Предположим, кому-то нужно разрезать торт. Существует бесконечное множество способов разрезания торта, каждый из которых мог бы подойти для решения этой задачи. Но если торт сделан из мороженого, некоторые обычные способы разрезания могут не подойти, и тем не менее остается бесконечное число способов разрезать такой торт. Предположим далее, что торт находится на стопе, за которым сидят гости. Сложились определенные лимитирующие ожидания в отношении того, как подавать еду. Торт истолковывается как часть еды. Кроме того, существует ряд условностей, в частности требующих подавать клинообразные куски торта всегда повернутыми острым концом к обедающему. Если человек, которому выпало разрезать торт» принимает все эти традиционные суперординирующие истолкования данной конкретной ситуации, он в самом деле может счесть свою линию поведения заданной и почти не оставляющей ему свободы. Он оказывается жертвой не самого по себе торта, а собственных знаний этикета, которому и было подчинено разрезание торта.
Но предположим, что этот человек, съев кусок торта, почувствовал недомогание. Не оказывается ли он в этом случае жертвой обстоятельств? В ответ можно спросить: разве он не съел его сначала? Более того, мы могли бы сказать, что плохое самочувствие не должно лишать его свобода. Напротив, болезнь может даже увеличить его свободу действий, как, например, открыли для себя многие дети и ипохондрики.
Зависимость, в которую конструкт или система истолкования ставит свои субординатные элементы, носит характер детерминизма. В этом смысле, тенденция ставить в зависимость и есть, собственно, детерминизм. Сами естественные события не ставят в зависимость от себя наши истолкования этих событий; мы можем смотреть на них так, как нам заблагорассудится. Разумеется, если мы хотим точно предсказывать естественные события, нам нужно создать некую конструкцию, которая будет отвечать этой цели. Однако события не приходят к нам и не говорят, что и как надо делать, - они просто идут своим чередом. Если что-то управляет нашими мыслями и действиями, так это созданная нами структура.
Фактически, есть два интересующих нас вида детерминизма. Первый вид составляет существенный признак любой организованной системы истолкований - контроль суперординатных конструктов над субординатными элементами. Второй вид подразумевается в нашем понятии интегрального мира. Мир, находящийся в непрерывном движении, не разделен на независимые события наподобие вагонов поезда. И это - эссенциальная целостность. Вследствие такой целостности мы можем считать, что между предшествующими и последующими событиями существует причинная связь. Именно этот вид непрерывности (или целостности) предполагается в так называемом первом постулате логики, требующем мыслить вселенную как упорядоченное единство (в противоположность хаосу).
Однако этот второй вид детерминизма для нас относительно не важен. Течение вселенной непрерывно. Хотя и можно абстрагировать некоторые повторяющиеся черты в ее потоке, в действительности он никогда не проходит дважды по одному руслу. Все пришло бы в страшный беспорядок, если такое когда-нибудь случилось. (Сама идея движущейся по своим следам вселенной производит сильное впечатление и, возможно, даже имеет некий релятивистский смысл для космолога-теоретика.) Постольку мы полагаем, что мир не движется по кругу, любая последовательность событий - это единственная, абсолютно тождественная самой себе последовательность, которая когда-либо имела место. Тогда совершенно невероятно, чтобы любая последовательность событий могла произойти иначе, чем она произошла, не утрачивая своей тождественности. Так как никакое событие не могло бы произойти иным путем и тем не менее оставаться самим собой, не велика проблема изолировать его и заявить, что оно детерминировано. Действительно, оно было следствием - но только однажды.
Таким образом, на нашу долю остается один важный вид детерминизма, именно, контроль суперординатного конструкта над его элементами. Тогда должно стать ясным и то, что в принципе не детерминировано. Во-первых, элемент не детерминирует те конструкты которые обычно категоризуют его в качестве объекта. Во-вторых, элемент, выходящий за пределы области действия конструкта, является независимым от этого конструкта. Последний тип независимости, или свободы, относительно не важен для нас, ибо это всего лишь свобода хаоса. А вот первый ее тип, напротив, чрезвычайно важен, поскольку предполагает, что а той степени, в какой человек может толковать свои обстоятельства, он способен освободиться от их господства над ним, Из этого также следует, что он может сделаться рабом собственных представлений, а затем отвоевать себе свободу, истолковывая свою жизнь по-другому. В известной мере это и есть та тема, которая положена в основу нашей книги.
И еще одно. Поскольку детерминизм характеризует контроль, осуществляемый конструктом над его субординатными элементами, свобода характеризует его независимость от этих элементов. В таком случае детерминизм и свобода неразделимы, ибо то, что служит причиной чего-то другого, является от него свободным. Детерминизм и свобода - две стороны одной монеты, два аспекта одного отношения. И это чрезвычайно важно усвоить человеку, будь он ученым или невротиком, либо тем н другим одновременно.
В конечном счете человек устанавливает меру собственной свободы и зависимости на том уровне, который он выбирает для своих убеждений. Те, кто выстраивает свою Жизнь исходя из множества особых мнений и непоколебимых убеждений касательно преходящих вопросов, делает себя жертвой обстоятельств. Каждое такое убеждение, недоступное пересмотру, оказывается ставкой на фортуну; они определяет, принесут ли завтрашние события счастье wm страдания. А те, чьи принципиальные убеждения заключают в себе широкую перспективу и меняются разве что по серьезным причинам, имеют больше шансов открыть для себя альтернативы, ведущие в конечном счете к их освобождению.
Теории - это результат размышлений людей, стремящихся вырваться на свободу из круговерти событий. Теории включают в себя предшествующие их созданию предположения об определенных областях этих событий. В той степени, в какой события можно - исходя из этих предшествующих предположений - истолковать, предсказать и нанести их соотносительный ход на план жизни, люди могут осуществлять над ними контроль и достигать со временем своей независимости от них.
В. Требования к проекту психологической теории личности
12. Теоретические модели и фокусы пригодности
В последнее время американская психология стала уделять больше внимания проблемам построения теории. Произошло оживление интереса к философии, особенно к философии науки. Подобно тому как философы начали присматриваться к происходящему вокруг, чтобы выяснить, насколько по-разному люди на самом деле мыслят, так и психологи начали осматриваться кругом, чтобы увидеть, какого рода теории вырабатывают ученые в разных областях знания в настоящее время. Это ново. Разумеется, психологи обычно смотрели на методологию и содержание физиологии как на фундамент, на котором только и нужно строить свое собственное новое здание. Сначала к физиологии относились благосклонно, потому что считалось, будто ее факты несомненны, а правильность методов, казалось бы, подтверждается очевидностью этих фактов. Затем психологи начали сравнивать, пытаясь установить сходства и различия, теоретические структуры ряда; других дисциплин. Изучая то, что происходит в других областях науки, некоторые из них надеются открыть более подходящие для психологии образцы теорий.
Однако мы скептически относимся к ценности копирования готовых теорий, которые конструировались для других фокусов пригодности. Психология уже достигла некоторого успеха в разработке своих собственных теоретических и методологических подходов. Возможно, наступило время, когда было бы неплохо приступить к абстрагированию научных принципов, начинающих складываться в рамках своего опыта работы, равно как и опыта работы других психологов, вместо того чтобы обшаривать задние дворы соседей в поисках методологических паданцев. Если мы что-то узнаем о принципах построения теории, то можем начать строить психологические теории, которые приспособлены к психологическим фокусам пригодности. В таком случае наша возможная позиция заключается в том, что было бы целесообразно исследовать ряд научных теорий, но не затем, чтобы найти одну, которую можно точно скопировать, а для того, чтобы раскрыть общие принципы, которые можно применить к построению совершенно новых теорий, специально предназначенных дня событийной области психологии.
На этой стадии не должно быть никаких сомнений относительно нашего взгляда на две вещи, которые требуются для построения психологической теории. Выбираемая перспектива должна быть широкой и позволять замечать принципы, выявляющиеся при сравнении различных теоретических структур. А теоретик должен быть также хорошо знаком с тем, о чем он собирается теоретизировать. В противном случае он может потратить свое время на создание теории пустого места, т. е. теории, не имеющей фокуса пригодности. Теоретик должен быть хорошо знаком с кругом проблем, которые собирается разрешить, если не хочет даром потратить как свое время, так и время своих читателей, излагая созданную им теорию пустого места.
Для наших собственных попыток построить теорию мы выбрали в качестве фокуса пригодности психологическую реконструкцию жизни. Мы занимаемся выявлением лучших способов помочь конкретному человеку пересмотреть свою жизнь, с тем чтобы не стать жертвой своего прошлого. Если создаваемая нами теория будет хорошо работать в этом ограниченном диапазоне пригодности, мы сочтем наши усилия успешными и не слишком огорчимся, если она окажется менее полезной где-то еще.