Таким образом, в период формирования стратегии поведения функциональные системы, объективизированные в процессах антиципации, складываются с учетом индивидуально-типологических характеристи, таких как сила и лабильность нервной системы.
На стадии стабилизации образа действий (конец эксперимента) по результатам факторного анализа выделен также один общий фактор, в который вошли как характеристики ПА, так и показатели типологических свойств. В табл. 3 этот фактор обозначен как фактор F. Как следует из данной таблицы, общий фактор составили показатели антиципации ситуации I (временной интервал от начала действия до максимума негативности в ПА затылка 1-23) и индекс КЧМ. Другой показатель лабильности (44) выявил лишь тенденцию к связи с фактором F.
В связи с анализом содержания этого фактора напомним, что матрица интеркорреляций ПА сформированной стратегии поведения содержит статистические связи со свойствами как лобного, так и затылочного отведений, а также с интегративными показателями этих двух областей. Большинство таких связей обнаружено в ситуации II при прогнозировании ред-
кого события [28, 29]. Эта ситуация, как уже упоминалось, в психологическом плане характеризуется специфичным для человека интересом угадать маловероятное событие.
Таким образом, процессы антиципации, если судить по характеристикам мозговых ПА, как в период поиска стратегии поведения, так и при ее стабилизации содержат в своих синдромах типологические особенности нервной системы индивида, причем структура этих синдромов существенно различна в разные периоды становления вероятностно-прогностической деятельности. Данные корреляционного и факторного анализа убедительно показывают существование общих факторов, которые содержат как характеристики ПА развивающейся деятельности, так и параметры свойств нервной системы человека. Эти факты свидетельствуют об общих причинах, лежащих в основе интериндивидуальных вариаций характеристик ПА, включенных в естественное течение деятельности, и тех типологических свойств индивида, которые при этом опосредуют влияние на человека внешних причин.
3. 5. К системным закономерностям организации синдромов индивидуальности
Биоэлектрические корреляты психофизиологических процессов исследовались нами в ходе антиципации результата действий при вероятностном обучении. Частота предсказаний, варьируя индивидуально, по ходу эксперимента в целом приближалась к заданной частоте появления событий. Это свидетельствовало о том, что в данном эксперименте по мере развития деятельности у испытуемых, решающих сложную и специфическую задачу раскрытия статистических свойств среды, формировалась особая функциональная система опережающего отражения действительности.
Среднегрупповые характеристики потенциалов антиципации оказались различными на разных стадиях сформированности стратегии поведения. Исходя из этого можно предполагать, что разным стадиям развития деятельности при различных условиях реализации действий по достижению заранее прогнозируемого человеком личностно значимого результата соответствовали особые паттерны психофизиологических свойств антиципации.
Анализ экспериментальных данных позволяет выделить существование синдромов антиципации, соотносимых с конкретными условиями решения поставленной задачи. Можно думать, что мозговые функциональные системы, репрезентированные в ПА, всегда содержат характеристики, эквивалентные разным параметрам будущего результата.
Обсуждение полученных в разделе результатов мы до сих пор вели в контексте задач, требований, которые предъявлялись испытуемому в инструкции. С этих позиций «вероятностное обучение» как конкретная деятельность обычно представляется как решение задачи по снятию неопределенности прогноза в ходе сенсомоторного реагирования с помощью отражения человеком статистических свойств сигналов.
Данная экспериментальная ситуация может быть рассмотрена в более широком научном контексте, например, в структуре моделирования специфических аспектов взаимодействия субъекта с объективно существующими пространственно-временными отношениями между объектами внешнего мира. Возможность такого подхода к анализу вероятностно-прогностической деятельности показана, в частности, Е.П. Кринчик [83]. Заметим, однако, что человек как объект исследования, выполняя даже простейшее задание, имеет дело не только со стимульно-реактивной реальностью, опосредованной сколь угодно сложными переменными, а устанавливает с внешней средой в активном поведении взаимосвязи типа кумулятивных (по Б.Ф. Ломову — [92]), где единицей отсчета являются такие сверхинтегра-тивные феномены, как образ мира, регулирующий и направляющий мир образов [140], как акты, понимаемые как поступок индивида, относящийся не только к психике и деятельности, но и к биографии человека [144а].
Другими словами, процессы антиципации, реализуя ориентировку человека в плане образа, вместе с тем выполняют в активном поведении своеобразную интегрирующую функцию, заключающуюся в индивидуально-своеобразном синтезе прошлого, настоящего и будущего. Важность этой функции во многом определяется взаимосодействием разных уровней индивидуальности получению значимого для человека результата в ходе решения поставленных субъектом задач. Данный процесс находит отражение в гете-рогении синдромов антиципации, которые реализуют целеполагание человека по мере достижения промежуточных результатов действий, смысл которых наиболее полно раскрывается в структуре целостного поведения и, в частности, сказывается в важнейшем векторе деятельности «мотив-цель» [16, 64, 92].
Однако, анализ конкретных и неизбежно ограниченных материалов сталкивается с рядом трудностей. Так, при очевидной связи категорий «задача» и «цель» (А.Н. Леонтьев обычно представлял задачу как цель, данную в определенных условиях) в современной науке еще до конца не выяснен их интегративный механизм. В этой связи Б.Ф. Ломов и Е.Н. Сурков отмечают, что надо различать «цель» как глубоко личностное образование и «задачу», «требование». Перед человеком, по мнению авторов вряд ли можно поставить цель с строгом смысле слова, поскольку она формируется субъектом самостоятельно на основе всей его предшествующей жизни,
деятельности, общения, в процессе развития личностной мотивации под влиянием общественных требований, норм морали, ценностных ориентации [91].
Наряду с выделенными выше положениями авторы подчеркивают также и тот факт, что в деятельности человека невозможно найти такие ситуации, в которых бы личность не играла существенной роли. В данном контексте любые действия активного здорового индивида, в том числе и в лабораторном эксперименте, можно рассматривать как целенаправленные, обладающие личностным смыслом.
В конкретных ситуациях индикатором личностного смысла являются, по А.Н. Леонтьеву [90], так называемые «эмоциональные метки событий». Они сказываются, в частности, в степени заинтересованного отношения к опыту, в феноменах возврата к ситуациям эксперимента, изученным в школе Курта Левина [65].
Относительно проведенного нами обследования наши наблюдения показывают, что деятельность испытуемого в ситуациях вероятностного обучения особым образом мотивирована, вызывает повышенный интерес и часто выступает как средство самопознания. О субъективной значимости проведенного нами эксперимента свидетельствуют также и «возвраты к опыту», который фиксировались в последующих наблюдениях. Реплики, догадки, гипотезы испытуемых, высказанные после опытов, указывают на целенаправленный характер отражения субъектом условий данного эксперимента и на осознанный выбор стратегий деятельности. При этом антиципация выступает как стабилизирующее и организующее звено, которое, можно предположить, предвосхищает выбор цели человеком. Сказанное подтверждает тот факт, что деятельность испытуемых в наших опытах осуществлялась на различных уровнях общения: можно выделить общение с экспериментатором при объяснении задач исследования, опосредованное общение в ходе эксперимента, общение после опыта. Общение же, по современным теориям, придает даже рутинным действиям характер целенаправленной деятельности [92 и др.].
Вероятностно-прогностическую деятельность можно рассматривать и как мышление вероятностями, т. е. плане анализа высших психических функций личности с их творческим характером, с их детерминацией со стороны познавательной потребности человека. Однако, исследование конкретной специфики целеобразования не было объектом нашего исследования, в поставленном психофизиологическом эксперименте пока еще трудно разделить требования решаемой задачи от» искомого», которое А.В. Бруш-линский включает в состав цели [51, 52]. В нашей же работе важно зафиксировать сам факт формирования цели в ходе развития вероятностно-про-
гностической деятельности, а также соотнести материалы исследования с процессуальным аспектом целеобразования личности.
При таком ракурсе объекта исследования изучаемые в разделе индивидуально-типологические механизмы опережающего отражения должны быть проанализированы и в контексте целеобразования. Ведь цель как причина поведенческого акта в современной психофизиологии часто исследуется через образ или модель будущего результата [6, 7, 163-166]. А поскольку цель существует до действия, то в нейрофизиологическом выражении она соотносится с определенной нейрональной активностью и, в частности, с ее макроуровнем, отражающемся в процессах антиципации. Следовательно, раскрытие закономерностей организации процессов антиципации, фиксируемым в ходе становления и развития вероятностно-прогностической деятельности, важно для познания закона о единстве индивида и личности с помощью типологического анализа психофизиологической «канвы» деятельности