Как задавать вопросы (стр. 13 из 41)

Куэ был первым, кто досконально изучил природу внушения и сформулировал ряд важнейших принципов, главный из которых носит название «закона обратного эффекта». «Если человек, мечтая о достижении какой-то цели, думает про себя: «вот бы хорошо этого добиться, но... наверное, ничего у меня не получится»,— то сколько бы ни прилагал он усилий, результат будет нулевым»,— писал ученый.

Открытие Куэ в полной мере объясняет ту роковую роль, которую играет в подсознательном лексиконе злосчастное «постараюсь»: в самом слове этом как бы изначально заложено сомнение, ожидание неудачи. Поэтому, наметив цель, ни в коем случае не «старайтесь» к ней приблизиться; верьте — вы непременно ее достигнете!

Закон обратного эффекта наглядно демонстрируется простым примером. Представьте себе, что на земле лежит 12-футовая доска шириною в фут; очевидно, любой из нас пройдет по ней и глазом не моргнув. Положите ее концами на два стула: задача усложнится совсем ненамного, потребует лишь чуть большей осторожности. А теперь представьте себе, что та же доска соединяет крыши двух десятиэтажных домов... То-то же: ступить на нее действительно будет опасно — страх высоты приведет в действие закон обратного эффекта, а значит, падение почти неминуемо.

Другой, гораздо более привычный пример — поведение человека, страдающего бессонницей. Вот он ложится в постель, заранее зная, что заснуть ему не удастся, закрывает глаза и изо всех сил начинает «стараться», разумеется, лишь отгоняя желанный сон все дальше и дальше; наконец, в полном изнеможении забывается на минуту и... немедленно засыпает.

Бодуэн иллюстрирует закон обратного эффекта примером с начинающим велосипедистом. Почему, спрашивается, так часто мы врезаемся то в дерево, то в другое какое-нибудь незначительное, казалось бы, препятствие? Да потому только, что изо всех сил именно этого препятствия пытаемся избежать!

«Когда воля и воображение вступают в конфликт,-писал Куэ, имея в виду извечный спор сознания с подсознанием, — последнее неизменно одерживает победу». Кроме того, французский ученый открыл психологический «закон доминанты», который в упрощенном виде читается так: «Любая идея стремится к самореализации; в борьбе двух чувств верх всегда одерживает сильнейшее».

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ЭМОЦИОНАЛЬНО ОБУСЛОВЛЕННЫМ ЗАБОЛЕВАНИЯМ НЕ МЕСТО В ВАШЕЙ ЖИЗНИ!

Для того чтобы успешно бороться с эмоционально обусловленными заболеваниями, необходимо научиться прежде всего правильно определять, какие причины лежат в их основе. ФРЕЙД И ЕГО ИДЕИ. Окружающая среда и непосредственный жизненный опыт являются наряду с наследственностью важнейшими факторами, формирующими личность, причем первые годы жизни накладывают неизгладимый отпечаток на весь ход ее развития. Фрейд считал, что все психологические проблемы взрослого человека обусловлены прежде всего детскими его переживаниями, травмами, конфликтами, и главной задачей своего метода психоанализа, считал поиск болезнетворных очагов в подсознании пациента и вскрытие причинно-следственных связей давнего прошлого с настоящим.

Сегодня, по прошествии многих лет, процедурная сторона психоаналитического метода практически не изменилась: последователи Фрейда по-прежнему скрупулезно выполняют все предписания своего учителя, все более превращая лечебный процесс в полумистический ритуал.

Известно, к примеру, что Фрейд был очень застенчив и всегда испытывал в общении с пациентом неловкость. Поэтому исключительно ради своего собственного удобства ученый укладывал его на кушетку, а сам усаживался в изголовье, оставаясь, таким образом, невидимым для чужих глаз. И сегодня все без исключения психотерапевты-аналитики проделывают то же самое — как могут они хоть в чем-то уклониться от священных традиций!

Полный курс психоанализа длится, как правило, от 300 до 600 часов. Пациент является на прием пять раз в неделю и примерно по часу в день проводит в неспешных беседах с врачом; специалист лишь изредка отдельными замеча-' ниями прерывает своего подопечного, мастерски направляя ход его мыслей в нужное русло.

Метод свободных ассоциаций предполагает полную пассивность обеих сторон: пациент днями может нести околесицу, ни на шаг не приближаясь к цели. Разумеется, острый невроз, причины которого укоренились глубоко в подсознании, требует длительного лечения — никакая спешка тут не уместна, да и только самостоятельными усилиями ничего не добьешься. И все же основная масса психологически обусловленных заболеваний может быть устранена проще, быстрее, с меньшими затратами сил и финансов. ПАВЛОВ И ТЕОРИЯ УСЛОВНОГО РЕФЛЕКСА. Механизм формирования условных рефлексов был впервые вскрыт в начале этого века русским физиологом Иваном Павловым. Разработав своеобразный метод кормления подопытных собак, при котором пища подавалась одновременно со звонком, он добился того, что слюноотделение у животных стало рефлекторным, зависящим от звукового сигнала.

И человеческий разум, оказывается, прочно стянут сетью множества условных рефлексов: на многие внешние стимулы — слова, ситуации и т.д.— мы реагируем рефлек-торно, точь-в-точь как собаки на звонок. Потому и «выкидываем» иногда нечто такое, чему сознание потом вынуждено лихорадочно подыскивать задним числом рациональное объяснение.

Условный рефлекс, вообще говоря, величайшее благо: именно он лежит в основе всего набора полезных навыков и привычек, избавляющего нас от необходимости каждый раз заново обдумывать бесчисленное множество мелких действий. Явление это, к сожалению, имеет и свою обратную сторону: агрессивность и раздражение, чувство вины и множество заболеваний невротического характера — все это и многое другое возникает также на базе условного рефлекса.

Поиск и нейтрализация болезнетворных условных рефлексов — основное направление развития психиатрии большинства неанглоязычных стран. В тех случаях, когда провоцирующим стимулом оказывается слово, на помощь психиатрам приходит совсем другая наука — общая семантика. Об этом и еще о том, как используется в России дегип-нотизация посредством возрастной регрессии, рассказывает в своей книге «Слово» русский ученый Платонов. В основу описываемого им метода положен тот факт, что сознательное «распознание» ассоциативной связи того или иного симптома с событием прошлого само по себе как бы стирает, «размагничивает» условный рефлекс, действующий во многих случаях как постгипнотическое внушение. Эффективность такого подхода несомненна; по словам Платонова, положительный результат достигается в 78 процентах случаев, что, конечно же, впечатляет куда больше, нежели психоаналитическая статистика.

В том же примерно ключе выдержана и техника, которой пользуется психиатр, доктор Джозеф Вулп, начинавший свою практику в Южной Африке (прочитать об этом можно в его книге «Ингибиторная психотерапия», выпущенной издательством Стэнфордского университета в Калифорнии). О некоторых приемах Вулпа, как нельзя лучше вписывающихся в практику самотерапии, будет рассказано в следующих главах.

ТЕРАПИЯ ВНУШЕНИЯ. Другое направление психотерапии основывается на использовании внушений. Особенно эффективны гетеровнушения, но и самовнушениями, как мы уже знаем, можно многого добиться, особенно под гипнозом.

Полвека назад, еще до полного признания фрейдизма, внушением в психиатрии лечилось практически все. Расцвет терапии внушения пришелся на 1880 — 1900-е годы. Выдающимся специалистом в этой области был Ипполит Бернгейм, ученик скромного сельского врача из Нанта по

имени Льебо. Настал момент, когда учитель и ученик, объединив усилия, открыли собственную клинику, очень скоро ставшую поистине гипнотической Меккой тогдашней Европы. Более тридцати тысяч больных были излечены в ней за двадцать лет. В числе специалистов, со всех концов континента устремившихся в Нант, чтобы набраться опыта у двух выдающихся гипнотерапевтов того времени, был и молодой, никому еще не известный австрийский психиатр.

Вернувшись домой, Фрейд попытался применить полученные знания в исследовательской работе, которую проводил в те годы совместно с Брейером, считавшимся одним из лучших гипнологов Европы. Полагая, в частности, будто эффект внушения напрямую зависит от глубины погружения (и, разумеется, грубо при этом заблуждаясь), Фрейд попал в тупик, поскольку выяснилось, что достичь действительно очень глубоких уровней может лишь незначительный процент его подопечных. Объяснялось все очень просто: молодой, неопытный врач мало знал о гипнозе, слабо владел его техникой, а главное, страдал неуверенностью в себе, что для психотерапевта совершенно недопустимо.

Устав от неудач, особенно невыносимых на фоне блестящих успехов Брейера, Фрейд бросился на поиск окольных путей — так появился метод свободных ассоциаций и интерпретации сновидений. С гипнозом было покончено навсегда... И вот результат: подавляющее большинство психиатров в нашей стране ничего не знают ни о гипнозе, ни о различных областях его применения. Многие до сих пор полагают, будто гипноз — не более чем вспомогательное средство для задания внушений, пребывая во власти представлений, бытовавших еще во времена Бернгейма.

Почему-то сегодня считается модным разделять давнюю фрейдистскую неприязнь к терапии внушения: австрийский ученый полагал, будто бы снятый внушением симптом непременно откроет дорогу какой-нибудь новой, еще более страшной болезни. Единственным основанием для столь странного вывода служила Фрейду его собственная теория, согласно которой любая болезнь есть не что иное, как канал для выхода некой энергии; стоит только его перекрыть, как энергия тут же найдет себе новое русло. Другими словами, алкоголик, избавившись от тяги к спиртному, превратится скорее всего в наркомана.