- Земля на носу!
- Может, по носу земля? - говорю я. - Так вы. Фук так бы и говори- ли. Пора привыкнуть. Но только не вижу я вашей зем...
- Так точно, по носу земля, - поправился Фукс. - Вон там, видите?
- Не вижу, признаться, - сказал я.
Но прошло еще с полчаса - и что бы вы думали? Точно. Тут уж и я заме- тил темную полоску на горизонте, и Лом заметил. Действительно, похоже на землю.
- Молодец, Фукс, - говорю я, а с беру бинокль, пригляделся и вижу - ошибка! Не земля, а лед. Огромный айсберг стоповидной формы.
Ну, я взял курс прямо на него, и два часа спустя, сверкая тысячами огней в лучах незаходящего солнца, айсберг встал у нас перед носом.
Точно стены хрустального замка, возвышались над морем голубые уступы. Холодом и мертвенным спокойствием веяло от ледяной горы. Зеленые волны с рокотом разбивались у ее подножия. Нежные облака цеплялись за вершину.
Я немного художник в душе. Величественные картины природы волнуют ме- ня до чрезвычайности. Скрестив руки на груди, я застыл от изумления, со- зерцая ледяную громаду.
И вот, откуда ни возьмись, тощий тюлень высунул из воды свою глупую морду, бесцеремонно вскарабкался по склону, развалился на льду и давай, понимаете, чесать бока!
- Пошел вон, дурак! - крикнул я.
Думал - уйдет, а он хоть бы что. Чешется, сопит, нарушает торжествен- ную красоту картины.
Тут я не выдержал и совершил непростительный поступок, результатом которого едва не явилось бесславное окончание нашего похода.
- Подать ружье! - говорю я.
Фукс юркнул в каюту, вынес винтовку. Я прицелился... Бац!
И вдруг гора, казавшаяся незыемой твердыней, со страшным грохотом раскололась пополам, море закипело под нами, осколки льда загремели по палубе. Айсберг совершил этакосальто-мортале, подхватил "Беду", и мы чудесным образом оказались нсамой верхушке ледяной горы.
Ну, потом стихии несколько успокоились. Успокоился и я, осмотрелся. Вижу - положение нажное: яхта застряла среди неровностей льда, села так, что и не сдвинешь, кругом неприветливый серый океан, а внизу, у подножия ледяной горы, болтается все тот же тюлень-негодяй, смотрит на нас, ухмыляется самым наглым образом.
Экипаж, несколько смущенный всей этой историей, молчит. Ждет, видимо, объяснений непонятного явления. И я решил блеснуть запасом познаний и тут же на льду провел небольшую лекцию.
Ну, объяснил, что айсрг вообще опасный сосед для корабля, особенно в летнюю пору. Подтает подводная часть, нарушится равновесие, перемес- тится центр тяжести, - и вся эта громадина держится, так сказать, на честном слове. И тут не то что выстрела, тут громкого кашля бывает дос- таточно, чбы разрушилось все это природное сооружение. И ничего удиви- тельного нет, если айсберг переворачивается... Да.
Ну, экипаж выслушал с должным вниманием мои объяснения. Фукс промол- чал из скромности, а Лом со свойственной ему непосредственностью задал несколько неделикатный вопрос.
- Ладно, говорит, - как он перевернулся - это дело прошлое, а вы, Христофоронифатьевич, скажите, как его назад переворачивать?
Тут, молодой человек, действительно подумаешь: как ее переворачивать, такую громадину? А делать что-то надо. Не век же сидеть на льду.
Ну, я погрузился в размышления, стал обдумывать создавшея положе- ние, а Лом тем временем подошел к делу несколько несерьезно, с кондачка: переоценил свои силы и решил самостоятельно спустить яхту на во. Взял, понимаете, топор, размахнулся и отколол глыбу тонн в двести.
Он, видимо, хотел подрубить таким образом нашу ледяную подставку. На- мерение весьма похвальное, но совершенно необоснованное. Недостаточные познания в области точных наук не позволили Лому предугадать результаты его усилий.
А результаты получились как раз обратные. Как только глыбы отделились от нашей горы, гора, понятно, стала легче, приобрела некоторый дополни- тельный запас плавучести, всплыла. Словом, к тому времени, когда я выра- ботал план действий, верхушка айсберга вместе с яхтой благодаря усилиям Лома поднялась еще футов на сорок.
Тут Лом опомнился, раскаялся в своем легкомысленном поведении и со всем рвением, на которое был способен, принялся выполнять мои приказа- ния.
А мой план был проще простого: мы поставили паруса, натянули шкоты и вместе с айсбергом полным ходом пошли назад, на север, поближе к тропи- кам. И тюлень с нами отправился.
И во знаете, недели не прошло, наша ледышка стала таять, уменьшаться в размерах, потом в одно прекрасное утро хрустнула, сделала вторичный переворот, и "Беда", как со стапеля, мягко стала на воду. А тюлень, понимаете, оказся наверху, но не удержался, поскользнулся и плюх мешком к нам на палубу! Я схватил его за шиворот, высек реем для острастки и отпустил. Пусть плавает. А Лом тем временем сделал поворот, "Беда" снова легла на курс "зюйд", и мы вторично направились к полюсу.
Глава Х, в которой читатель знакомится с адмиралом Кусаки, а экипаж "Беды" - с муками голода
Снова серые облака, туманы, снова шубы пришлось надеть...
И вот однажды в морозную погоду мы идем не спеша. Вдруг как ухнет! Взрыв не взрыв, гром не гром - не поймешь.
Подождали, прислушались - тишина, потом снова: бабах! И опять тишина.
Я заинтересовался, заметил направление и повел "Бедунавстречу зага- дочному явлению.
И вот видим: на горизонте - подобие плавучей горы. Подходим. Нет, не гора, просто облактумана. Вдруг из середины его вздымается столб воды, фонтаном падает в море, при этом глухой раскат снова разносится по океа- ну и сотрясает "Беду" от киля до клотика.
Страшновато стало, но любопытство и стремление обогатить науку раз- гадкой непонятного явления победили во мне чувство осторожности. Я встал в руль и ввел судно в туман. Иду, смотрю - сосульки с бортов начинают падать, да и так заметно значительное потепление. Сунул руку за борт - вода только что не кипит. А перед носом в тумане вырисовывается нечто огромное, вроде сундука, и вдруг этот сундук - апчхи!
Ну, тогда я все понял: кашалот, понимаете, зашел из Тихого океана, простудился во льдах Южного полюса, подхватил грипп, лежит тут и чихает. А раз так, неудивильно и нагревание воды: заболевания простудного ха- рактера обычно сопровождаются повышенной температурой.
Можно бы загарпунить этого кашалота, но неудобно пользоваться болез- ненным состоянием животного. Не в моих это принципах.апротив, я взял на лопату хорошую порцию аспирина, нацелился и толь хотел сунуть ему в пасть, вдруг, понимаете, налетел ветерок, подкати волна. Ну и, знаете, промахнулся, не попал. Аспирин рассыпался и вместо рта да в дыхало - в ноздри, так сказать.
Кашалот вздохнул, замер на секунду, зажмурил глаза - и вдруг опять как чихнет, да прямо на нас.
Ну уж чихнул так чихнул! Яхта взвилась под самые облака, потом пошла на снижение, перешла в штопор, и вдруг... хлоп!
От удара я потерял сознание, а когда очнулся, смотрю - "Беда" лежит на боку, на палубе огромного корабля. Фукс запутался в снастях. Лом - тот и вовсе вывалился от толчка и сидит тут же рядом, в несколько неу- добной позе. А навстречу нам под защитой дальнобойных орудий шествует важной походкой небошая группа господ, в чинах, судя по мундирам, не ниже адмиральских.
Я представился. Они, со своей стороны, объяснили, что являются между-ародным комитетом по охране китов от вымирания. И тут же на палубе учи- нили мне допрос: кто, откуда, какие цели преследует мой поход, не встре- чал ли я китообразных, а если встречал, какие меры принял для защиты их от вымирания.
Ну, я рассказал своими словами: так, мол, и так, поход спортивный, кругосветный, встретил одного кашалота в болезненном состоянии и оказал посильную помощь, предписанную в таких случаях медициной.
Они выслушали, пошептались, поставили у яхты конвой и удалились на совещание. И мы сидим, ждем, тоже совещаемся.
- Вынесут благодарность. Может, медаль дадут, - говорит Лом.
- Что медаль! - возражает Фукс. - По мне, лучше чтонибудь деньгами...
Ну, а я воздержался, промолчал.
Час так прошел, два, три. Скучно стало. Я отправился туда, на совеща- ниеПустили. Я сел в уголок и слушаю. А у них уже прения идут. Как раз, зете, взял слово представитель одной восточной державы, адмирал Куса- ки.
- Наша общая цель, - сказал он, - охрана китообразных от вымирания. Какие же средства есть у нас для достижения этой благородной цели? Вы все прекрасно знаете, господа, что единственным действенным средством является уничтожение китообразных, ибо с уничжением их некому будет и вымирать. Теперь разберем случай, ставший предметом нашего обсуждения: капитан Врунгель, вопрос о котором стоит наовестке дня, как он сам признает, имел полную возможность уничтожить встреченного им кашалота. А что сделал этот жестокий человек? Он позорно отстранился от выполнения своего высокого долга и предоставил бедному животному вымирать сколько ему заблагорассудится! Можем ли мы закрыть глаза на такое преступлее? Можем ли мы пройти мимо такого вопиющего факта? Нет, господа, мы н мо- жем. Мы должны наказать преступника. Мы должны отобрать его судни пе- редать моим соотечественникам, которые честно выполняют зада нашего комитета...
Тут перебил его представитель другой державы, западной, вот только фамилию забыл, - Грабентруп, кажется.
- Все правильно, - говорит он, - наказать жно, но только господин адмирал забыл самое существенное: кашалот, в отличие от прочих китооб- разных, обладает черепом удлиненного строения. Таким образом, оскорбив кашалота, этот Врунгель оскорбил всю арийскую расу. Так что же вы думае- те, господа, арийцы потерпят это?
Ну, я уж и слушать дальше не стал, вижу и так: попали из огня да в полымя. Улизнул тихонько, пошел к своим, доложил о результатах разведки. И гляжу: приуныл мой экипаж. Сидят грустные, ждут решения участи.
Целый день китолюбивые адмиралы спорили. Наконец поздно вечером вы- несли резолюцию. Мы приготовились к самому худшему и мысленно уже расп- рощались с "Бедой", но опасения наши оказались несколько преждевременны- ми. Решение вынесли неопределенное: "Для изучения вопроса создать специ- альную комиссию, а яхту "Беда" с экипажем временно водворить на одном из близлежащих необитаемых островов".