Общественно опасное посягательство приводит к тому, что «оборона становится необходимой и притом именно в данное время, в данном месте и при данных условиях»[36]. Для признания существования наличности посягательства необходимо определить начальный и конечный моменты посягательства. Начальный момент является спорным в том смысле, что является ли угроза посягательства достаточной для осуществления НО или нет. Если мы включим в понятие посягательство готовность к совершению преступных действий, то да. В ч.2 ст.37 УК РСФСР указывается на угрозу применения насилия, т.е. законодатель в данном случае трактует посягательство уже, как нападение. Но, возможно, правильнее будет сказать, что если НО возможна не только против нападений, но и против иных общественно опасных посягательств, то и право на НО появляется не только при наличии такого посягательства, но и при возникновении реальной угрозы посягательства. Так, суд, учитывая обстановку: ночное время, численное превосходство находившихся в пьяном виде нападавших, их агрессивность, признал три выстрела сотрудника милиции, повлекшие смерть и тяжкие телесные повреждения, правомерными.[37] Очень сложно тогда определить, когда же возникла угроза; можно ли считать, что она возникла, например, на стадии приготовления к посягательству, если им является умышленное убийство? В соответствии со ст. 30 УК РФ уголовная ответственность наступает за приготовление к тяжкому и к особо тяжкому преступлению. Тогда НО возможна.
Право на НО утрачивается вследствие пресечения или прекращения посягательства, т.е. когда посягательство уже отсутствует. Но этого определения мало, нужно рассматривать объективные и субъективные условия в каждом конкретном случае. Может произойти так, что посягательство уже закончено, а объект посягательства в силу каких-либо субъективных причин так не считает, тогда суд будет разбираться: признавать его действия оборонительными или нет. Посягательство является оконченным в двух случаях:
1). Когда оно прекратилось, не достигнув своей цели, при этом не имеет значения, было ли оно прекращено добровольно либо вынуждено, как по причине невозможности преодоления возникшего препятствия, так и в силу того, что было отражено оборонявшемся лицом. При этом следует отличать приостановление посягательства с намерением его немедленного возобновления;
2). Когда посягательство достигло своей цели и окончательно образовало объективную сторону какого-либо преступления. В этом случае продолжение оборонительных действий обретает форму расправы с целью мести. Оборонительные действия направлены к сохранению нарушаемого, а самоуправство - к восстановлению уже нарушенного права. Так, в случае хищения восстановлением можно считать действия, направленные на изъятие у виновного имущества уже тогда, когда тот получил реальную возможность распорядиться похищенным по своему усмотрению. Но если пострадавший после изъятия у него имущества может в течение продолжительного времени вести преследование похитителя, тем самым лишая его возможности распорядиться похищенным. Возврат похищенного имущества в этом случае будет не самоуправством, а необходимой обороной.
Состояние НО может иметь место и тогда, когда защита последовала непосредственно за актом хотя бы и оконченного посягательства, но по обстоятельствам дела оборонявшемуся не был ясен момент его окончания. Переход оружия или других предметов, использованных при нападении, от посягавшему к оборонявшемуся сам по себе не может свидетельствовать об окончании посягательства.
Проблема временных границ необходимой обороны.
От определения начала и конца посягательства или его угрозы нередко зависит допустима ли НО, поэтому важно знать ее правомерные границы. А. П. Дмитриенко в своей статье доказывает, что нельзя момент начала права защиты рассматривать с позиции учения о стадиях совершения преступления, т.к. :
А). Посягательство не всегда носит преступный характер[38] (со стороны невменяемого);
Б). Бывают посягательства по неосторожности (приготовление и покушение с субъективной стороны характеризуются только прямым умыслом);
В). НО может возникнуть и при наличии реальной угрозы;
Г). Обыватели не могут разграничивать стадии совершения преступления и предлагают считать право обороны начавшимся при наличии двух совпадающих условий: «а). посягающий активно действует в ущерб охраняемым уголовным законам общественным отношениям (при этом под действиями следует понимать как физическое воздействие, так и словесную или конклюдентную реальную угрозу); б). обороняющийся осознает, что указанные действия являются общественно опасными, носят преступный характер и создают реальную непосредственную угрозу причинения вреда охраняемым уголовным законом общественным отношением либо уже причиним таковой вред»[39].
Конечный момент права НО, как правило, связывается с фактическим окончанием преступного посягательства. Под фактическим окончанием понимается отпадение угрозы причинения вреда охраняемым уголовным законодательством общественным отношениям. А. П. Дмитриенко объективными критериями фактического окончания посягательтства предлагает считать: «а). посягающий достиг своей цели и нарушенный охраняемый объект восстановить путем причинения вреда посягавшему не представляется возможным (возврат похищенного); б). посягающий отказался от продолжения преступных действий (для продолжаемых преступлений); в). посягающий прекратил свои действия в результате пресечения посягательства (для длящихся преступлений)»[40].
Субъективным критерием окончания посягательства является осознание этого обороняющимся Согласно Постановлению Пленума Верховного Суда СССР от 16. 08. 1984, «состояние НО может иметь место и тогда, когда защита последовала за актом хотя бы и оконченного посягательства, но по обстоятельствам дела для обороняющегося не был ясен момент его окончания»[41]. Возникает, однако, вопрос о разграничении субъективного окончания НО и миной обороны, правило фактической ошибки которой не признает пострадавшего виновным, если он не осознавал и не мог осознавать, что посягательство окончилось. Думается, следует согласиться с А. П. Дмитриенко, что в случаях, когда обороняющийся допускает ошибку относительно момента окончания посягательства, он, исходя из обстоятельств дела, не осознает, что общественно опасное посягательство уже прекращено. Для признания же права обороны оконченным, требуется, чтобы защищающийся осознал отпадение опасности, созданной общественно опасным посягательством. В случаях, когда обороняющийся с учетом ситуации обоснованно полагает, что посягательство лишь приостановлено и может возобновиться в любой момент, право обороны продолжает существовать. Это положение обосновывается тем, что субъективное восприятие обороняющегося характеризуется серьезными искажениями, вызванными опасностью посягательства. Учитывая при этом, то виновником возникновения самой ситуации является посягающий, именно на нем должна лежать обязанность показать своими действиями обороняющемуся, что посягательство окончено и продолжать его он не намерен.[42]
Таким образом, признание и объективного и субъективного признаков окончания НО в совокупности создает более выгодную позицию для обороняющегося, что является правомерным с точки зрения гарантированности данного права.
Не все авторы разделяют точку зрения Дмитриенко. Если согласиться с его перечнем в целом можно, то, что касается приготовления, я разделяю позицию Т. Орешкиной.» Посягательство может считаться непосредственно предстоящим, если лицо создало условия для совершения посягательства и готово перейти к осуществлению объективной стороны преступления»[43]. В пользу того, что при приготовлении можно признать наличность посягательства, говорит и наказуемость приготовления к тяжким и особо тяжким преступлениям. Стоит ли ждать, когда посягающий для совершения убийства затянет на теле жертвы веревку, если он с угрожающим видом подходит к потерпевшему с веревкой в руках и у последнего есть все основания опасаться за свою жизнь? В такой ситуации посягательство следует считать наличным. Однако в литературе нет единого мнения по вопросу о подготовке реального потерпевшего к НО: имеется в виду использование защитных средств. Естественно, что нельзя обтягивать объект проводом, по которому идет электричество- это будет причинение смерти по неосторожности с квалифицирующим обстоятельством - общеопасным способом. Но, вероятно, оружие с собой носить можно. Опять возникает вопрос явности, чрезмерности. Но если посягательство длится определенное время (попытки покушения на убийство), то представляется правомерным любая подготовка, не представляющая опасности третьим лицам.
В теории уголовного права ведется многолетний спор по поводу возможности превышения пределов НО во времени. Согласно первой точке зрения, при нарушении границ НО во времени, состояние НО вследствие отсутствия нападения отсутствует, поэтому не может быть и речи о превышении пределов НО во времени.[44]
Согласно второй точке зрения при наличии определенной совокупности условий превышение НО возможно.[45]
Возможно, стоит согласиться с первой позицией. В основе этого вывода должно лежать не отсутствие (наличие) посягательства в данный момент, а субъективное восприятие действий посягающего обороняющимся как посягательство, иначе возможно привлечение к уголовной ответственности за превышение пределов НО во времени и причинении вреда посягающему по неосторожности. Но законодательство говорит об умышленном характере превышения пределов НО. Поэтому, если обороняющийся воспринимал ситуацию как угрожающую его законным интересам (думал, что посягательство уже началось или еще не окончилось), то он находился в состоянии НО без превышения ее пределов. В иных случаях (исключая состояние аффекта) вред, причиненный после окончания посягательства, должен квалифицироваться на общих основаниях в зависимости от характера и направления умысла. Практика подтверждает данную позицию: когда гр. Ионичев ударил ножом гр. Петрова не глядя, а затем повторил удар, он думал, что Петров всё ещё нападает, поэтому его действия были переквалифицированы с умышленного причинения тяжкого вреда на необходимую оборону[46].