Во-вторых, в текстильной промышленности были сделаны первые шаги в области механизации производства. Так, в хлопчатобумажной промышленности стали водиться каландры - прокатные станки для разглаживания тканей, в Шлиссельбурге на мануфактуре Лимана в 1793 г. была установлена первая бумагопрядильная машина. Несколькими годами раньше на льнопрядильной мануфактуре промышленного Центра были сконструированы и введены в эксплуатацию прядильная и гребнечесальная машины. Производительность труда на прядильной машине в 5 раз превышала производительность труда на самопрялках, для гребнечесальной машины повышение производительности труда по сравнению с ручным чесанием льна и пеньки было пятнадцатикратным. Россия на много лет определила появление подобных машин за границей: в Англии первая механическая прядильная машина была создана 11 лет спустя, а гребнечесальные машины стали применяться только в 1794 году. Капиталистическая мануфактура и сопутствующая ей капиталистическая работа на дому (ее основателями обычно выступали богатые торгующие крестьяне) по темпам роста занимает в конце XVIII в. первое место в русской промышленности, хотя по объему производства уступает, и еще долго будет уступать отраслям и районам, базирующимся на принудительном труде. На протяжении всей второй половины XVIII в. в России не только продолжает расти, но и сохраняет преобладающие позиции старая посессионно-вотчинная мануфактура. Основным районом вотчинной мануфактуры являются центральные черноземные губернии, где многие помещики, пользуясь предоставленной им «дворянской вольностью», усиленно занимаются крепостным хозяйствованием.
Дворянские мануфактуры этого района существовали в основном в отраслях обрабатывающей промышленности, обеспеченных поступающим в порядке барщины даровым сырьем: это суконные, полотняные, кожевенные, винокуренные и другие мануфактуры. Особенно широкое дворянское предпринимательство развернулось в суконной промышленности; эта отрасль была твердыней крепостного труда в конце XVIII в. 84% рабочих этой отрасли были крепостными. Такой же дворянской промышленностью было винокурение, на которое за дворянством, несмотря на провозглашение «свободы промышленности и торговли», была закреплена исключительная сословная монополия. В грандиозный район крепостной промышленности превратился во второй половине XVIII в. Урал. На протяжении почти всего этого времени Урал давал 9/10 общероссийской выплавки меди и больше ¼ всей продукции черной металлургии. Здесь строились самые мощные (по сравнению с западными) доменные печи и возводились не менее мощные водяные двигатели. Благодаря Уралу Россия вышла на первое место в мире по выплавке чугуна и железа. Лишь втором месте за ней следовала Англия, на третьем – Франция, за ними – Швеция, Австрия, США.
Почти всю половину XVIII в. Россия выступала на европейском рынке в качестве крупнейшего экспортера железа, и Англия была его потребителем. Преобладание русского железа объяснялось тем, что до последних десятилетий XVIII в. металлургическая промышленность и в России, и в Западной Европе находилась на одинаковом уровне ручного мануфактурного производства. В таких технических условиях возможность использовать большее количество ручного принудительного труда было, конечно, преимуществом России.
Только к концу столетия в результате промышленного переворота Англия приблизится к русским рекордам выплавки чугуна и соответственно сократит свой импорт.
Общий итог рассматриваемого времени — быстрый рост мануфактурной промышленности.
В конце XVIII в. в России насчитывалось свыше 2 тысяч мануфактур (по сравнению с петровским временем — 200 мануфактур). Целый ряд обстоятельств способствовал такому росту: нарастание территории государства, влекшее за собой ее освоение, в том числе и промышленное; рост населения, что вкупе с экономической политикой государства увеличивало и количество занятой в промышленности рабочей силы, и число предпринимателей, более, чем в петровское время, знакомых с европейским техническим опытом и умеющих переносить его на русскую почву; и, наконец, рост внутреннего рынка, особенно быстрый и значительный в новой и старой столицах, Петербурге и Москве, предъявлял растущие требования к количеству продукции, ее обновлению и качеству. По отраслевой структуре, по качеству продукции, по производительности российская мануфактура выходила на европейский уровень.
Итоги развития промышленности за вторую половину XVIII в. свидетельствуют, что в то время Россия не только не была промышленно отсталой страной, но среди европейских государств, тоже находившихся на стадии мануфактурного развития, занимала одно из первых мест. По своему техническому уровню, организации производственных процессов, объему и качеству выпускаемой продукции русская промышленность достигла степени зрелости, достаточной для перехода к новой машинной технике. Однако промышленный переворот развернулся в России только после отмены крепостного права, почти на столетие позже, чем в странах Западной Европы.
Ускорение промышленного развития, естественно, влечет за собой расширение рыночных товарных связей. Они реализуются на общероссийских ярмарках, на базарах, на городских и сельских рынках. Увеличиваются обороты внешней торговли, и Россия продолжает политику высокого таможенного обложения импортных товаров. Но идея меркантилизма, пронизывавшая эту политику во времена Петра I, теперь сходит на нет, и высокий уровень таможенного обложения нацеливается не на приток серебра в страну, а на защиту растущей промышленности, на ее охрану и рост конкурентоспособности. Отказ от петровского меркантилизма покоился на двух основаниях: во-первых, на начавшейся в России добыче драгоценных металлов; во-вторых, на введении в обращение бумажных денег, исключающих чрезвычайную зависимость экономики страны от наличия драгоценных металлов.
Серебродобывающая промышленность начала свою историю в 1762 г. на Горном Алтае, где два крупных завода — Барнаульский и Колывано-Воскресенский — стали первыми в России добытчиками и поставщиками серебра. Однако имевшегося в совокупности иностранного и отечественного серебра было недостаточно для обслуживания внутреннего рынка, и в 50—60-х гг. преобладающими были не серебряные, а медные деньги. Эти монеты, тяжелые, непортативные, были очень неудобны в обращении. Недовольство населения структурой денежного обращения и озабоченность правительства созданием условия для активизации внутреннего рынка определили проведение в 1768 г. денежной реформы. В результате реформы в обращении появились бумажные деньги — ассигнации. Они были объявлены разменными на металлическую монету — медную, серебряную, и выпуск ассигнаций должен был быть равен разменному фонду. В Петербурге был построен Ассигнационный банк, указ о строительстве был издан в 1782 г., руководство строительством поручено итальянскому архитектору Джакомо Кваренги (позднее в этом здании разместился Госбанк России). В самом банке и в разных районах города были размещены разменные конторы. Ассигнации оказались удобны и быстро влились в рыночный оборот.
Однако вскоре после реформы правительство стало использовать эмиссии бумажных денег в фискальных целях — на покрытие военных расходов, на содержание двора, аппарата управления и т.п. Если в первое десятилетие после реформы выпуск ассигнаций ежегодно составлял 12 млн руб., во втором десятилетии — 26 млн руб., то в 1780-х гг. он увеличился до 50 млн руб. в год. Эмиссии стали превышать разменный фонд, и началось быстрое обесценение ассигнаций, ускорение сопутствующих ему инфляционных процессов.
К началу XIX в. за один ассигнационный рубль можно было получить только 66 коп. серебром. В последующие годы обесценение бумажных денег еще более усилилось.
Инфляционное бумажно-денежное обращение в России сохранилось до конца XIX в., когда денежная реформа Витте освободит экономику от его пагубного влияния.
Во второй половине XVIII в. российское правительство начинает использовать для покрытия бюджетного дефицита еще один источник — внешние займы. За займами оно обращалось к европейским банкирским домам, главным образом в Голландии. Здесь самым крупным кредитором России стала банкирская фирма Гопе и К0. Но западные банкиры, в частности голландские, были не очень хорошо осведомлены о финансовом положении России и не очень-то доверяли ей как заемщику. И это определило тогдашний порядок получения кредитов. Он был таков: Россия от своего имени выпускала облигации займа и передавала их фирме, с которой , заключалось кредитное соглашение. Банкирская фирма, в данном случае Гопе и К°, оставляла российские облигации у себя как своего рода долговые расписки, и от собственного имени выпускала облигации и выставляла их для продажи на европейском денежном рынке. По облигациям выплачивался высокий процент - 4,5-5%, и они хорошо раскупались. Покупателями были другие банкирские дома, торгово-промышленные предприятия, частные лица, имевшие свободные денежные средства. Банкирскому дому, возглавлявшему всю эту операцию, полагалось особое вознаграждение, так называемый куртаж. Поэтому займы становились очень дорогими для России.
В конце XVIII в. внешней государственный долг составил 65 млн руб., фактически было получено 41 млн руб. (остальное пошло на уплату кредиторам).
Таким образом, с конца XVIII в. начинается история внешней государственной задолженности России. Но порядок получения займов будет уже иной.