несчастья, нужно было поехать сначала в безопасном направлении, остановиться по до-
роге в каком-нибудь доме и лишь потом ехать туда, куда собирался. Все эти примеры
хорошо иллюстрируют старый тезис о неоднородности времени и неоднородности и неизот-
ропности пространства в сознании человека древности и средневековья. Причем здесь
интересно наслаивается как собственно японские синтоистские верования, так и идеи,
принесенные из Китая. Направление может оказаться опасным, т.к. дорогу заграждает
одно из грозных божеств неба, а может из-за того, что соответствует плохому соотно-
шению темного и светлого начал. Так японцы никогда не строили дома, двери которых
открывались на северо-восток, т.к. в этом направлении уходит Ян и приходит Инь,
принося с собой различные несчастья. Вообще, отношение к китайской астрологии и ки-
тайской астрономии хорошо иллюстрирует взаимоотношения японской и китайской науки.
Японское мироощущение, ориентированное на чувство, на "сердце", а не разум (и в этом
моменте тоже близкое мироощущению русской культуры), интересовалось прежде всего
лишь внешними, практическими сторонами китайской науки, вносила в них эстетический
оттенок и была достаточно далека от глубокого проникновения в китайскую научную па-
радигму. Эта "легковесность", "поверхностность" научных установок, парадоксальное
сочетание эстетизма и утилитаризма позволили Японии в нужный момент отказаться от
навеянных Китаем научно-культурных установок и воспринять европейскую модель науки,
руководствуясь, опять же, чисто практическими интересами. Если для европейской и ки-
тайской культуры наука несла большую экзистенциальную нагрузку, пыталась ответить на
"последние вопросы" бытия, то для японской культуры ответ на эти последние вопросы
лежал в другой области, в сфере религии и искусства, наука же являлась либо практи-
чески необходимой деятельностью, либо эстетической игрой. Однако наряду с практичес-
кими следствиями японская культура приняла и некоторые ценностные ориентиры китайс-
кой науки, близкие ее эстетическому складу. Так, если западную культуру не интересо-
вали уникальные, неповторимые явления, если западная наука пыталась выделить в уни-
кальном общее и подчинить это уникальное норме, то в Китае и в Японии всякая уни-
кальность, аномальность вызывала самый пристальный интерес и никогда не сводилась к
норме. Как отмечает один из исследователей восточной науки, если европеец пытался
поместить явление в одну простую ячейку, то китаец - в несколько ячеек, характери-
зующих как типичность явления, так и его уникальность. Изначально такая установка
порождалась чисто культовыми причинами (лунные и солнечные затмения, рождения уродов
и другие аномальные явления рассматривались как проявления сомнения Неба в доблести
императора и требовали от него ритуального очищения), однако потом она прочно закре-
пилась в сознании и была глубоко воспринята японской наукой. Весьма любопытно это
проявилось в следующем факте: на Западе долгое время считали базовые астрономические
параметры (радиусы орбит, периоды обращения) неизменными и до Лапласа не было иссле-
дований их изменений; в Китае и в Японии же идея изменения базовых параметров была
вполне естественной и вычисления подобного рода начали проводиться достаточно рано.
Комментируя отсутствие рвения в поисках фундаментальных законов природы, японский
астроном Огую Сорай утверждал, что только мертвая природа подчиняется закону регу-
лярности, живой же природе свойственно отсутсвие регулярности и неподчинение букве
закона. Эти слова, кстати, объясняют и скептическое отношение японцев к величествен-
ным числовым спекуляциям китайской культуры и неразвитость их математической астро-
номии и календарных вычислений. Восприняв китайскую методику расчетов, японские
астрономы не утруждали себя ее дальнейшей разработкой и даже когда эта методика ус-
тарела и стала давать серьезные расхождения с реальностью, они не пытались ее с этой
реальностью согласовать. Так японский астроном Шибукава Наруми (1639-1715) утверждал,
что полагаться на математические расчеты нельзя, т.к. астрономические явления проис-
ходят не на небе, а на небесах. И именно поэтому можно верить высказываниям Конфуция,
связанным с астрономией. Пусть Конфуций был слаб в математических спекуляциюх, но он
слышал голос Неба. Японские календари также дублировали китайские и изменялись,
следуя за их изменением.В эпохи Нара и Хэйан в Японии использовался лунный календарь
с циклом 7/10. Однако в средневековье в раздробленной Японии существовало несколько
календарных систем: крупные феодалы, чтобы показать свою независимость от сегуна,
вводили собственные календари. Это, естественно, также не способствовало разработке
серьезных алендарных вычислений.
Японская медицина также в большой степени опирается на китайскую. Подготовкой
врачей занимался Институт медицины, на котором читалось пять курсов: собственно по
медицине, по свойствам трав, акупунктуре, массажу, магическим заклинаниям. Важную
роль в распространении китайских медицинских идей сыграл буддизм: буддийские священ-
ники ездили с посольствами в Китай и привозили книги по китайской медицине. Напомню,
что по представлениям китайской физиологии человеческое тело состоит из двух групп
функциональных систем: пяти внутренних органов (печень, сердце, селезенка, легкие,
почки), органов, отвечающих за движение по организму ян-энергии содержащейся в кос-
мической пневме (ци),т.е. за процессы обмена веществ, энергетический баланс, а также
шести "кишок": желудок, тонкая и толстая кишка, мочевой пузырь, желчный пузырь, san-
chiao (орган, выполняющий функции главного координатора всех энергетических потоков),
роль которых сводилась к регулированию процессов поступлени я и отвода энергии из
организма. Все эти функциональные системы, или "функциональные сферы" были двадцатью
главными каналами связаны с конечностями тела, кожей и друг с другом. Каналы прохо-
дили вблизи поверхности тела и по ним инь- и ян-энергия поступала в кровь. В раз-
личных местах вдоль главных каналов было рапределено 365 "жизненных точек", воздейс-
твуя на которые, можно регулировать энергетические потоки в организме, эти точки яв-
лялись как бы "ходами" в организм человека. Каждый орган являлся сложной энергети-
ческой системой и выполнял одновременно физиологические и психические функции. Так
сердце производило инь-энергию и контролировало разум человека, печень запасала инь-
энергию и отвечала за процессы рефлексии. Сфера ян-энергии ассоциировалась с желчным
пузырем, который определял также такое качество человека, как мужество. Черезвычайно
интересно во всем этом то, что японцы ограничивали месторасположение мысли и памяти
грудной клеткой человека, подобные утверждения встречаются даже в некоторых тестах
середины XIX века. Для японцев такие выражения как "тупая голова" или "умная голова"
имеют современный и экзотически западный привкус, они никогда не использовались до
периода Токугава. Термины японского языка, описывающие мыслительные процессы, пришли
в Японию из индийского буддизма и практически не обновлялись и не дополнялись с той
поры. Связано это с двумя причинами. Во-первых, конфуцианская этика запрещала сыно-
вьям допускать вскрытие тел родителей и анатомирование трупов практически не исполь-
зовалось в практике японских врачей. Во-вторых, в китайской и японской культуре не
было дуализма между телом и душой, между человеком и космосом,идея сходства для этих
культур, как мы уже говорили, гораздо важнее идеи различия, а анализ мыслительных
процессов предполагает четкое различие между субъектом и объектом, мысль является
как бы нитью, связывающей познаваемое и познающего, без этой нити не имеющих никаких
точек соприкосновения. Но, с другой стороны, для японской медицины (и в этом пункте
она, видимо, отличается от китайской) принципиально различие между мертвым и живым
телом. Поэтому когда в XVII веке испытавшие европейское влияние ученые стали состав-
лять анатомические карты, это встретило серьезное сопротивление традиционной школы.
Так один из ее представителей писал, что анатомическая карта неверна, т.к. получена
путем анализа трупа, из которого ушла жизнь, а не живого организма. Работа всех ор-
ганов связана с притоком и циркулированием по организму жизненной энергии и они раз-
личаются функциями, а не строением. Говорить об органах вне связи с живым телом не
имеет смысла.
Черезвычайно интересна и очень хорошо передает дух японской культуры история япо-
нской математики.Как отмечалось в начале лекции, курс математики читался в столичном
Университете, причем изложение велось по основному математическому труду танского
Китая, состоящего из десяти томов. Наиболее ценным был девятый том, включавший пра-
вила сложения, вычитания, умножения, деления, правила вычисления площадей и объемов,
квадратных и кубических корней, составления пропорций, отношений, свойства прямоуго-
льного треугольника и даже одно квадратное уравнение. Однако японские аристократы не
проявляли к математике какого-либо интереса и курс в скором времени выродился. Уже в
конце эпохи Хэйан необходимые для человека высшего света знания по математике сво-
дились к овладению простейшими арифметическими операциями, знание которых использо-
валось для нумерологических предсказаний. В 970 г. для детей аристократов был сос-
тавлен учебник, в котором, кроме всего прочего, излагались и простейшие математичес-