Все попытки объяснить сознание человека, так или иначе, но связаны с одним из важнейших вопросов: “Что появилось раньше – мысли или слова?”
Обычно рассматривают три варианта:
а) сначала – мысли, потом – слова;
б) сначала – слова, потом – мысли;
в) мысли и слова появились одновременно.
Но всего таких вариантов может быть шесть – это зависит от нюансов в постановке вопросов. Вот три недостающих:
г) мысли появились, а слова – нет;
д) слова появились, а мысли – нет;
е) ни то, ни другое не появилось.
Что касается варианта “д”, то это, может быть, подходит к случаю с говорящим попугаем, но вряд ли есть смысл рассматривать это: слова попугай повторяет механически, тем более, что слова эти не его, а человека. Под вариант “е” попали все (!) животные кроме человека, даже приматы и дельфины, из-за того, что у них нет развитой, в нашем понимании, речи. О том, что у кошек или собак нет речи (опять-таки в нашем, человеческом понимании) – спорить не приходится, однако в таком категорическом выводе есть скрытые и неразрешимые логические противоречия. Ведь речь это не только способность говорить какие-то слова или фразы, но и “...использование средств языка для общения с другими членами языкового коллектива”, “...один из видов коммуникативной деятельности человека” (Энциклопедический словарь).
Нелишне напомнить, что, например, глухонемые от рождения люди не используют в своей повседневной жизни слова, а обходятся довольно ограниченным языком жестов. Они могут уметь читать или писать либо нет – однако в любом случае они остаются разумными людьми и в нашем, и в их собственном понимании.
Здесь возникает прямая аналогия с известным софистским парадоксом под названием “Куча”. (Если из кучи песка убрать одну песчинку, будет ли оставшееся количество песчинок является “кучей”? Ответ, казалось бы, очевиден: – “Будет”. Но тогда следуют другие вопросы с явным подвохом: “А если убрать 10, 100, 1000... песчинок?” Другими словами, что бы правильно ответить на вопрос, нужно с самого начала четко обусловить, какое именно количество песчинок мы считаем “кучей”. Совершенно очевидно, что это количество мы можем назначать произвольно. Например, 50.000 песчинок или более мы считаем кучей, а 49.999 – уже нет.) Если в языке жестов будет не сотни, а всего 50 жестов – останется ли такой способ общения языком? А если таких жестов останется всего 10 или даже 5?
Проще говоря, речь – это только одно из возможных средств общения. Сравните: речь, как способ общения, может быть устной, письменной или даже состоять из каких-то кодированных фраз, отдельных слов, символов, знаков, истинное значение которых заранее согласовано и, следовательно, понятно участникам такого общения, но непонятно остальным. Именно с этим моментом связаны специфические формы общения, активно используемые, например, разведывательными службами: всевозможные шифрованные или кодированные донесения, заранее обусловленная система знаков (“цветы на подоконнике – условный знак проваленной конспиративной квартиры”) и тому подобное. Однако очень многие животные активно общаются между собой, издавая очень устойчивые по форме и содержанию звуки, есть у них и своя система понятных им жестов. Например, все кошачьи звуки люди, “не мудрствуя лукаво”, “переводят” на свой язык как “мяу” или “мур-мур”, практически не делая никаких смысловых различий в этих звуках. Тем не менее, такие различия (а они носят именно смысловой характер – при общении животные преследуют всегда какие-то конкретные цели) существуют. В крике “мяу!” нетрудно заметить многочисленные различия и оттенки: вот кошка подзывает своих котят, вот кричит от боли, вот вызывает на свидание “мартовских котов”, вот просится погулять, а вот выражает свою радость или неудовольствие при встрече со своей хозяйкой... Точно так же неоднозначны кошачьи “мур-мур” (удовольствие, удовлетворение, комфортность положения, “подхалимство” с целью выпросить что-то вкусное с вашего стола...) или “шипения” (угроза, страх). Люди, которые много общаются с животными и хорошо знают их повадки, могут различать до нескольких десятков смысловых оттенков и значений в звуках, издаваемых животными.
Язык же дельфинов не идет ни в какое сравнение с “языком” кошек или собак – настолько он сложен и разнообразен. Однако и они угодили в разряд “бессловесных тварей”, а, значит – и неразумных. Есть и еще одно противоречие в таком подходе: первый человек, которого мы сами считаем первым человеком, и который жил один или два миллиона лет назад, уж наверное не отличался красноречием Цицерона. Первоначально весь его “язык” состоял из десятка-другого почти нечленораздельных звуков, которые мало чем отличались от “языка” его соседей по среде обитания – других человекообразных обезьян, которые так и остались обезьянами.
Вариант “г” никто всерьез не рассматривал. И напрасно. Слова или речь это всего лишь внешняя и чисто условная форма выражения мысли. По этой причине одну и ту же мысль можно выразить несколькими способами на родном языке или перевести на любой иностранный язык. Обратите внимание, что такой перевод всегда носит именно смысловой характер, за очень редкими исключениями, когда нужно сохранить игру слов, рифму, аббревиатуру или другие особенности языка-оригинала. По этой же причине пословицы и поговорки обычно не переводят дословно и буквально – ибо очень часто это фразеологизмы, которые нельзя перевести таким способом – а стараются подобрать их смысловой эквивалент в другом языке. Сравните: какой буквальный смысл будут иметь русские пословицы “Горбатого могила исправит” или “С лица воды не пить”, если их перевести дословно на иностранный язык? Во всяком случае – совсем не тот смысл, который в действительности стоит за этими пословицами. Иногда случаются и забавные казусы. Такова, например, история появления в русском языке, ставшего очень устойчивым выражением “Чувствовать себя не в своей тарелке”. В действительности это ошибочный перевод и в оригинале о тарелке не шло речи. Или: многие люди своеобразно (неправильно) приводят поговорку “Попал, как кур во щи”. На самом деле, кур попал не “во щи”, а “в ощип” – ошибка связана с близким звучанием слов.
Можно дать и более жесткое определение: мысль – это содержание, а слово – это форма. Но чтобы это не выглядело голословно, нужны убедительные доказательства такого подхода. Это будет сделано несколько позже. Но еще ранее следует дать хотя бы самые краткие разъяснения по поводу материальности сознания и, следовательно, всех его аспектов.
Настоящая теория целиком и полностью основана на материалистическом мировоззрении и в принципе не согласна с любыми идеалистическими подходами к мысли, сознанию или природе человека. Все многочисленные попытки в прошлом и настоящем рассматривать сознание человека как нечто нематериальное, эфемерное, иррациональное, не поддающееся ни описанию, ни пониманию – являлись и является попытками объяснения с позиций идеализма, и в конечном итоге, пытаются объяснить один непонятный феномен другим, еще более непонятным и непостижимым, что приводит к идее “космического разума”, “божественной воли”, недоступного для понимания “провидения” или Бога.
Мир материален и причинен, и эта его причинность проявляется в бесконечном многообразии причинно-следственных связей, которые видимы и понятны нам лишь в очень небольшой, ничтожной его части. Именно поэтому, с одной стороны, мир познаваем, а с другой – нам никогда не понять его полностью, до конца, не исчерпать его заветных глубин и не раскрыть всех его сокровенных тайн. Такова диалектика познания мира: так было, так есть и так будет.
Основное биологическое назначение мозга человека, так же как и мозга других животных, в обработке поступающей информации и принятии на основе анализа этой информации соответствующих решений, направленных на достижение основных биологических целей: выживания (самообеспечения), размножения, самосохранения. И как бы ни были реальные процессы, протекающие в мозге, неимоверно сложны, многообразны и запутанны, каким бы непостижимо сложным и таинственным не представлялось бы нам наше сознание – тем не менее, функции сознания, так же как и любые другие функции организма, материальны.
Да, наше сознание нельзя “потрогать руками” или рассмотреть в микроскоп, но оно материально и реально, также как, например, материальны и реальны электромагнитное поле, электрон, потенциальная или кинетическая энергия и многие другие вещи, которые мы не можем видеть непосредственно, но которые реально существуют в нашем реальном мире. Сознание человека не ограничено только чисто биологическими функциями. Однако это не меняет сути проблемы, в основе любых других функций сознания, например, способности к интеллектуальному типу или способу мышления, также будут лежать вполне материальные причины и процессы. В большом и малом, в простом и сложном, мир причинен, и нет пока никаких оснований сомневаться в этом, и искать исключений из самого общего, фундаментального закона Природы...
“Слово – одна из основных единиц языка, служащая для наименования предметов, лиц, процессов, свойств” – такое определение дает Энциклопедический словарь. Аналогичное разъяснение дает и Толковый словарь: “...Единица языка, служащая для называния отдельного понятия”. В обоих вариантах толкования есть слово “служащая” – одно это уже указывает на зависимость или подчиненность: служащая “для чего?”, “чему?”, “зачем?”
Что является самым важным в любом слове? Чередование звуков? Высота этих звуков? Тембр голоса? Сочетание гласных и согласных звуков?[57] Нет! Главным в любом слове является не его форма, а его смысл, то есть то понятие, которое стоит за этим словом. Слово является символом соответствующего ему смыслового понятия, так же как, например, государственный флаг является официальным символом этого государства, а математические значки являются символами соответствующих математических действий или понятий.