К числу признаков личности, составляющих условия совершения преступного деяния, относятся общие признаки субъекта преступления—достижение определенного законом возраста, вменяемость и ряд специальных признаков — должностное положение, состояние военной службы и т. п. Не будь этих признаков у личности, не было бы и преступления, они — необходимые условия совершения преступлений. Однако в содержание преступного деяния они не входят и потому не могут непосредственно влиять на степень его общественной опасности. Возможно опосредствованное (объективными и субъективными признаками деяния) влияние. Так, ответственное положение должностного лица, получившего взятку, повышает общественную опасность этого преступления, так как при указанном условии получение взятки причиняет большой вред нормальной деятельности государственного аппарата.
Все социально-психологические и иные признаки, свидетельствующие о содержании и стойкости антиобщественных взглядов и привычек виновного, относятся к группе признаков личности, характеризующих причину преступления. Именно к этой группе признаков личности относятся прошлое преступление и судимость за него. Они свидетельствуют о повышенной устойчивости антиобщественных взглядов и привычек виновного о его повышенной общественной опасности по сравнению с не судимыми ранее лицами.
Прошлое преступление и судимость за него, как и другие признаки личности, характеризующие содержание и устойчивость антиобщественных взглядов и привычек виновного, не должны приниматься во внимание при оценке преступности совершенного деяния и степени его общественной опасности. Это объясняется тем, что основанием уголовной ответственности является преступное деяние, а не антиобщественные взгляды и привычки лица. «Лишь постольку, поскольку я проявляю себя, поскольку я вступаю в область действительности, — я вступаю в сферу, подвластную законодателю. Помимо своих действий я совершенно не существую для закона, совершенно не являюсь его объектом»1.
Если же связывать решение вопроса о преступности деяния и степени его общественной опасности с прошлой судимостью и с другими отрицательными фактами, характеризующими повышенную опасность личности виновного, то это приведет к тому, что основанием уголовной ответственности станет не преступление, а антиобщественные взгляды и привычки лица, т. е. его общественная опасность. Само преступление будет выступать лишь как симптом общественной опасности личности. Это приведет к произволу, неравенству граждан перед законом в зависимости от социально-психологической характеристики личности (социального происхождения, партийности, прошлого и т. п.). «Законы,—отмечал К. Маркс,— которые делают главным критерием не действия как таковые, а образ мыслей действующего лица, — это не что иное, как позитивнее санкции беззакония»2.
Мы приходим к выводу, что прошлое преступление и судимость за него не влияют на оценку преступности деяния и степень его общественной опасности. Сравнивая деяние, совершенное судимым лицом, с аналогичным по объективным и субъективным признакам деянием лица, совершившего его впервые, мы не обнаружим никакой разницы между ними. Они одинаковы по своей общественной опасности1. Поэтому, в частности, малозначительное деяние, формально предусмотренное уголовным законом, не становится преступлением оттого, что оно совершено ранее судимым лицом или рецидивистом. В подтверждение можно сослаться на практику применения ч. 2 ст. 7 УК РСФСР по делам о малозначительных хищениях, совершенных лицами, отбывающими лишение свободы.
Таким образом, и формально, и фактически основание ответственности несудимых лиц и рецидивистов по советскому уголовному праву едино. Такое решение вопроса соответствует равенству граждан перед уголовным законом, обусловленному принципом социалистического демократизма советского права. Равенство граждан перед уголовным законом требует прежде всего одинакового определения в законе и на практике оснований ответственности — преступлений2.
Равное определение в законе и на практике оснований уголовной ответственности не означает одинакового решения судьбы уголовной ответственности и равной меры наказания разных лиц, совершивших аналогичные деяния. Объясняется это тем, что порожденные преступлением уголовно-правовые отношения не остаются неизменными. Они претерпевают изменения с наступлением юридических фактов, с которыми уголовный закон связывает соответствующие последствия. До реализации уголовной ответственности возможны следующие юридические факты, влияющие на уголовно-правовые отношения: отпадение общественной опасности деяния, что дает основание для освобождения от уголовной ответственности (ч. 1 ст. 50 УК); отпадение общественной опасности личности виновного, что является основанием к освобождению виновного от наказания (ч. 2 ст. 50 УК); отмена соответствующего уголовного закона, его изменение либо издание акта амнистии, что может освободить виновного от обязанности понести уголовную ответственность или смягчить ее (ст.ст. 6 и 56 УК); истечение срока давности привлечения к уголовной ответственности, что, как правило, освобождает виновного от обязанности понести уголовную ответственность (ст. 48 УК РСФСР).
Если перечисленных фактов не было и виновный, следовательно, подлежит уголовной ответственности, то она индивидуализируется в зависимости от степени общественной опасности преступления и личности виновного. При определенных, указанных в законе условиях возможно применение вместо наказания принудительных мер воспитательного характера или мер общественного воздействия. Следовательно, основание уголовной ответственности неадекватно сумме всех перечисленных выше фактов, влияющихнасудьбу и меру уголовной ответственности.
В связи с изложенным выше положением о том, что прошлое деяние и прошлая судимость не влияют на оценку общественной опасности повторного деяния, представляет интерес вопрос о природе преступлений, заключающихся в повторном или систематическом совершении административных деликтов, несмотря на привлечение виновного к административной ответственности (ст.ст. 1561, 166, 166', 197, 197', 198, 198i, 1982, 206 УК РСФСР и т. д.).
Некоторые авторы объясняют отнесение указанных деяний к числу преступлений главным образом повышенной опасностью личности виновного1. В. А. Владимиров добавляет, что повторность одновременно повышает общественную опасность деликта, придавая ему новое качество — качество преступного2.
Если предположить, что такое объяснение справедливо, то следовало бы признавать преступлением административный деликт, совершенный лицом, судимым за однородное преступление. Однако закон, в частности постановление Президиума Верховного Совета СССР от 16 мая 1968 г. «О применении ст. 9 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июля 1966 г. «Об усилении ответственности за хулиганство», устанавливает, что лица, ранее судимые за хулиганство и после этого совершившие мелкое хулиганство, подлежат не уголовной, а административной ответственности3.
Основание, по которому закон относит повторное или систематическое совершение административных деликтов к числу преступлений, следует искать не в повышенной опасности личности виновного, а в самих деяниях. Далеко не все административные проступки в случае их неоднократного совершения образуют по закону преступление. Уголовный закон выделяет лишь некоторые из них, наиболее опасные.
Преступление отличается от однородных административных проступков более высокой степенью общественной опасности. В чем она заключена применительно к рассматриваемым преступлениям? Было бы безрезультатно искать повышенную опасность этих деяний в одном последнем (втором, третьем) деликте. Тот факт, что он второй или третий, не делает его более опасным, а следовательно, и преступлением. Предполагается, что преступлением в рассматриваемых случаях является совокупность совершенных лицом административных деликтов.
Повторение правонарушений увеличивает тот ущерб, который причиняется общественным отношениям1. Соответственно возрастает и общественная опасность содеянного. Поэтому законодатель вправе усмотреть в количественном изменении поведения виновного — в совокупности административных деликтов — новое качество — преступление.
Уголовная ответственность за повторное или систематическое совершение административных проступков при соблюдении административной преюдиции в какой-то мере означает уголовную ответственность и за тот (первый) проступок, за который виновный уже понес ответственность, но административную. Это отступление от принципа поп bisinidem оправдывается гуманным назначением административной преюдиции—предупредить виновного об уголовной ответственности, сэкономить уголовную репрессию. Именно так на практике воспринимается назначение административной преюдиции. Виновный под расписку предупреждается об уголовной ответственности в случае повторения проступка.
Административная преюдиция, если она обязательна (в ряде случаев она не предусмотрена законом), становится признаком состава преступления, который недопустимо игнорировать путем ссылки на ст. 15 УК РСФСР. Независимо от намерений виновного и впредь совершать проступки он предварительно должен быть привлечен к административной ответственности.