-- Мой дорогой Блор, ваша беда в том, что вы слишком много знаете, -- буркнул себе под нос Ломбард...
-- Спокойной ночи, господа, -- мрачно сказал судья, -- Хотелось бы завтра встретиться в тем же составе.
Роджерс вышел из столовой, неслышно поднялся по лестнице. Увидел, как четверо мужчин одновременно открыли двери, услышал, как зазвякали ключи, залязгали засовы.
-- Вот и хорошо, -- пробормотал он, кивнул головой и вернулся в столовую. Там все было готово к завтраку. Он поглядел на семерых негритят на зеркальной подставке. Лицо его расплылось в довольной улыбке.
-- Во всяком случае, сегодня у них этот номер не пройдет, я приму меры.
Пересек столовую, запер дверь в буфетную, вышел через дверь, ведущую в холл, закрыл ее и спрятал ключи в карман. Затем потушил свет и опрометью кинулся наверх в свою новую спальню.
Спрятаться там можно было разве что в высоком шкафу, и Роджерс первым делом заглянул и шкаф. После чего запер дверь, задвинул засов и разделся.
-- Сегодня этот номер с негритятами не пройдет, -- пробурчал он, -- я принял меры...
Глава одиннадцатая
У Филиппа Ломбарда выработалась привычка просыпаться на рассвете. И сегодня он проснулся, как обычно. Приподнялся на локте, прислушался. Ветер слегка утих. Дождя не было слышно... В восемь снова поднялся сильный ветер, но этого Ломбард уже не заметил. Он снова заснул.
В девять тридцать он сел на кровати, поглядел на часы, поднес их к уху, хищно по-волчьи оскалился.
-- Настало время действовать, -- пробормотал он.
В девять тридцать пять он уже стучал в дверь Блора. Тот осторожно открыл дверь. Волосы у него были всклокоченные, глаза сонные.
-- Спите уже тринадцатый час, -- добродушно сказал Ломбард. -- Значит, совесть у вас чиста.
-- В чем дело? -- оборвал его Блор.
-- Вас будили? -- спросил Ломбард. -- Приносили чай?
Знаете, который час?
Блор посмотрел через плечо на дорожный будильник, стоявший у изголовья кровати.
-- Тридцать пять десятого, -- сказал он. -- Никогда б не поверил, что столько просплю. Где Роджерс?
-- "И отзыв скажет: "где" ?" -- тот самый случай, -- ответствовал Ломбард.
-- Что вы хотите этим сказать? -- рассердился Блор.
-- Только то, что Роджерс пропал, -- ответил Ломбард. -- В спальне его нет. Чайник он не поставил и даже плиту не затопил.
Блор тихо чертыхнулся.
-- Куда, чтоб ему, он мог деваться? По острову, что ли, бродит? Подождите, пока я оденусь. И опросите всех: может быть, они что-нибудь знают.
Ломбард кивнул. Прошел по коридору, стучась в запертые двери.
Армстронг уже встал, -- он кончал одеваться. Судью Уоргрейва, как и Блора, пришлось будить. Вера Клейторн была одета. Комната Эмили Брент пустовала.
Поисковая партия обошла дом. Комната Роджерса была по-прежнему пуста. Постель не застелена, бритва и губка еще не просохли.
-- Одно ясно, что ночевал он здесь, -- сказал Ломбард.
-- А вы не думаете, что он прячется, поджидает нас? -- сказала Вера тихим, дрогнувшим голосом, начисто лишенным былой уверенности.
-- Сейчас, голубушка, я склонен думать, что угодно и о ком угодно, -- сказал Ломбард. -- И мой вам совет: пока мы его не найдем, держаться скопом.
-- Наверняка он где-то на острове, -- сказал Армстронг.
К ним присоединился аккуратно одетый, хотя и небритый, Блор.
-- Куда девалась мисс Брент? -- спросил он. -- Вот вам новая загадка.
Однако спустившись в холл, они встретили мисс Брент. На ней был дождевик.
-- Море очень бурное. Вряд ли лодка выйдет в море.
-- И вы решились одна бродить по острову, мисс Брент? -- спросил Блор. -- Неужели вы не понимаете, как это опасно?
-- Уверяю вас, мистер Блор, я была очень осторожна, -- ответила старая дева.
Блор хмыкнул.
-- Видели Роджерса? -- спросил он.
-- Роджерса? -- подняла брови мисс Брент. -- Нет, сегодня я его не видела. А в чем дело?
По лестнице, чисто выбритый, аккуратно одетый -- уже при зубах -- спускался судья Уоргрейв. Заглянув в распахнутую дверь столовой, он сказал:
-- Смотрите-ка, он не забыл накрыть стол.
-- Он мог это сделать вчера вечером, -- сказал Ломбард.
Они вошли в столовую, оглядели аккуратно расставленные приборы, тарелки. Ряды чашек на буфете, войлочную подставку для кофейника. Первой хватилась Вера. Она вцепилась судье в руку с такой силой -- недаром она была спортсменка, -- что старик поморщился.
-- Посмотрите на негритят! -- крикнула она.
На зеркальном кругу осталось всего шесть негритят.
А вскоре нашелся и Роджерс. Его обнаружили в пристройке -- флигель этот служил прачечной. В руке он все еще сжимал маленький топорик -- очевидно, колол дрова для растопки. Большой колун стоял у двери -- на его обухе застыли бурые пятна. В затылке Роджерса зияла глубокая рана...
-- Картина ясна, -- сказал Армстронг, -- убийца подкрался сзади, занес топор и в тот момент, когда Роджерс наклонился, опустил его.
Блор водился с топорищем -- посыпал его мукой через ситечко, позаимствованное на кухне.
-- Скажите, доктор, нанести такой удар может только очень сильный человек? -- спросил судья.
-- Да нет, такой удар могла бы нанести даже женщина, если я правильно понял ваш вопрос, -- и он быстро оглянулся по сторонам.
Вера Клейторн и Эмили Брент ушли на кухню.
-- Девушка и тем более могла это сделать -- она спортсменка. Мисс Брент хрупкого сложения, но такие женщины часто оказываются довольно крепкими. Кроме того, вы должны помнить, что люди не вполне нормальные, как правило, наделены недюжинной силой.
Судья задумчиво кивнул. Блор со вздохом поднялся с колен.
-- Отпечатков пальцев нет, -- сказал он, -- топорище обтерли.
Позади раздался громкий смех -- они обернулись: посреди двора стояла Вера Клейторн.
-- А может, на этом острове и пчелы есть? Есть или нет? -- визгливым голосом выкрикивала она, перемежая слова неудержимыми взрывами хохота. -- И где тут мед? Ха-ха-ха!
Мужчины недоуменно уставились на Веру. Неужели эта выдержанная, уравновешенная девушка сходит с ума у них на глазах?
-- Да не глазейте вы на меня! -- не унималась Вера. -- Вы что, думаете, я рехнулась? А я вас дело спрашиваю: где тут пчелы, где тут пасека? Ах, вы не понимаете? Вы что, не читали эту дурацкую считалку? Да она в каждой спальне вывешена для всеобщего обозрения! Не будь мы такими идиотами, мы бы сразу сюда пришли.
-- "Семь негритят дрова рубили вместе". Я ату считалку наизусть знаю. И следующий куплет: "Шесть негритят пошли на пасеку гулять", поэтому я и спрашиваю, есть ли на острове насека. Вот смеху-то! Вот смеху!.. -- Она дико захохотала. Армстронг подошел к ней, размахнулся, отвесил пощечину. Вера задохнулась, икнула, сглотнула слюну. Постояла тихо.
-- Спасибо... Я пришла в себя... -- сказала она чуть погодя прежним спокойным, выдержанным тоном. Повернулась и пошла в кухню. -- Мы с мисс Брент приготовим вам завтрак. Принесите, пожалуйста, дрова -- надо затотопить камин.
След пятерни доктора алел на ее щеке.
Когда она ушла в кухню, Блор сказал:
-- А быстро вы привели ее в чувство, доктор.
-- Что мне оставалось делать? Нам только истерики не хватало вдобавок ко всему, -- оправдывался Армстронг.
-- Она вовсе не похожа на истеричку, -- возразил Ломбард.
-- Согласен, -- сказал Армстронг. -- Весьма уравновешенная и здравомыслящая молодая женщина. Результат потрясения. С каждым может случиться.
Они собрали наколотые Роджерсом дрова, отнесли их в кухню. Там уже хлопотали по хозяйству Вера и Эмили Брент. Мисс Брент выгребала золу из печи. Вера срезала шкурку с бекона.
-- Спасибо, -- поблагодарила их Эмили Брент. -- Мы постараемся приготовить завтрак как можно быстрее -- ну, скажем, минут через тридцать-сорок. Чайник раньше не закипит.
-- Знаете, что я думаю? -- шепнул Ломбарду инспектор в отставке Блор.
-- Зачем гадать, если вы мне сами расскажете.
Инспектор в отставке был человек серьезный. Иронии он не понимал и поэтому невозмутимо продолжал:
-- В Америке был такой случай. Убили двух стариков -- мужа и жену, зарубили топором. Среди бела дня. В доме не было никого, кроме их дочери и служанки. Служанка, как доказали, не могла это сделать. Дочь -- почтенная старая дева. Немыслимо, чтобы она была способна совершить такое страшное преступление. Настолько немыслимо, что ее признали невиновной. И тем не менее никто другой не мог это сделать, -- и добавил, помолчав: -- Я вспомнил этот случай, когда увидел топор. А потом зашел на кухню и увидел -- она там шурует как ни в чем не бывало. Что с девчонкой приключилась истерика -- это в порядке вещей, удивляться тут нечему, а по-вашему?
-- Наверное, -- сказал Ломбард.
-- Но эта старуха! -- продолжал Блор. -- Такая чистюля -- и передник не забыла надеть, а передник-то, небось, миссис Роджерс, и еще говорит: "Завтрак будет готов минут через тридцать-сорок". Старуха спятила, ей-ей. Со старыми девами такое случается -- я не говорю, что они становятся маньяками и убивают кого ни попадя, просто у них шарики за ролики заходят. Вот и наша мисс Брент помешалась на религиозной почве -- думает, что она Орудие Господне. Знаете, у себя в комнате она постоянно читает Библию.
-- Это никак не доказательство ненормальности, Блор.
-- К тому же она брала дождевик, -- гнул свою линию Блор, -- сказала, что ходила к морю.
Ломбард покачал головой.
-- Роджерса убили, -- сказал он, -- когда тот колол дрова, то есть сразу, как он поднялся с постели. Так что Эмили Брент незачем было бродить еще час-другой под дождем. Если хотите знать мое мнение: тот, кто убил Роджерса, не преминул бы залезть в постель и притвориться, что спит беспробудным сном.
-- Вы меня не поняли, мистер Ломбард, -- сказал Блор, -- Если мисс Брент ни в чем не виновна, ей было бы страшно разгуливать по острову одной. Так поступить мог лишь тот, кому нечего бояться. Значит, ей нечего бояться и, следовательно, она и есть убийца.
-- Дельная мысль, -- сказал Ломбард. -- Мне это не пришло в голову, -- и добавил, ухмыльнувшись: -- Рад, что вы перестали подозревать меня.
Блор сконфузился:
-- Вы угадали, начал я с вас -- револьвер, знаете ли, да и историю вы рассказали, вернее не рассказали, весьма странную. Но теперь я понимаю, что вы сумели бы придумать что-нибудь похитрее. Надеюсь, и вы меня не подозреваете.