171).
Важным источником изучения индоиранского стада служат свидетельства о культовой практике. Установлено, что ритуальная ценность животного определяется его местом в жкзни общества. Согласно предписаниям Ригведы и Авесты на первом месте стоит жертвоприношение коня, на втором — быка, на третьем — овцы (Иванов, 1974). Существенное значение в представлениях индоиранцев, а в особенности — иранцев, принадлежит собаке: она -друг человека и иногда следует за ним после смерти; она — охранительница каждой семьи и ее скота, потому в Авесте собака почитается, а ее убийство считается тяжким грехом.
Доминирующая роль скотоводства у индоиранцев проявляется в просьбах, обращенных к богам, в постоянных эпитетах богов. В гимнах Ригведы (II, 1, 5; III, 1, 23, 15, 7) Агни называют «дарующим прекрасное богатство», «многообещавшую награду — корову»; Индра (III, 31, 4, II, VII, 18, VII, 22) назван «повелителем золотистых коней», «щедрым быками», «пастырем коров», «господином коров», тем, кому «благородная корова дала подоить сладкого меду»; его молят: «Сделай нас захватчиками коров»; он дал людям «хорошо доящихся коров, коней»; Митра — Варуна — «прекрасно дающие пастухи вселенной» -делают «набухшими всех дойных коров в загоне» (V, 62, 2). Ашвинов (I, 118, 2; I, 157, 2; VII, 71) призывают: «Сделайте наших коров набухшими от молока, скакунов — резвыми»; «жиром и медом окропите наше господство»; «дарители быков, дарители коней, приезжайте, привозя добро». Вишну (VII, 100, 2) молят: Одари наc «богатством, состоящим из коней», к Парджанье взывают: «Ты вызвал дождь — так прекрати же его вовремя», «да будет хороший водопой для коров»; к Пушану – охранителю скота (I, 42) обращаются с просьбой охранить в пути от волка и от разбойника, создать легко проходимые дороги, -«отвести на хорошее пастбище», в гимне (I, 22, 4) содержится призыв ко всем богам:
Да отыщут нам пути
Для счастливого путешествия
Индра, Маруты,
Пушан, Бхага, достойные почитания!
Последние гимны дают основания присоединиться к мнению В.Pay (Rau, 1983), что ведичсские арии были не оседлыми, а подвижными скотоводами.
В древних частях Авесты хозяйство иранцев также предстает как скотоводческое. В Ясне (47, 3) Заратуштра благодарит Ахура- Мазду:«Ты... создал для наc скот, источник благоденствия, для скота — орошенное мочой пастбище, для нужд в пище человека – молоко». Его молят, чтобы наступила «обильная пастьбой прекрасная жизнь» (Ясна, 48, 11). «От века существуют установления о пастушеской жизни, которые никто не должен нарушать»(Ясна, 51, 14).
В Михр Яште (9) Митра носит постоянный эпитет « Владыка обширных пастбищ». К Митре, Тиштрии, Хаоме (Яшт 10, 28, 65; Яшт 3, 17, 19) обращаются с призывом даровать скот и коней, оросить пастбища. Богиню Анахиту, «умножающую стада», молят: «Чтобы я обширные царства завоевал, где фыркают кони, звенят колеса». (Ардвисур Яшт V). Скот считается мерилом богатства (Ясна, 46, 2; 29, 12, 6; Яшт V. 25, XII, 31; XIX, 31, 34.)
Богиня Аши выступает покровительницей скота (Яшт 18, 4, 5). В Михр Яште (9) говорится об угоне скота: «Взятый с пастбища бык по страшному пути идет, взятый грабителем. В убежищах враждебных Митрe людей // волокут они его за своей колесницей // проливает он слезы» (перевод Е.Э.Бертельса). Душа скота взывает к Ахура-Мазде, чтобы он защитил скот от хищения и угона. За кражу коровы и плохое обращение с животными полагается наказание (Яшт 10, 38, 86). Bысшими добродетелями признаются такие: «славословить Ахура-Мазду и давать корм скоту» (Ясна, 35, 7).
Само древнеиранское слово «общинник» — основной производитель- означает «пастух» (дословно: «доставяляющий корм скоту») (Дьяконов М., 196!, с.61, 363).
Итак, хозяйство индоиранцев было комплексным земледельческо-скотоводческим с доминантой пастушества, и уже в ведический период относительно подвижным. Оно не имеет ни аналогов, ни истоков во всем индо-переднеазиатском регионе. Там основу экономики составляло ирригационное земледелие, скотоводство играло подсобную роль и отличалось и по видовому составу, и по процентному соотношению видов: на первом месте были овца и коза, на втором — крупный рогатый скот часто зебувидной породы, важную роль играла свинья, главным транспортным животным был осел, лошадь была известна с III тыс. до н.э., но в хозяйстве не применялась.(Массон, 1976).
В стаде индоиранцев, напротив, на первом месте был крупный рогатый скот, мелелкий был представлен в основном овцой, исключительная роль принадлежала коневодству. Такой хозяйственный тип в эпоху бронзы существовал в Старом Свете только в Евразийских степях, где и следует искать прародину индоиранцев.
Для более точной культурной атрибуции решающее значение имеет отсутствие у индоиранцев свиноводства и их знакомство с двугорбым верблюдом. Из всех пастушеских степных культур эти особенности специфичны для андроновской общности, хозяйственно-культурный тип которой полностью соответствует индоиранскому.
Для выяснения исторических судеб иранских племен существенно, что в Гатах, по преданию составленных пророком Заратуштрой, содержится призыв к отказу от пастушества и переходу к оседлому земледелию. (Дьяконов М., 1954; Абаев, 1956). Символ веры зороастрийцев (Ясна, 12): «Я... отрекаюсь от хищения и захвата, от причинения ущерба и разорения маздаянистским селением», «корень веры почитания Мазды... — хлебопашество; кто возделывает хлеб, тот возделывает правду».
Не дает ли это оснований соотнести культуру ираноязычных народов времени проповеди Заратуштры с культурой эпохи варварской оккупации, когда степные пастушеские племена, пришедшие с севера на юг Средней Азии и в Афганистан, переходили к седентеризации и ассимиляции древнего местного земледельческого населения?
§6. Андроновское изобразительное искусство
Одним из методов верификации правильности предложенной индоиранской атрибуции андроновской общности является анализ изобразительного искусства.
Господство геометрических орнаментов на керамике пастушеских племен евразийских степей в эпоху бронзы привело к ошибочному заключению, что их искусство было аниконичным. Между тем, образцы изобразительного творчества населения этого региона весьма многочисленны и представлены антропоморфными и зооморфными образами: в монументальной скульптуре; на керамике; в мелкой пластике; на петроглифах.
Монументальная скульптура — большие менгиры, приуроченные к андроновским могильникам и рудникам Центрального и Восточного Казахстана, изображающие схематические фигуры баранов, коней, двугорбых верблюдов и медведей с поднятой к небу головой [Маргулан, 1979, с.283, 285, 291, 292]. Стилистически они не изучены и хронологически не классифицированы, хотя А.Х.Маргулан отмечает типологическое сходство с каменной пластикой.
Наряду с колесницами и колесами встречаются единичные изображения антропоморфных фигур (лыжник на сосуде из Воронежской области) [Винников, Синюк, 1990, рис.4].
Изделия мелкой пластики изготовлены из камня, глины и бронзы и включают антропоморфные и зооморфные изображения.
Антропоморфные образы — это каменные жезлы или песты, увенчанные личиной, стилистически к этой группе принадлежит обнаженная мужская фигура лыжника на бронзовом ноже из могилы 2 в Ростовке в Прииртышье [Матющенко, 1970, с.103].