Был час десятый, когда мы приехали в Мишино. Это была бедная, ма- ленькая деревенька, верстах в трех от большой дороги и стоявшая в ка- кой-то яме. Шесть или семь крестьянских изб, закоптелых, покривившихся набок и едва прикрытых почерневшею соломою, как-то грустно и неприветли- во смотрели на проезжего. Ни садика, ни кустика не было кругом на чет- верть версты. Только одна старая ракита свесилась и дремала над зелено- ватой лужей, называвшейся прудом. Такое новоселье, вероятно, не могло произвесть отрадного впечатления на Татьяну Ивановну. Барская усадьба состояла из нового, длинного и узкого сруба, с шестью окнами в ряд и крытого на скорую руку соломой. Чиновник-помещик только что начинал хо- зяйничать. Даже двор еще не был огорожен забором, и только с одной сто- роны начинался новый плетень, с которого еще не успели осыпаться высох- шие ореховые листья. У плетня стоял тарантас Обноскина. Мы упали на ви- новатых как снег на голову. Из раскрытого окна слышались крики и плач.
Встретившийся нам в сенях босоногий мальчик ударился от нас бежать сломя голову. В первой же комнате, на ситцевом, длинном "турецком" дива- не, без спинки, восседала заплаканная Татьяна Ивановна. Увидев нас, она взвизгнула и закрылась ручками. Возле нее стоял Обноскин, испуганный и сконфуженный до жалости. Он до того потерялся, что бросился пожимать нам руки, как будто обрадовавшись нашему приезду. Из-за приотворенной в дру- гую комнату двери выглядывало чье-то дамское платье: кто-то подслушивал и подглядывал в незаметную для нас щелочку. Хозяева не являлись: каза- лось, их в доме не было; все куда-то попрятались.
- Вот она, путешественница! еще и ручками закрывается! - вскричал господин Бахчеев, вваливаясь за нами в комнату.
- Остановите ваш восторг, Степан Алексеич! Это наконец неприлично. Имеет право теперь говорить один только Егор Ильич, а мы здесь совершен- но посторонние, - резко заметил Мизинчиков.
Дядя, бросив строгий взгляд на господина Бахчеева и как будто совсем не замечая Обноскина, бросившегося к нему с рукопожатиями, подошел к Татьяне Ивановне, все еще закрывавшейся ручками, и самым мягким голосом, с самым непритворным участием сказал ей:
- Татьяна Ивановна! мы все так любим и уважаем вас, что сами приехали узнать о ваших намерениях. Угодно вам будет ехать с нами в Степанчиково? Илюша именинник. Маменька вас ждет с нетерпением, а Сашурка с Настей уж, верно, проплакали о вас целое утро ...
Татьяна Ивановна робко приподняла голову, посмотрела на него сквозь пальцы и вдруг залившись слезами, бросилась к нему на шею.
- Ах, увезите, увезите меня отсюда скорее! - говорила она рыдая, - скорее, как можно скорее!
- Расскакалась да и сбрендила! - прошипел Бахчеев, подталкивая меня рукою.
- Значит, все кончено, - сказал дядя, сухо обращаясь к Обноскину и почти не глядя на него. - Татьяна Ивановна, пожалуйте вашу руку. Едем!
За дверьми послышался шорох; дверь скрипнула и приотворилась еще бо- лее.
- Однако ж, если судить с другой точки зрения, - заметил Обноскин с беспокойством, поглядывая на приотворенную дверь, - то посудите сами, Егор Ильич ... ваш поступок в моем доме ... и, наконец, я вам кланяюсь, а вы даже не хотели мне и поклониться, Егор Ильич ...
- Ваш поступок в моем доме, сударь, был скверный поступок, - отвечал дядя, строго взглянув на Обноскина, - а это и дом-то не ваш. Вы слышали: Татьяна Ивановна не хочет оставаться здесь ни минуты. Чего же вам более? Ни слова - слышите, ни слова больше, прошу вас! Я чрезвычайно желаю из- бежать дальнейших объяснений, да и вам это будет выгоднее.
Но тут Обноскин до того упал духом, что наговорил самой неожиданной дряни.
- Не презирайте меня, Егор Ильич, - начал он полушепотом, чуть не плача от стыда и поминутно оглядываясь на дверь, вероятно из боязни, чтоб там не услышали, - это все не я, а маменька. Я не из интереса это сделал, Егор Ильич; я только так это сделал; я, конечно, и для интереса это сделал, Егор Ильич... но я с благородной целью это сделал, Егор Ильич: я бы употребил с пользою капитал-с... я бы помогал бедным. Я хо- тел тоже способствовать движению современного просвещения и мечтал даже учредить стипендию в университете... Вот какой оборот я хотел дать моему богатству, Егор Ильич; а не то, чтоб что-нибудь, Егор Ильич...