1 марта 1913 года план утвердили в Вене – и тут же он оказался на столе в Генеральном штабе Российской армии: ведь вся завершающая деятельность Агента № 25 ограничилась, повторяем, лишь первыми четырьмя месяцами 1913 года. Такая оперативность разведки не снилась и в самом счастливом сне даже самому товарищу Сталину!..
И вот весь этот поток бесценнейшей разведывательной информации внезапно иссяк с разоблачением и гибелью полковника Редля!
Снова слово Михаилу Алексееву:
«В конце мая 1913 г. в Вене покончил жизнь самоубийством полковник /.../ Альфред Редль. /.../ Казалось бы, все сходилось на том, что Редль и является тем самым „неизвестным агентом“ № 25. В определенной растерянности пребывал и сам Самойло, тем более, что после получения вышеперечисленных документов, новых предложений больше не поступало. „Дело Редля, – докладывал он в феврале 1914 г., подводя итог деятельности агента № 25, – указывает, что этим агентом и был Редль...“ „Однако это отрицает генерал Рооп, – здесь же, в этой фразе, оговаривается Самойло, – которым агент первоначально и был завербован“. Итак, Рооп, единственный из русских разведчиков, знавший, кто из офицеров Генерального штаба Австро-Венгрии скрывался под № 25, отверг какую-либо причастность Редля к сотрудничеству с военной разведкой России.
Кроме того, проведенный анализ показывает, что среди документов, передаваемых агентом № 25, нет ни одного материала, относящегося к деятельности 8 (пражского) корпуса, в котором с 1909 г.[vvvvvvvvvvvvvvvvvvvv] полковник Редль занимал должность начальника штаба, что также ставит под сомнение утверждение о его работе на русскую разведку.
Перед началом Первой мировой войны Самойло предпринял усилия для прояснения ситуации. Он, по его словам, „попытался связаться по обычному адресу с Веной, получил ответ, был вызван на свидание в Берн, ездил на это свидание и даже достал последние интересовавшие нас сведения“. Но вот кто был этим „комиссионером“ Самойло так и не удалось выяснить. Последний отказался назвать себя, объявив, что это последнее свидание[wwwwwwwwwwwwwwwwwwww]. Таким образом, информация от негласного агента в Вене была получена год спустя после смерти Редля»[xxxxxxxxxxxxxxxxxxxx].
Вот так-то!
Здесь нам пора перевести дух и призадуматься об описанных волшебных качествах Агента № 25.
Генерал Мильштейн читал те же документы российской военной разведки, что упоминались и Алексеевым – совпадение деталей несомненно свидетельствует об этом. Заключительное сообщение Мильштейна, которое мы частично цитировали, говорит о том же: «По некоторым данным, план стратегического развертывания австро-венгерской армии был продан Редлем русской разведке в 1912 году за 50.000 крон. Одновременно данные по этому плану были получены от другого русского агента полковника Яндржека, работавшего в мобилизационном отделе австрийского генерального штаба»[yyyyyyyyyyyyyyyyyyyy].
Мильштейн, следовательно, читал и документ о готовности ГУГШ заплатить Яндричу указанную сумму, и какие-то документы, подтверждающие получение русскими вожделенного плана от Агента № 25.
Чего не читал Мильштейн – так это мемуаров генерала Самойло, ставящих безоговорочный крест на тождественности Редля и Агента № 25. Поэтому у Мильштейна Редль превращается в эдакое подобие Штирлица: «Не было, пожалуй, ни одного секрета, интересующего Россию, к которому бы не имел доступа Редль» – это мы уже цитировали.
И этого же Штирлица, согласно тому же Мильштейну, оказалось легко поймать на футлярчике от ножичка!
Интересно, попадались ли самому Мильштейну такие Штирлицы во времена его практической деятельности в разведке?
Справедливости ради отметим, что Мильштейну приходилось встречаться с разнообразными чудесами: под его собственной эгидой (или под эгидой его коллег в ГРУ) в годы Второй Мировой войны в Швейцарии работала разведывательная группа венгерского еврея, коммуниста Шандора Радо (1899-1981), поставлявшая важнейшие сведения, источник которых по сей день не известен[zzzzzzzzzzzzzzzzzzzz].
«Основным источником информации для группы Радо был немецкий эмигрант Рудольф Рёсслер, работавший под кличкой Люци. Он располагал в Германии сетью агентуры, будто бы имевшей доступ к документам главного командования вермахта, сухопутной армии и люфтваффе. /.../ Кто были эти люди, как сложилась и действовала их антинацистская организация, каким путем сведения из Берлина попадали к Рёсслеру – на эти вопросы и поныне нет ясного ответа»[aaaaaaaaaaaaaaaaaaaaa].
В качестве награды за эту деятельность Радо отсидел, как и Треппер, после войны около десяти лет в советских концлагерях, затем вернулся в Венгрию (оставаясь коммунистом, едва избежал расправы во время Венгерской революции 1956 года), а позднее (в 1972 году) был удостоен советского ордена Отечественной войны I степени...
Наиболее экстравагантное предположение заключается в том, что за организацией Рёсслера стоял заместитель Гитлера по партии Мартин Борман[bbbbbbbbbbbbbbbbbbbbb].
Впрочем, возможно, что главным советским шпионом был не Борман, а шеф Гестапо Генрих Мюллер[ccccccccccccccccccccc]!..
Что там происходило на самом деле – это пока выходит за темы данной нашей книги.
Однако можно не сомневаться в том, что чем-либо удивить Мильштейна после Второй Мировой войны было уже невозможно!..
Михаил Алексеев читал те же документы, что и Мильштейн, но сверх того и многое другое[ddddddddddddddddddddd]. Поэтому его выводы радикально расходятся с историей, рассказанной Мильштейном.
Вот версия Алексеева: «В начале 1913 г. в Вену поступили сведения о том, что Россия негласным агентурным путем получает ценную документальную информацию, касающуюся вооруженных сил Австро-Венгрии. „Утечка“ подобных сведений из России могла произойти через австрийскую или германскую негласную агентуру и явиться следствием предательства в определенном, хотя и ограниченном круге лиц как в военном министерстве России, так и в штабах военных округов, имевших доступ к разрабатываемым российским Генеральным штабом документам. Среди последних были и такие, в которых делались ссылки „на подлинные австрийские документы“. Таким образом, по тем или иным причинам в Вене стало известно о предательстве в собственном стане, причем на самом высоком уровне. Нельзя исключить, что эта информация дошла до наследника престола Франца-Фердинанда»[eeeeeeeeeeeeeeeeeeeee] – прервем тут Алексеева: все это его заявление от начала и до конца не подтверждается никакой информацией, представленной им самим или кем-либо еще.
Некоторая аналогия возникает при знакомстве с другим фрагментом книги Алексеева: «Весной 1914 г. фельдфебель, чертежник германского главного инженерного управления, предложил Базарову[fffffffffffffffffffff] купить у него планы восточных крепостей Германии. Фельдфебель недавно женился и нуждался в деньгах. Так был куплен план крепости Пихлау и крепости Летцен. Базаров вел переговоры о приобретении еще ряда отдельных секретных документов. И здесь произошел провал. По утверждению Николаи, „в апреле 1914 г. контрразведка из Петербурга сообщила о том, что Генеральный штаб ведет там переговоры о покупке планов германских восточных крепостей. По более точным данным предательство должно было исходить из одного центрального учреждения в Берлине, в течение 24 часов виновный был найден в лице одного старшего писаря. Он сознался в том, что совершил предательство по предложению русского военного агента...“[ggggggggggggggggggggg]
По другой версии, чертежник после одного из свиданий с Базаровым встретил своего сослуживца и, разговорившись с ним, раскрыл свою связь с русским военным агентом. Тот предложил работать совместно, а потом выдал своего знакомого властям[hhhhhhhhhhhhhhhhhhhhh]. Одна версия, впрочем, не исключает другую»[iiiiiiiiiiiiiiiiiiiii].
Но аналогия тут может привидиться лишь чисто поверхностная: Австро-Венгрия – не Германия, 1913 год – не 1914-й, а Агент № 25 – не берлинский чертежник!
Однако Рооп, напоминаем, опасался именно такой возможности провала своего «венского» агента!..
Так что ход рассуждений Алексеева не является совсем уж чистейшей фантастикой.
Высказав наши предупреждения, возвращаемся к прерванному тексту Алексеева: «В складывающейся обстановке австрийцам необходимо было срочно пресечь деятельность тайного агента, работавшего на русских. Ответственность за эту операцию была возложена на руководство разведывательной службы Австро-Венгрии – Августа Урбанского /.../ и Макса Ронге /.../.
Однако скоропалительные поиски шпиона не дали желательных результатов. Оставалось либо признать свое бессилие (что означало, если не отставку, то „перевод“ по службе), либо найти „запятнанного“ офицера и взвалить на него обвинение в шпионаже. И такой кандидат был найден.
Чем располагали австрийские разведчики? Только вскрытым фактом противоестественных наклонностей Редля. Все остальное необходимо было фальсифицировать. /.../ После создания „улик“ оставалось только подтолкнуть Редля к самоубийству (или убить его?), используя психологическое давление, угрозы разоблачить „преступную страсть“, не доводя дело до суда. В данном случае грань между самоубийством и убийством довольно размыта. Ибо то, что случилось с Редлем, можно рассматривать как убийство, „загримированное“ под самоубийство, и как самоубийство, впопыхах подготовленное австрийской разведкой. /.../