Котелок твой --
тот же океан,
А Москва
так близко, хоть влюбись
В дорогую дорогу.
Май(?) 1937
--------
x x x
С примесью ворона -- голуби,
Завороненные волосы.
Здравствуй, моя нежнолобая,
Дай мне сказать тебе с голоса,
Как я люблю твои волосы
Душные, черноголу'бые.
В губы горячие вложено
Все, чем Москва омоложена,
Чем молодая расширена,
Чем мировая встревожена,
Грозная утихомирена.
Тени лица восхитительны --
Синие, черные, белые.
И на груди -- удивительны
Эти две родинки смелые.
В пальцах тепло не мгновенное,
Сила лежит фортепьянная,
Сила приказа желанная
Биться за дело нетленное...
Мчится, летит, с нами едучи,
Сам ноготок зацелованный,
Мчится, о будущем знаючи,
Сам ноготок холодающий
Славная вся, безусловная,
Здравствуй, моя оживленная
Ночь в рукавах и просторное
Круглое горло упорное.
Слава моя чернобровая,
Бровью вяжи меня вязкою,
К жизни и смерти готовая,
Произносящая ласково
Сталина имя громовое
С клятвенной нежностью, с ласкою.
Начало июня 1937
--------
x x x
Пароходик с петухами
По' небу плывет,
И подвода с битюгами
Никуда нейдет.
И звенит будильник сонный --
Хочешь, повтори:
-- Полторы воздушных тонны,
Тонны полторы...
И, паяльных звуков море
В перебои взяв,
Москва слышит, Москва смотрит,
Зорко смотрит в явь.
Только на крапивах пыльных --
Вот чего боюсь --
Не изволил бы в напильник
Шею выжать гусь.
3 июля 1937
--------
Стансы
Необходимо сердцу биться:
Входить в поля, врастать в леса.
Вот "Правды" первая страница,
Вот с приговором полоса.
Дорога к Сталину -- не сказка,
Но только -- жизнь без укоризн:
Футбол -- для молодого баска,
Мадрида пламенная жизнь.
Москва повто'рится в Париже,
Дозреют новые плоды,
Но я скажу о том, что ближе,
Нужнее хлеба и воды,--
О том, как вырвалось однажды:
-- Я не отдам его! -- и с ним,
С тобой, дитя высокой жажды,
И мы его обороним:
Непобедимого, прямого,
С могучим смехом в грозный час,
Находкой выхода прямого
Ошеломляющего нас.
И ты прорвешься, может статься,
Сквозь чащу прозвищ и имен
И будешь сталинкою зваться
У самых будущих времен...
Но это ощущенье сдвига,
Происходящего в веках,
И эта сталинская книга
В горячих солнечных руках --
Да, мне понятно превосходство
И сила женщины -- ее
Сознанье, нежность и сиротство
К событьям рвутся -- в бытие.
Она и шутит величаво,
И говорит, прощая боль,
И голубая нитка славы
В ее волос пробралась смоль.
И материнская забота
Ее понятна мне -- о том,
Чтоб ладилась моя работа
И крепла -- на борьбу с врагом,
4 -- 5 июля 1937, СавЈлово
--------
x x x
Музыка твоих шагов
В тишине лесных снегов,
И, как медленная тень,
Ты сошла в морозный день.
Глубока, как ночь, зима,
Снег висит как бахрома.
Ворон на своем суку
Много видел на веку.
А встающая волна
Набегающего сна
Вдохновенно разобьет
Молодой и тонкий лед,
Тонкий лед моей души --
Созревающий в тиши.
<1909?>
--------
x x x
Необходимость или разум
Повелевает на земле --
Но человек чертит алмазом
Как на податливом стекле:
Оркестр торжественный настройте,
Стихии верные рабы,
Шумите листья, ветры пойте --
Я не хочу моей судьбы.
И необузданным пэанам
Храм уступают мудрецы,
Когда неистовым тимпаном
Играют пьяные жрецы.
И, как ее ни называйте
И, для гаданий и волшбы,
Ее лица ни покрывайте --
Я не хочу моей судьбы.
<Не позднее июня 1910>
--------
x x x
Дождик ласковый, мелкий и тонкий,
Осторожный, колючий, слепой,
Капли строгие скупы и звонки,
И отточен их звук тишиной.
То -- так счастливы счастием скромным,
Что упасть на стекло удалось;
То, как будто подхвачены темным
Ветром, струи уносятся вкось.
Тайный ропот, мольба о прощеньи:
Я люблю непонятный язык!
И сольются в одном ощущеньи
Вся жестокость, вся кротость на миг.
В цепких лапах у царственной скуки
Сердце сжалось, как маленький мяч:
Полон музыки, Музы и муки
Жизни тающей сладостный плач!
22 августа 1911
--------
Из Стефана Малларме (перевод с французского)
La chair est triste, he'las...
Плоть опечалена, и книги надоели...
Бежать... Я чувствую, как птицы опьянели
От новизны небес и вспененной воды.
Нет -- ни в глазах моих старинные сады
Не остановят сердца, плящущего, доле;
Ни с лампою в пустынном ореоле
На неисписанных и девственных листах;
Ни молодая мать с ребенком на руках...
--------
x x x
На откосы, Волга, хлынь, Волга, хлынь,
Гром, ударь в тесины новые,
Крупный град, по стеклам двинь,-- грянь и двинь,
А в Москве ты, чернобровая,
Выше голову закинь.
Чародей мешал тайком с молоком
Розы черные, лиловые
И жемчужным порошком и пушком
Вызвал щеки холодовые,
Вызвал губы шепотком...
Как досталась -- развяжи, развяжи --
Красота такая галочья
От индейского раджи, от раджи
Алексею, что ль, Михалычу,--
Волга, вызнай и скажи.
Против друга -- за грехи, за грехи --
Берега стоят неровные,
И летают по верхам, по верхам
Ястреба тяжелокровные --
За коньковых изб верхи...
Ах, я видеть не могу, не могу
Берега серо-зеленые:
Словно ходят по лугу, по лугу
Косари умалишенные,
Косят ливень луг в дугу.
4 июля 1937
--------
Стихи для детей
--------
Примус
<1>
Чтобы вылечить и вымыть
Старый примус золотой,
У него головку снимут
И нальют его водой.
Медник, доктор примусиный,
Примус вылечит больной:
Кормит свежим керосином,
Чистит тонкою иглой.
<2>
-- Очень люблю я белье,
С белой рубашкой дружу,
Как погляжу на нее --
Глажу, утюжу, скольжу.
Если б вы знали, как мне
Больно стоять на огне!
<3>
-- Мне, сырому, неученому,
Простоквашей стать легко,--
Говорило кипяченому
Сырое молоко.
А кипяченое
Отвечает нежненько:
-- Я совсем не неженка,
У меня есть пенка!
<4>
-- В самоваре, и в стакане,
И в кувшине, и в графине
Вся вода из крана.
Не разбей стакана.
-- А водопровод
Где
воду
берет?
<5>
Курицы-красавицы пришли к спесивым павам:
-- Дайте нам хоть перышко, на радостях: кудах!
-- Вот еще!
Куда вы там?
Подумайте: куда вам?
Мы вам не товарищи: подумаешь! кудах!
<6>
Сахарная голова
Ни жива ни мертва --
Заварили свежий чай:
К нему сахар подавай!
<7>
Плачет телефон в квартире --
Две минуты, три, четыре.
Замолчал и очень зол:
Ах, никто не подошел.
-- Значит, я совсем не нужен,
Я обижен, я простужен:
Телефоны-старики --
Те поймут мои звонки!
<8>
-- Если хочешь, тронь --
Чуть тепла ладонь:
Я электричество -- холодный огонь.
Тонок уголек,
Волоском завит:
Лампочка стеклянная не греет, а горит.
<9>
Бушевала синица:
В море негде напиться --
И большая волна,
И вода солона;
А вода не простая,
А всегда голубая...
Как-нибудь обойдусь --
Лучше дома напьюсь!
<10>
Принесли дрова на кухню,
Как вязанка на пол бухнет,
Как рассыплется она --
И береза и сосна,--
Чтобы жарко было в кухне,
Чтоб плита была красна.
<11>
Это мальчик-рисовальщик,
Покраснел он до ушей,
Потому что не умеет
Он чинить карандашей.
Искрошились.
Еле-еле
заострились.
Похудели.
И взмолилися они:
-- Отпусти нас, не чини!
<12>
Рассыпаются горохом
Телефонные звонки,
Но на кухне слышат плохо
Утюги и котелки.
И кастрюли глуховаты --
Но они не виноваты:
Виноват открытый кран --
Он шумит, как барабан.
<13>
Что ты прячешься, фотограф.
Что завесился платком?
Вылезай, снимай скорее,
Будешь прятаться потом.
Только страусы в пустыне
Прячут голову в крыло.
Эй, фотограф! Неприлично
Спать, когда совсем светло!
<14>
Покупали скрипачи
На базаре калачи,
И достались в перебранке
Трубачам одни баранки.
<1924>
--------
Два трамвая
Клик и Трам
Жили в парке два трамвая:
Клик и Трам.
Выходили они вместе
По утрам.
Улица-красавица, всем трамваям мать,
Любит электричеством весело моргать.
Улица-красавица, всем трамваям мать,
Выслала метельщиков рельсы подметать.
От стука и звона у каждого стыка
На рельсах болела площадка у Клика.
Под вечер слипались его фонари:
Забыл он свой номер -- не пятый, не третий...
Смеются над Кликом извозчик и дети:
-- Вот сонный трамвай, посмотри!
-- Скажи мне, кондуктор, скажи мне, вожатый,
Где брат мой двоюродный Трам?
Его я всегда узнаю по глазам,
По красной площадке и спинке горбатой.
Начиналась улица у пяти углов,
А кончалась улица у больших садов.
Вся она истоптана крепко лошадьми,
Вся она исхожена дочерна людьми.
Рельсы серебристые выслала вперед.
Клика долго не было: что он не идет?
Кто там смотрит фонарями в темноту?
Это Клик остановился на мосту,
И слезятся разноцветные огни:
-- Эй, вожатый, я устал, домой гони!
А Трам швырк-шварк --
Рассыпает фейерверк;
А Трам не хочет в парк,
Громыхает громче всех.
На вокзальной башне светят
Круглолицые часы,
Ходят стрелки по тарелке,
Словно черные усы.
Здесь трамваи словно гуси
Поворачиваются.
Трам с товарищами вместе
Околачивается.
-- Вот летит автомобиль-грузовик --
Мне не страшно. Я трамвай. Я привык.
Но скажите, где мой брат, где мой Клик?
-- Мы не знаем ничего,
Не видали мы его.
-- Я спрошу у лошадей, лошадей,
Проходил ли здесь трамвай-ротозей,
Сразу видно -- молодой, всех глупей.
-- Мы не знаем ничего,
Не видали мы его.
-- Ты скажи, семиэтажный
Каменный глазастый дом,
Всеми окнами ты видишь
На три улицы кругом,
Не слыхал ли ты о Клике,