- Сейчас я вам позвоню, чтобы проверить, - сказал я.
Выскочил из комнаты, вбежал в свою квартиру, набрал номер телефона и, когда услышал голос дяди Шуры, сказал:
- Дядя Шура, вам привет...
- От кого? - автоматически спросил он.
- От Надежды Васильевны, - выпалил я. - Я ее встретил на Птичьем рынке. А знаете, что она там делала? - Я сделал длинную паузу, чтобы - окончательно поразить дядю Шуру: - Она искала собаку... породы чау-чау для своей дочери!
Тут я замолчал и молчал долго-долго, но все-таки перемолчать дядю Шуру не смог. Известно, у него редкая выдержка.
- Алло, дядя Шура! - крикнул я. - Вы слышите меня?
- Да, да, - ответил дядя Шура.
- По-моему, Надежде Васильевне пора возвращаться, - сказал я.
- Ты думаешь? - очень серьезно спросил дядя Шура.
- Конечно, - ответил я воодушевленно. - И это я беру на себя.
- Спасибо, - сказал дядя Шура и повесил трубку.
Когда же я вернулся к ним, они сидели на кухне и пили чай. Я услышал их разговор и замедлил шаг.
- А мы пойдем гулять? - спросила Наташка.
- Пойдем, - раздался в ответ голос дяди Шуры.
- А когда? - не отставала Наташка.
- Когда мне позвонят.
- А если тебе никогда не позвонят? - сказала Наташка.
В этот момент я появился в дверях, и дядя Шура, не ответив Наташке, пригласил меня к чаю. А я весь был в напряжении, у меня так бывает. В такие минуты мне все удается и на ум приходят самые правильные решения.
Я бросился в комнату, достал из-под шкафа давно забытого резинового крокодила и, надувая его на ходу, помчался на кухню. Я появился перед ними с крокодилом, как когда-то Надежда Васильевна. Они оба почти одновременно поперхнулись чаем, несмотря на их хваленую фамильную выдержку. Я чуть не упал от смеха.
- Зачем ты его достал? - недружелюбно спросила Наташка.
- Это же самый веселый крокодил в мире, - находчиво ответил я, продолжая надувать крокодила.
Я весь по-прежнему дрожал от возбуждения, потому что дядя Шура мог бы и не принять вмешательства в их внутренние дела. Он мог резко бросить: "Отнеси его на место!"
Но он промолчал, налил мне чаю и, как всегда, положил передо мной на тарелку несколько бутербродов. Он знал, что я "бутербродная душа", хотя он меня иногда заставлял есть и суп, который сам готовил Наташке два раза в неделю.
- Садись, - сказал дядя Шура и незаметно подмигнул мне.
Значит, он мои действия одобрил и безоговорочно принял в союзники!
А я завел крокодила и пустил его гулять по полу, и он стал открывать и закрывать свою крокодиловую пасть.
Дурацкая игрушка, а почему-то когда смотришь на нее, то смешно. Я первый не выдержал и засмеялся, потом засмеялся дядя Шура. И вдруг Наташка, сама неумолимая Наташка, тоже улыбнулась, но тут же, чтобы скрыть это, наклонилась к чашке.
- Если он тебе не нравится, - сказал дядя Шура, - пусть Борис его кому-нибудь подарит.
Наташка не ответила: она увлеченно пила чай.
- Так я возьму его, - сказал я.
- Дареного не дарят, - вдруг тихо произнесла Наташка.
Это была уже какая-то победа. Теперь можно было двинуться дальше.
- Подумаешь, крокодил, - небрежно сказал я. - Это ведь не собака.
Дядя Шура посмотрел на меня осуждающе. Но я не отказался от своих слов, ибо у меня в голове созрел моментально новый план действий. Я решил отвести Наташку к Петьке. Тот отдаст ей свою Рэду. Дядя Шура сообщит об этом Надежде Васильевне, и та вернется. Они помирятся с Наташкой. А тогда я все расскажу Наташке, и она вернет этому разнесчастному влюбленному собаководу обратно Рэду.
- Если бы была собака... - вздохнула Наташка.
И тут я бросил им главный, победный козырь.
- А она есть, - сказал я. - Я ее нашел.
- Нет, правда? - закричала Наташка.
Дядю Шуру словно подбросило. Он подбежал ко мне, зачем-то хлопнул сильно по плечу. Признаться, я еле удержался на ногах. Затем он стал радостно кружить Наташку.
Он был счастлив и весел. Он прыгал, как мальчишка, как бывший счастливый дядя Шура.
- Ну, расскажи, расскажи, как это произошло? - спросил дядя Шура, когда немного успокоился.
- Как?.. "Кто ищет, тот всегда найдет", - ответил я. - Вот я и нашел. Только у Малыша теперь другое имя. Его зовут Рэд. И он привык к этому имени. - Я нарочно переделал женское имя "Рэда" в мужское "Рэд".
- А они его отдадут? - испуганно спросила Наташка.
- Конечно, - сказал дядя Шура. - Обязательно отдадут. Пойдемте за ним немедленно.
Я испугался: ведь надо было обо всем этом еще предупредить Петьку.
- Сегодня нельзя, - сказал я. - Их нет дома. Мы пойдем завтра, я договорился.
- А завтра я не могу, - сказал дядя Шура. - У меня срочная работа.
- Ничего, - успокоил я его, - мы сходим с Наташкой. Можете на меня положиться.
Но тут зазвонил телефон, дядя Шура стремительно схватил трубку и начал восторженно кричать:
- Здесь такие события!.. Нам надо немедленно встретиться! - Повесил трубку, выскочил в коридор и вернулся в пальто. - Я скоро... Через полчаса!
Как он торопился! Едва попал в рукава пальто.
Он был так рад моему сообщению, он был так рад этому звонку! Если бы на самом деле было так, как я рассказал. Мне захотелось побыстрее убежать от Наташки.
- И я с вами, - сказал я. - Мне надо в город.
- Пошли, - сказал дядя Шура.
Он уже был на ходу, он готов был сбежать, чтобы "кому-то" (известно, кому!) сообщить сверхрадостную новость о том, что нашелся Малыш.
Но Наташка остановила его на этом пути.
- И я тоже с тобой, - сказала она.
- Как... со мной? - Дядя Шура смутился. - Я же вернусь через полчаса. - Несмотря на свою выдержку, он часто смущался.
- Ты обещал, - упрямо сказала Наташка.
А я, вдохновленный своим озарением, чувствуя, что именно надо делать, находчиво вставил:
- Пойдем все вместе.
- Ну что ж, - решительно произнес дядя Шура, - в самом деле, почему бы нам не пойти вместе?.. Одевайся! - А сам вышел на лестничную площадку и вызвал лифт.
И я вышел следом за ним, и мы стояли у лифта и ждали Наташку.
Один раз он в нетерпении открыл дверь и попросил Наташку поторопиться. А она уже была в пальто и натягивала ботики.
Пришел лифт, и дядя Шура крикнул:
- Наташа, быстрее!.. Что ты копаешься...
Он не успел закончить фразу, потому что на лестничную площадку вышла Наташка... без пальто и без ботиков.
- Чего же ты? - удивился дядя Шура.
- Я не пойду, - сказала Наташка. - Я передумала. Я буду ждать тебя дома, - и закрыла дверь квартиры.
Я чуть не заревел в голос. Мой план был так близок к осуществлению! И снова рухнул.
Сначала Петька ни за что не соглашался отдать Рэду. Я ему и про Надежду Васильевну все рассказал, и про дядю Шуру, и про Наташку, и про их семейную жизнь, и про то, что счастье этих троих в его руках.
А он мне на эту откровенность ответил:
- А если они будут не так ее кормить?.. Погубят собаку.
Тут я возмутился, даже хотел треснуть его по башке и уйти. Я снова сказал, что он не знает дяди Шуры, что тот известный детский хирург. Сердце оперирует. А он со своей жалкой собачонкой совсем потерял голову.
- Дети - это дети, - не сдавался Петька. - А собака - это собака.
Я бы давно ушел, плюнул на него и ушел, но положение было безвыходное. От волнения у меня закружилась голова, это у меня часто бывало и раньше. Дядя Шура сказал, что в медицине этот факт широко изучен и не представляет никакой опасности.
- Конечно, собака - это друг человека, - примирительно сказал я, - но ты в этом не знаешь меры.
- Может, ей что-нибудь другое отдать? - предложил Петька. - Железную дорогу. Ценная вещь. Ее можно разбирать и собирать.
- Послушай, - закричал я, - неужели ты не понимаешь - нам нужна собака!
И я снова стал ему выкладывать подробности нашей истории.
Так мы беседовали битых два часа. Он и плакал, и стонал, и жаловался, что Рэда пропадет без него, а он без Рэды... Потом повел меня к себе домой, чтобы познакомить поближе с Рэдой, показывал, где она спит, из какой миски ест. Я совершенно осатанел от него.
В довершение он пожелал, чтобы я дождался его родителей, а когда они пришли, то он, представляя меня, сказал, что я тот самый "типус", который обозвал его вором. При этом он стал хохотать. И его родители не ругались, а тоже поддержали его в этом хохоте. Только в конце, провожая меня к двери, он еле слышно выдавил:
- Согласен, - и быстро добавил: - Если, конечно, Рэда не откажется.
Наташка вооружилась полностью: в руке у нее были поводок и ошейник.
Мы были молчаливы и сосредоточенны. Наташка волновалась перед встречей с Малышом. А я дрожал от сложности собственного плана. Что, если Петька передумал, если он куда-нибудь скрылся? И прочее, и прочее, и прочее.
- Как ты думаешь, он меня не забыл? - спросила Наташка.
Она имела в виду, конечно, Малыша. "Ох, уж эти разнесчастные собаколюбители, Петька да Наташка! - подумал я. - Здесь голова лопается в поисках правильного выхода, а им бы только увидеть свою собаку!"
- Забыл! - ответил я с некоторой злостью. - Забыл, забыл.
Она была поражена, видно, моим резким тоном и некоторое время шла молча. Затем все же сказала:
- Нет, не забыл. Собаки никогда не забывают. А ты не знаешь.
- А люди? - спросил я.
- И люди тоже, - ответила Наташка.
- Замечательно! - закричал я. - Значит, люди такие же умные, как собаки.
И вдруг я остановился как вкопанный. Даже не я сам, а что-то во мне остановилось. Я замер и прислушался к себе: все внутри у меня затрепетало.
- Ты что? - с подозрением спросила Наташка.
- Подожди, - сказал я. Права была тетя Оля, когда мне, дураку, вдалбливала: "Обдумай все возможные пути к цели, но выбирай всегда самый бесхитростный. В закоулках легко заблудиться". - Мы, кажется, ошиблись дорогой. - Я ударил себя по лбу: - Он же просил нас зайти за ним в музыкальную школу. Он музыкант, - соврал я. - Играет на этой... на флейте.
И вот тут-то произошло самое неожиданное: это было открытие, которое привело эту историю к доброму концу, и в этом открытии весь мой предыдущий план, вся моя хорошо выстроенная математическая формула полетела в тартарары.