Шкала приемов аналитической работы с нарративами
Своеобразную систематизацию способов анализа интервью в рамках нарративного подхода предложил П. Томпсон, противопоставив его реконструктивному подходу, преобладающему в устно-исторических исследованиях [2003, с.272-283]. Реконструктивный подход направлен на воссоздание социального контекста или отдельных его элементов (например, типа социальной мобильности или ситуации); в рамках «нарративного метода» повествования могут анализироваться либо как конъюнкции отдельных, единичных утверждений (что непродуктивно для социологии), либо как нарративы во всей их тотальности. Единство и согласованность нарратива гарантируются нашей способностью идентифицировать в нем ту главную идею, которая определяет видение прошлого. Трудность заключается в том, что эта идея часто становится ясной только в противопоставлении с конкурирующими трактовками [Анкерсмит, 2003, с.209]. Итак, по Томпсону, возможны следующие вариации «нарративного метода» [2003, с.275-283]:
- Самый простой вариант – попытка истолковать интервью с позиций традиционной литературной критики, т.е. раскрыть замысел автора, опираясь на любые полезные зацепки, те образы и темы повествования, где проявляются «мифы», которыми мы живем (золотая пора детства, беззаветная материнская любовь и т.д.).
- Оценка интервью с жанровой точки зрения – определение стиля повествования и того, как его форма влияет на содержание (например, как на содержание рассказа влияет принятие фаталистической установки «мне суждено быть бедняком»).
- Выявление символического значения используемых языковых конструкций: избыточные выражения и неоправданные отклонения, все эмоциональное и субъективное в повествовании не только свидетельствует о невысказанных личных переживаниях, но и показывает, откуда человек родом, уровень его образования, сословную принадлежность.
- Способы анализа нарратива в его целостности:
- Многоступенчатый метод, разработанный К. Риссман в рамках изучения рассказов мужчин и женщин о причинах развода. Сначала из черновой записи интервью удаляется все, что не имеет прямого отношения к повествованию (отступления, обмен репликами с интервьюером, неудачные начала фраз и т.п.), и выделяются описания конкретных событий. Затем по методике Лабова нарратив делится на смысловые отрезки с пронумерованными строками, но не функционально, а поэтически (в стихообразной форме). Далее определяются ключевые моменты повествования, присутствующие в каждом интервью, и сопоставляются у лиц разного пола.
- Формализованный метод группового анализа нарративов, разработанный Ф. Шютце и Г. Розенталь (использовался в изучении воспоминаний пожилых немцев, неохотно и путано рассказывающих о периоде нацизма и войны). Сначала нарративы прочитываются целиком с акцентированием ключевых моментов повествования, особенностей речи и интерпретаций рассказчиков. Исследовательская группа выдвигает гипотезы, они проверяются путем всестороннего и последовательного анализа коротких отрывков текстов. В итоге жизнеописания реконструируются как хронологически упорядоченные биографии и как субъективные интерпретации жизненного опыта. Сопоставление достаточного количества интервью позволяет смоделировать типовые «истории жизни».
В классификации Томпсона только два последних варианта «нарративного метода» могут считаться социологическими. Чтобы составить некоторое целостное впечатление о «прикладном» нарративном анализе в социологии, можно условно упорядочить конкретные приемы аналитической работы с нарративами личного опыта по степени их относительной формализации на шкале с «количественным» и «качественным» полюсами.
Контент-анализ
Крайнюю позицию на «количественном» полюсе нашей условной шкалы занимают различные типы контент-анализа [Дмитриева, 1998, с.92; Vincent, 2000]: прагматический контент-анализ представляет собой классификацию высказываний с последующим установлением причинно-следственных связей; семантический контент-анализ предполагает систематизацию символов в зависимости от их значений и имеет три формы – измерение частоты упоминания объектов (обычно словоформ или лексем) в тексте, расчет частоты упоминания описаний объектов и измерение частоты упоминания объектов с конкретными характеристиками в конкретном контексте; психологический контент-анализ направлен на изучение эмоциональной окрашенности высказываний (недомолвки, темп и ритм речи, выбор слов в тексте позволяют оценить подтекст сказанного или то, что автор хотел умышленно скрыть).
Перевод качественных утверждений в плоскость количественных измерений посредством контент-анализа позволяет сделать выводы более доказательными, а аргументы – более весомыми. Процедуре контент-анализа должно предшествовать выделение основной идеи, структуры текста, смысловых связей между эпизодами – особенности текста должны быть ясны к моменту определения смысловых единиц и единиц счета. Ключевым ограничением контент-анализа в рамках работы с нарративами личного опыта является его «неадекватность в эвристическом смысле» [Квадратура смысла…, 2002, с.199]: он вскрывает содержание текста, но далеко не всегда позволяет адекватно интерпретировать его значение, поскольку базируется на ранее высказанных положениях и использовании установленных научных категорий (исследователь просто иллюстрирует свою точку зрения).
Информативно-целевой анализ
Следующую после контент-анализа позицию на нашей условной шкале занимает информативно-целевой анализ. Нарративное интервью – коммуникативно-познавательный процесс с собственным движущим механизмом: вопрос интервьюера интерпретируется в сознании респондента и побуждает его к ответу, интерпретация которого интервьюером, в свою очередь, может породить ранее не запланированный вопрос. Успех взаимодействия интервьюера и респондента определяется тем, насколько адекватны друг другу структуры порождения и интерпретации текстов вопросов и ответов (иначе возникает ситуация «смысловых ножниц»).
Средством обнаружения и устранения «смысловых ножниц» и является информативно-целевой анализ, позволяющий выделять макроструктуру (иерархию разнопорядковых смысловых блоков в тексте относительно основной идеи) и микроструктуру (внутритекстовые связи между блоками текста, образующими его логико-фактологическую и смысловую основу) текстов интервьюера и респондента и, тем самым, «контролировать соответствие формулировки вопросов целям исследования, определять коэффициент информативности ответов[18] и оценивать с этой точки зрения качество формулировок соответствующих вопросов, выявлять рассогласованности «фокусов» вопросов и ответов и находить способы их устранения» [Киселева, 1994, с.116].
Интерпретативный анализ
Основной интерес для качественного, или интерпретативного, анализа текста представляет соотношение между его рациональными и риторическими элементами. Рациональные средства раскрывают суть идеи (хотя она искажается самим фактом облачения смысла в слова), а риторические (эмфаза, повторы, параллели, лейтмотивы, метафоры и т.д.) делают идею доступной и привлекательной для восприятия, т.е. задача аналитика – вскрыть все возможные смыслы текста, даже те, что завуалированы красивой риторикой. К достоинствам качественного анализа относят способность показать, насколько большое значение может иметь даже один-единственный текст в плане как своей внутренней организации, так и отношения к тому социальному миру, который он конструирует [Edwards, Martin, 2004, p.148].
Интерпретативный подход к анализу индивидуальных биографических повествований разрабатывал Н.К. Денцин, считавший, что внутри каждой «истории жизни» можно выделить несколько нарративов, перетекающих друг в друга. Основой выделения «мининарратива» является момент «эпифании», или особый опыт, важное событие индивидуальной жизни, помогающее человеку сформировать представление о самом себе. «Момент эпифании» важен потому, что прежнему опыту или событию придается определенное значение в ретроспективе, т.е. их смысл может значительно различаться в зависимости от того, оцениваются они сразу после/непосредственно в момент совершения или же человек пытается понять свою жизнь от момента их совершения в прошлом до настоящего времени. Задача исследователя состоит не в установлении последовательности причин и следствий, а в понимании места «эпифании» в общем рассказе на основе предложенных индивидом или, что не менее важно, сокрытых рассказчиком аргументов и мотивов.