.Есть мир, который все время происходит. Наш опыт-это та его часть, которая происходит с вами. Эти две мысли можно объединит» в простое философское утверждение: «Мир существует; а, человек непрерывно познает его». В разделах, непосредственно предшествовавших этому, мы занимались самим процессом познания; теперь обратим наше внимание на то, что познается.
Лично с нами происходят определенные вещи лишь в том случае, когда наше поведение связано с ними. Но мы уже заняли теоретическую позицию, согласно которой психологический отклик - первично и по сути своей - является результатом акта истолкования. Следовательно, опыт в этой системе взглядов должен определяться как ограниченная часть реальности, которая попала в сферу действия человека. Опыт - это совокупность истолкованных событий. Тогда, изучить опыт человека - значит посмотреть на то, какое толкование он дал этой части реальности, правильное или ошибочное.
Опыт - это объем того, что мы знаем - на данный момент, разумеется. Наш опыт не обязательно верен. Мы можем «знать» массу не соответствующих действительности вещей, подобно тому морскому офицеру, которого один известный психолог некогда охарактеризовал как человека, одаренного обширным и многогранным невежеством. Узнать какие-то вещи - это способ позволить им произойти с нами. Этот невезучий морской офицер просто позволял множеству вещей происходить с ним необычным образом. Ему не откажешь в многообразии опыта, хотя и неверно истолкованного. Если бы личные конструкты продолжали вести его по неправильному пути, от него можно было бы ожидать множества потопленных китов и сбитых самолетов более или менее дружественных ВВС. Но опыт он приобрел!
Так же как диапазон опыта не гарантирует правильности и обоснованности наших личных конструктов, так и продолжительность опыта не дает нам никакой гарантии в этом отношении. В этой связи вспоминается история с одним заслуженным руководителем факультета, который - по меткой характеристике Артура Клейна, декана Университета штата Огайо, - «имел только один год опыта, повторенного тринадцать раз». В этом заявлении кроется подтекст, что только циклическая последовательность процесса истолкования расширяет диапазон нашего опыта и повышает обоснованность наших антиципации. По-видимому, этот руководитель за все годы службы так и не стал дальновиднее или, выражаясь иначе, не стал меньше заблуждаться.
Наш королларий об опыте гласит, что у каждого человека система истолкования меняется по мере того, как он последовательно истолковывает повторения событий. Если он не делает этого, даже если события повторяются сами по себе, то сводит свой опыт к минимуму. Человек, принимающий события на веру и не стремящийся пролить на них новый свет, с годами почти ничего не добавляет в копилку своего опыта. Иногда говорят, что люди учатся на опыте. Однако, с точки зрения психологии личных конструктов, именно научение создает опыт.
Воздействие, оказываемое повторяющимся истолкованием событий на диапазон нашего опыта, заслуживает того, чтобы упомянуть о нем отдельно. Наш королларий о модуляции гласит: изменение в принадлежащей конкретному человеку системе истолкования ограничивается проницаемостью тех конструктов, в диапазоне пригодности которых лежат варианты. Это вопрос отношения к событиям как к чему-то естественному. Если человек пытается вести дела с миром на принципах законной бухгалтерии, он, вероятно, считает, что почти ничего не может сделать, чтобы приспособиться к меняющимся событиям. Тот, кто подходит к собственному миру с репертуаром непроницаемых конструктов, по-видимому, считает свою систему негодной для работы на более широком пространстве событий. Такой человек будет склонен сужать свой опыт до пределов, в которых он готов к его пониманию. С другой стороны, тот, кто готов воспринимать события по-новому, может быстро накапливать опыт. Именно эта адаптивность служит более прямым показателем растущей адекватности системы истолкования, чем общее время, которое человек Затрачивает на то, .чтобы отмахиваться от событий, назойливо лезущих в глаза и уши. -
Подведем итог. Наш опыт - это та часть мира, которая происходит с нами, то есть та его часть, которая последовательно истолковывается нами. Возрастание опыта не зависит ни от всей мешанины когда-либо истолкованных нами событий, ни от времени, потраченного на то, чтобы узнать о них, но представляет собой функцию последовательной проверки и переработки нашей системы истолкования в направлении повышения ее точности и надежности. Тогда анализ опыта - это изучение той области действительности, которую человек сегментировал на значимые события, и того, как он их истолковал; тех данных, по которым он сверял правильность своих предсказаний, и тех последовательных изменений, которые в ходе этого претерпели его конструкты; и, в особенности, изучение наиболее проницаемых и долговечных конструктов, позволивших категоризовать все эти изменения в целом.
19. Интерпретация опыта
До этого момента мы не рассматривали никаких публичных диагностических конструктов для клинического применения. Это еще предстоит сделать в одной из последующих глав. Однако прежде мы хотели бы более широко обсудить вопрос об опыте и личных способах его структурирования. Кроме того, мы намерены проиллюстрировать то, каким образом человек может оправиться от своего опыта и выздороветь, как это бывает, например, в психотерапии. Диагностические конструкты, которые мы собираемся предложить, необходимым образом предполагают связь с таким выздоровлением.
До сих пор наш подход к личным конструктам был почти что феноменологическим или дескриптивным. Несмотря на это, наша теоретическая позиция не является строго феноменологической, ибо мы признаем, что личные конструкты, сокрытые во глубине души, нельзя превратить в предмет общественного потребления. Все, что мы пытаемся сделать, так это поднять наши данные, полученные от конкретного человека, на относительно высокий уровень абстракции. Это немного напоминает утверждение, что мы конкретно рассматриваем индивидуума, а не обсуждаем абстрактно его конкретные результаты. Бихевиористы, к примеру, поступали иначе: создавали сложные абстракции общего пользования из мелких реакций частного характера.
Фактически, мы наблюдаем поведение индивидуума в разных ситуациях, пользуясь, по возможности, наименее общими мерами описания. Затем, продолжая дескриптивно рассматривать этого человека, мы экспериментально выявляем его личные абстракции наблюдавшегося нами поведения - его личные конструкты. В тот момент эти абстракции не обязательно вербализуются и вовсе не должны немедленно воплощаться им в слова всем или только ему понятного языка. Его абстракции собственного поведения могут структурироваться или истолковываться им исключительно в виде антиципируемых непрерывных последовательностей и циклов. И все же это абстракции, ибо они выделены и замкнуты. Кроме того, в том, как человек размышляет о них, обнаруживается различение симупьтанного сходства и отличия, свойственное конструктам.
Итак, психолог, придерживающийся теории личных конструктов, выявляет принадлежащие конкретному человеку абстракции его собственного поведения по мере того, как он вербализует или упорядочивает их каким-то иным способом. Но такой психолог с самого начала рассматривает их предельно конкретно, - с его точки зрения, разумеется. Он начинает с того, что берет все видимое и слышимое им по номиналу. Даже то, что ему удается увидеть и услышать в отношении конструктов своего испытуемого, он принимает по номинальной стоимости. В психотерапии это обычно называется «принятием» клиента. У Салливана это называлось бы «усвоением языка пациента». Наш термин, который будет конкретизирован позднее, - доверчивое отношение (credulous attitude).
Однако наш психолог - тоже человек, и потому его психологические процессы подчиняются его собственным личным конструктам. Да и другие психологи тоже люди, причем разные. Если мы хотим добиться общего понимания клиента, должна быть достигнута общность способа его истолкования. Если имеет место конструктивный сложный процесс, включающий клиента, например, терапия, - человек, собирающийся играть роль терапевта, должен категоризовать конструкты своего подопечного, а не просто интерпретировать его открытое поведение. Все это означает, что мы не можем считать психологию личных конструктов феноменологической теорией, если таковая подразумевает игнорирование личного истолкования психолога, проводящего наблюдение.
Разделяющий наш подход психолог пытается, прежде всего, точно описать высшие уровни абстракции в системе его испытуемого на самых низших, по возможности, уровнях абстракции в своей собственной системе. Именно это мы и имели в виду, когда говорили, что данные должны быть подняты на относительно высокий уровень абстракции. Мы указывали на высокий уровень абстракции в системе испытуемого. Разумеется, это не следовало понимать так, будто эти данные должны рассматриваться как абстракции в той системе, где ими оперирует психолог. Данные, рассматриваемые психологом как таковые, являются относительно конкретными элементами, ожидающими толкования.
20. Аисторический подход
О перцепционализме в психологии часто говорят, что это направление поддерживает исторический подход к пониманию поведения. Такой подход предполагает, что деятельность человека в каждый момент времени определяется его текущим восприятием. Действительные события прошлого могут влиять на поведение только через перцепции, действующие в настоящий момент. Теория личных конструктов придерживается в некоторой степени сходной позиции. Однако, в нашей теории базис перцепции был расширен, чтобы включить 'бессознательные' и 'сознательные' процессы, а способ перцепции приведен к форме конструктов.