Но Гитлер мужественно нес этот крест всю свою оставшуюся жизнь – как и его учитель Альфред Редль.
6.5. Гитлер в «Деле Редля».
Самостоятельную роль в «Деле Редля» Гитлер начал играть лишь после смерти Редля и его собственного, Гитлера, переезда в Мюнхен.
Рудольф Хойслер, сопровождавший Гитлера, и был, как мы полагаем, шофером Редля.
Строго говоря, это только гипотеза. Про Хойслера известно: «изучал торговое дело и работал где придется. С Гитлером он познакомился в мужском общежитии в Вене /.../»[iiiiiiiiiiiiiiiiiiiiiiiiiiii].
Поскольку окончательная покупка машины Редлем так и не была оформлена, то и машина могла использоваться им пока еще недолгое время. Вероятно, услуги, оказанные Редлем Урбанскому и Конраду, настолько подняли его настроение, что он и решился на неконспиративное приобретение автомобиля. Произойти это могло в марте или апреле 1913.
Если это происходило в Вене, то у Редля не было там в распоряжении такого подчиненного военнослужащего, которого он мог бы усадить за руль (вспомним и тревоги на эту тему у Редля в последний день его жизни!). Естественно, поэтому, было бы Гитлеру предложить Редлю своего приятеля, с которым он жил в одном общежитии – если их даже и не связывали более тесные отношения.
Наша гипотеза, таким образом, может быть отвергнута лишь в двух возможных вариантах: если выясниться, что шофером Редля был кто-то другой, или если Хойслер не умел управлять автомобилем и не имел на это прав. Но пока что исчезновение из дела одного фигуранта (шофера Редля в Вене) и появление сразу затем другого (жильца в квартире Поппов в Мюнхене) логично дополняют друг друга.
Ни Гитлер, ни Хойслер ничем уже не могли помочь Редлю, когда узнали о его смерти в понедельник 26 мая 1913 года. Естественно, что они и не стали ничего предпринимать, хотя, очевидно, и имели от Редля противоположные инструкции.
Но вот сообщение о суде, распорядившимся наследством Редля, должно было подвигнуть Гитлера к предъявлению его законных прав! И, надо полагать, его юридически бесспорные права были удовлетворены.
Можно себе представить, как это взбесило венских контрразведчиков!
Только тут они узнали о существовании Икса-Гитлера, сразу пожелали заполучить Гитлера в собственные лапы – и у них была возможность реализовать свои намерения.
Обрушились они и на Берана, отдав его под суд: Беран, совершенно очевидно, имел полную возможность выдать Гитлера еще до его отъезда из Вены, но не стал тогда этого делать!
Гитлер, как всем известно, был в Австрии призывником, уклонявшимся от службы.
Надо полагать, что таких было тогда немало. Численность армии Австро-Венгрии мирного времени была такой (по финансовым и прочим условиям), что призывался далеко не стопроцентный контингент обязанных служить.
Зигмунд, например, сообщает конкретно о Вене: «Многие рекруты, родившиеся в 1887 и 1888 годах, не были призваны на службу, а записаны в запас. Касательно сверстников Гитлера, родившихся в 1889 году, в августе 1910 года было официально заявлено, что весьма небольшой контингент для крупного города (население на 1910 год – 2 107 981), составлявший 2 178 человек, уже набран»[jjjjjjjjjjjjjjjjjjjjjjjjjjjj].
Гитлер в свое время зарегистрировался в Линце для прохождения будущей службы, но затем бесследно исчез оттуда и более ни в каких призывных учреждениях не возникал. Приказы о призывах печатались в газетах, но он их игнорировал. По закону, таким образом, он считался «уклоняющимся от службы в армии»[kkkkkkkkkkkkkkkkkkkkkkkkkkkk] – с упоминавшейся уголовной ответственностью, но практически он никого не интересовал с этой точки зрения.
И вдруг в августе 1913 Гитлером заинтересовались, причем в таких масштабах и с таким упорством, будто речь шла о розыске важнейшего скрывающегося преступника – что, фактически, и имело место быть.
«11 августа 1913 года магистрат в Линце снова начал предпринимать попытки найти уклоняющегося от военной службы Гитлера. /.../
Расспросы привели к обнаружению единственного опекуна Гитлера – Йозефа Майерхоффера[llllllllllllllllllllllllllll], который на всякий случай сообщил, что ничего не знает, но все же указал адрес двух сестер Адольфа Гитлера, которые в то время находились в Пайльштайне, неподалеку от Линца. В разговоре с сестрами, произошедшем около 3 октября 1913 года, проскочило ключевое слово „Вена“. /.../ магистрат Линца обратился в полицейское управление в Вене с запросом об адресе /.../. 29 ноября 1913 года была подана справка центрального регистрационного комитета: „Съехал с улицы Мельдеманнштрассе, 27, 20 район, 25.04.1913[mmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmm] неизвестно куда. До этого момента заново не зарегистрировался“. Так как Гитлер в общежитии нисколько не скрывал своих планов, /.../ информацию на Мельдеманнштрассе предоставили незамедлительно: „Переехал в Мюнхен“.»[nnnnnnnnnnnnnnnnnnnnnnnnnnnn]
Сделаем здесь паузу, чтобы напомнить о том, что без аналогичной процедуры поисков дело не могло обойтись и в 1911 году, когда сестры Гитлера разыскивали его в связи с наследством умершей тетушки. Дело и тогда разбиралось в официальных инстанциях, а участие в конце концов в этом Гитлера не могло происходить без того, чтобы в этих инстанциях не осталось его тогдашнего венского адреса, который с тех пор и до мая 1913 года не менялся; по этому же адресу Гитлер и получил, напоминаем, свои последние 819 крон «сиротской пенсии» в том же мае 1913.
Понятно, что и тогда, в 1911 году, в процессе поисков Гитлера родилась целая цепочка официальных документов, аналогичных приведенной переписке 1913 года – только историки не задавались целью отыскать эти документы.
Характерно и другое: в процессе поисков 1913 года никак не учитывались результаты предыдущих поисков, проведенных в 1911 году, а ведь это могло бы серьезно сократить затраченное время.
Следовательно, в 1913 году поисками Гитлера фактически занимались совершенно иные лица и организации, нежели в 1911 году.
А родственники и знакомые Гитлера в Линце и окрестностях (в том числе – его же сестры) проявили в этот раз гораздо большую сдержанность и меньшее рвение в общении с властями, нежели ранее – ведь им-то теперь был прекрасно известен адрес венского общежития!
Похоже, что эти родственники и знакомые отчетливо ощутили, что сейчас Гитлеру грозят гораздо большие неприятности, нежели изъятие от него каких-нибудь 600 крон – и пытались оказать ему определенную поддержку.
29 декабря 1913 года австрийская полиция просила мюнхенскую полицию установить местожительство призывника Гитлера[oooooooooooooooooooooooooooo]: «Художник Адольф Гитлер, родившийся в 1889 г. в Браунау-на-Инне, – сообщали австрийцы, – 24 мая 1913 г. выбыл из Вены в Мюнхен. Просим Вас в порядке оказания помощи... сообщить нам, зарегистрировано ли там указанное лицо»[pppppppppppppppppppppppppppp].
10 января 1914 года мюнхенская полиция сообщает в Линц: «Разыскиваемый с 26.V. 1913 г. проживает по адресу Шляйсхаймер-штрассе, 34/III, у квартировладельца Поппа»[qqqqqqqqqqqqqqqqqqqqqqqqqqqq].
18 января Гитлер получил от мюнхенской уголовной полиции повестку с указанием явиться 20 января в Линц на призывную комиссию[rrrrrrrrrrrrrrrrrrrrrrrrrrrr].
Гитлер посылает в ответ в Линц целую декларацию, полную горестных подробностей, в том числе: «Я зарабатываю как свободный художник только для того, чтобы обеспечить себе дальнейшее образование, так как совершенно лишен средств (мой отец был государственным служащим). Добыванию средств к существованию я могу посвятить только часть времени, так как все еще продолжаю свое архитектурное образование. Поэтому мои доходы очень скромны, их хватает только на то, чтобы прожить. В качестве доказательства прилагаю свою налоговую декларацию и прошу вновь возвратить ее мне. Сумма моего дохода указана здесь в размере 1200 марок[ssssssssssssssssssssssssssss], причем она скорее завышена, чем занижена, и не надо полагать, что на каждый месяц приходится ровно по 100 марок»[tttttttttttttttttttttttttttt].
Гитлероведы не уточняют, чего же конкретно добивался Гитлер этим посланием. Не ясно, успело ли оно сразу сработать. Но уже 19 января происходит вторжение полиции в комнату Гитлера:
«Сотрудники мюнхенской уголовной полиции доставляют Гитлера в австрийское консульство в Мюнхене /.../, где был составлен протокол. Мюнхенское консульство благосклонно поверило всем данным, которые сообщил о себе Гитлер, который, вероятно, явился с визитом в старом и измазанном краской костюме. Он рассказывал о своих болезнях и, по-видимому, сумел произвести довольно жалкое впечатление. В сообщении консульства было сказано: „По наблюдениям полиции и по личным впечатлениям, изложенные им в прилагаемом оправдательном заявлении данные полностью соответствуют истине. Он также якобы страдает заболеванием, которое делает его непригодным к военной службе... Поскольку Гитлер произвел благоприятное впечатление, мы пока отказались от его принудительной доставки и порекомендовали ему непременно явиться 5 февраля в Линц на призывную комиссию... Таким образом, Гитлер выедет в Линц, если магистрат не сочтет нужным учесть изложенные обстоятельства дела и его бедность и не даст согласие на проведение призывной комиссии в Зальцбурге“.»[uuuuuuuuuuuuuuuuuuuuuuuuuuuu]
Немедленно была отправлена телеграмма Гитлера с просьбой об отсрочке явки до 5 февраля – и не в Линц, а в Зальцбург. В ответ на нее ему телеграфно посылается повторное требование явиться 20 января в Линц, но Гитлер получает эту телеграмму лишь 21 января – о чем составляется подтверждающий протокол в консульстве.