Мeдный всадникъ и гранитъ?
Слышу съ крeпости сигналы,
Замeчаю, какъ тепло.
Выстрeлъ пушечный въ подвалы,
Вeроятно, донесло.
И гораздо глубже бреда
Воспаленной головы --
Звeзды, трезвая бесeда,
Вeтеръ западный съ Невы...
1913.
--------
Лютеранинъ.
Я на прогулкe похороны встрeтилъ
Близъ протестантской кирхи, въ воскресенье.
Разсeянный прохожiй, я замeтилъ
Тeхъ прихожанъ суровое волненье.
Чужая рeчь не достигала слуха,
И только упряжь тонкая сiяла,
Да мостовая праздничная глухо
Лeнивыя подковы отражала.
А въ эластичномъ сумракe кареты,
Куда печаль забилась, лицемeрка,
Безъ словъ, безъ слезъ, скупая на привeты,
Осеннихъ розъ мелькнула бутоньерка.
Тянулись иностранцы лентой черной
И шли пeшкомъ заплаканныя дамы,
Румянецъ подъ вуалью, и упорно
Надъ ними кучеръ правилъ вдаль, упрямый.
Кто бъ ни былъ ты, покойный лютеранинъ,
Тебя легко и просто хоронили.
Былъ взоръ слезой приличной затуманенъ,
И сдержанно колокола звонили.
И думалъ я: витiйствовать не надо.
Мы не пророки, даже не предтечи,
Не любимъ рая, не боимся ада,
И въ полдень матовый горимъ, какъ свeчи.
1912.
--------
Айя-Софiя.
1.
Айя-Софiя -- здeсь остановиться
Судилъ Господь народамъ и царямъ!
Вeдь куполъ твой, по слову очевидца,
Какъ на цeпи подвeшенъ къ небесамъ.
2.
И всeмъ примeръ -- года Юстинiана,
Когда похитить для чужихъ боговъ
Позволила Эфесская Дiана
Сто семь зеленыхъ мраморныхъ столбовъ.
3.
Куда-жъ стремился твой строитель щедрый,
Когда, душой и помысломъ высокъ,
Расположилъ апсиды и экседры,
Имъ указавъ на западъ и востокъ?
4.
Прекрасенъ храмъ, купающiйся въ мiрe,
И сорокъ оконъ -- свeта торжество;
На парусахъ подъ куполомъ четыре
Архангела прекраснeе всего.
5.
И мудрое сферическое зданье
Народы и вeка переживетъ,
И серафимовъ гулкое рыданье
Не покоробитъ темныхъ позолотъ.
1912.
--------
Notre Dame.
1.
Гдe римскiй судiя судилъ чужой народъ --
Стоитъ базилика,-- и радостный и первый,
Какъ нeкогда Адамъ, распластывая нервы,
Играетъ мышцами крестовый легкiй сводъ.
2.
Но выдаетъ себя снаружи тайный планъ!
Здeсь позаботилась подпружныхъ арокъ сила,
Чтобъ масса грузная стeны не сокрушила,
И свода дерзкаго бездeйствуетъ таранъ.
3.
Стихiйный лабиринтъ, непостижимый лeсъ,
Души готической разсудочная пропасть,
Египетская мощь и христiанства робость,
Съ тростинкой рядомъ -- дубъ и всюду царь -- отвeсъ.
4.
Но чeмъ внимательнeй, твердыня Notre Dame,
Я изучалъ твои чудовищныя ребра,--
Тeмъ чаще думалъ я: изъ тяжести недоброй
И я когда-нибудь прекрасное создамъ.
1912.
--------
О. Мандельштамъ. Tristia. Petropolis, Петербургъ-Берлинъ, 1922.
Настоящее изданiе отпечатано въ количествe трехъ тысячъ экземпляровъ. Изъ нихъ сто нумерованныхъ.
Обложка и марка работы М. В. Добужинскаго. Отпечатано въ типографiи Зинабургъ и Ко. въ Берлинe въ 1922 году для издательства "Петрополисъ". -------- x x x
-- Какъ этихъ покрывалъ и этого убора
Мнe пышность тяжела средь моего позора!
-- Будетъ въ каменной Трезенe
Знаменитая бeда,
Царской лeстницы ступени
Покраснeютъ отъ стыда,
.................
.................
И для матери влюбленной
Солнце черное взойдетъ.
-- О, если бъ ненависть въ груди моей кипeла --
Но, видите, само признанье съ устъ слетeло.
-- Чернымъ пламенемъ Федра горитъ
Среди бeлаго дня.
Погребальный факелъ горитъ
Среди бeлаго дня.
Бойся матери, ты, Ипполитъ:
Федра -- ночь -- тебя сторожитъ
Среди бeлаго дня.
-- Любовью черною я солнце запятнала
Смерть охладитъ мой пылъ изъ чистаго фiала...
-- Мы боимся, мы не смeемъ
Горю царскому помочь.
Уязвленная Тезеемъ
На него напала ночь.
Мы же, пeснью похоронной
Провожая мертвыхъ въ домъ,
Страсти дикой и безсонной
Солнце черное уймемъ.
1916
--------
Звeринецъ.
1
Отверженное слово "миръ"
Въ началe оскорбленной эры;
Свeтильникъ въ глубинe пещеры
И воздухъ горныхъ странъ -- эфиръ;
Эфиръ, которымъ не сумeли,
Не захотeли мы дышать.
Козлинымъ голосомъ, опять,
Поютъ косматыя свирeли.
2
Пока ягнята и волы
На тучныхъ пастбищахъ водились
И дружелюбные садились
На плечи сонныхъ скалъ орлы,--
Германецъ выкормилъ орла,
И левъ британцу покорился,
И галльскiй гребень появился
Изъ пeтушинаго хохла.
3
А нынe завладeлъ дикарь
Священной палицей Геракла,
И черная земля изсякла,
Неблагодарная, какъ встарь.
Я палочку возьму сухую,
Огонь добуду изъ нея.
Пускай уходитъ въ ночь глухую
Мной всполошенное звeрье.
4
Пeтухъ, и левъ, темно-бурый
Орелъ, и ласковый медвeдь --
Мы для войны построимъ клeть,
Звeриныя пригрeемъ шкуры.
А я пою вино временъ,
Источникъ рeчи италiйской,
И, въ колыбели праарiйской,
Славянскiй и германскiй ленъ.
5
Италiя, тебe не лeнь
Тревожить Рима колесницы,
Съ кудахтаньем домашней птицы
Перелетeвъ через плетень?
И ты, сосeдка, не взыщи:
Орелъ топорщится и злится.
Что, если для твоей пращи
Тяжелый камень не сгодится?
6
Въ звeринцe заперевъ звeрей,
Мы успокоимся надолго,
И станетъ полноводнeй Волга,
И рейнская струя свeтлeй.
И умудренный человeкъ
Почтитъ невольно чужестранца,
Какъ полубога, буйствомъ танца,
На берегахъ великихъ рeкъ!
1916
--------
x x x
Въ разноголосицe дeвическаго хора
Все церкви нeжныя поютъ на голосъ свой,
И въ дугахъ каменныхъ Успeнскаго собора
Мнe брови чудятся, высокiя, дугой.
И съ укрeпленнаго архангелами вала
Я городъ озиралъ на чудной высотe.
Въ стeнахъ Акрополя печаль меня снeдала,
По русскомъ имени и русской красотe.
Не диво ль дивное, что вертоградъ намъ снится,
Гдe рeютъ голуби въ горячей синевe,
Что православные крюки поетъ черница:
Успенье нeжное -- Флоренцiя въ Москвe.
И пятиглавые московскiе соборы
Съ ихъ итальянскою и русскою душой
Напоминаютъ мнe -- явленiе Авроры,
Но съ русскимъ именемъ и въ шубкe мeховой.
1916
--------
x x x
На розвальняхъ, уложенныхъ соломой,
Едва прикрытые рогожей роковой,
Отъ Воробьевыхъ горъ до церковки знакомой
Мы eхали огромною Москвой.
А въ Угличe играютъ дeти въ бабки,
И пахнетъ хлeбъ, оставленный въ печи.
По улицамъ меня везутъ безъ шапки,
И теплятся въ часовнe три свeчи.
Не три свeчи горeли, а три встрeчи,
Одну изъ нихъ самъ Богъ благословилъ,
Четвертой не бывать,-- а Римъ далече,
И никогда онъ Рима не любилъ.
Ныряли сани въ черные ухабы,
И возвращался съ гульбища народъ.
Худые мужики и злыя бабы
Лущили сeмя у воротъ.
Сырая даль отъ птичьихъ стай чернeла,
И связанныя руки затекли.
Царевича везутъ -- нeмeетъ страшно тeло,
И рыжую солому подожгли.
1916
--------
Соломинка
I
Когда, соломинка, ты спишь въ огромной спальнe
И ждешь, безсонная, чтобъ, важенъ и высокъ,
Спокойной тяжестью -- что можетъ быть печальнeй --
На вeки чуткiя спустился потолокъ,
Соломка звонкая, соломинка сухая,
Всю смерть ты выпила и сдeлалась нeжнeй,
Сломалась милая соломка неживая,
Не Саломея, нeтъ, соломинка скорeй.
Въ часы безсонницы предметы тяжелeе,
Какъ будто меньше ихъ -- такая тишина --
Мерцаютъ въ зеркалe подушки, чуть бeлeя,
И въ кругломъ омутe кровать отражена.
Нeтъ, не соломинка въ торжественномъ атласe,
Въ огромной комнатe надъ черною Невой,
Двeнадцать мeсяцевъ поютъ о смертномъ часe,
Струится въ воздухe ледъ блeдно-голубой.
Декабрь торжественный струитъ свое дыханье,
Какъ будто въ комнатe тяжелая Нева.
Нeтъ, не Соломинка, Лигейя, умиранье --
Я научился вамъ, блаженныя слова.
II
Я научился вамъ, блаженныя слова,
Леноръ, Соломинка, Лигейя, Серафита,
Въ огромной комнатe тяжелая Нева,
И голубая кровь струится изъ гранита.
Декабрь торжественный сiяетъ надъ Невой.
Двeнадцать мeсяцевъ поютъ о смертномъ часe.
Нeтъ, не соломинка въ торжественномъ атласe
Вкушаетъ медленный, томительный покой.
Въ моей крови живетъ декабрьская Лигейя,
Чья въ саркофагe спитъ блаженная любовь,
А та, соломинка, быть можетъ Саломея,
Убита жалостью и не вернется вновь.
1916
--------
x x x
-- Я потеряла нeжную камею,
Не знаю гдe, на берегу Невы.
Я римлянку прелестную жалeю --
Чуть не въ слезахъ мнe говорили вы.
Но для чего, прекрасная грузинка,
Тревожить прахъ божественныхъ гробницъ?
Еще одна пушистая снeжинка
Растаяла на вeерe рeсницъ.
И кроткую вы наклонили шею.
Камеи нeтъ -- нeтъ римлянки, увы.
Я Тинотину смуглую жалeю --
Дeвичiй Римъ на берегу Невы.
1916
--------
x x x
Собирались эллины войною
На прелестный островъ Саламинъ.
Онъ, отторгнутъ вражеской рукою,
Виденъ былъ изъ гавани Афинъ.
А теперь друзья-островитяне
Снаряжаютъ наши корабли.
Не любили раньше англичане
Европейской сладостной земли.
О, Европа, новая Эллада,
Охраняй Акрополь и Пирей.
Намъ подарковъ съ острова не надо,
Цeлый лeсъ незваныхъ кораблей.
1916
--------
x x x
I
Мнe холодно. Прозрачная весна
Въ зеленый пухъ Петрополь одeваетъ
Но, какъ медуза, невская волна
Мнe отвращенье легкое внушаетъ.
По набережной сeверной рeки
Автомобилей мчатся свeтляки,
Летятъ стрекозы и жуки стальные,
Мерцаютъ звeздъ булавки золотыя,
Но никакiя звeзды не убьютъ
Морской воды тяжелый изумрудъ.
II
Въ Петрополе прозрачномъ мы умремъ,
Гдe властвуетъ надъ нами Прозерпина.
Мы въ каждомъ вздохe смертный воздухъ пьемъ,
И каждый часъ намъ смертная година.
Богиня моря, грозная Афина,
Сними могучiй каменный шеломъ.
Въ Петрополе прозрачномъ мы умремъ,
Здeсь царствуешь не ты, а Прозерпина.
1916
--------
x x x
1
Не вeря воскресенья чуду,
На кладбище гуляли мы.
-- Ты знаешь, мнe земля повсюду
Напоминаетъ тe холмы