Гамлет
Говорят письма два моих собрата,
Которым я, как двум гадюкам, верю,
Везут приказ, они должны расчистить
Дорогу к западне. Ну что ж, пускай,
Втроем и забава, чтобы землекопа
Взорвать его же миной, плохо будет,
Koгда я не вроюсь глубже их аршином,
Чт0б их пустить к луне; есть прелесть в том,
Когда две хитрости столкнутся лбом!
Вот как он рассказывает Горацио о выполнении своего замысла:
Гамлет
Накинув мой бушлат,
Я вышел из каюты и в потемках стал пробираться к ним; я разыскал их,
сте шил у них письмо и воротился
К себе опять, и был настолько дерзок
Приличий страх не ведает, — что вскрыл
Высокое посланье; в нем, Горацио,
О царственная подлость! — был приказ,
Ведь уснащенный доводами пользы
Как датской, так и англицкой державы,
В котором так моей стращали жизнью,
Что тотчас по прочтеньи, без задержки,
Не посмотрев, наточен ли топор,
Мне прочь снесли бы голову...
Итак, кругом опутан негодяйством,
— Мой ум не сочинил еще пролога,
Как приступил к игре, — я сел, составил
Другой приказ:
От короля торжественный призыв, —
Увидев и прочтя сие посланье,
- Не размышляя много или мало,
Подателей немедля умертвить,
Не дав и помолиться.
Отметим, что сюжет с перехватом и подменой письма часто используется как в жизни, так и в литературе. Вспомним хотя бы «Сказку о царе Салтане» А. С. Пушкина, где зловредные и завистливые сестры дважды подменяли письма, в результате чего встреча отца с сыном оказалось отложенной на несколько лет, а вся история могла закончиться весьма трагически:
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой
Извести ее хотят,
Перенять гонца велят,
Сами шлют гонца другого
Вот с чем от слова до слова:
«Родила царица в ночь
Не то сына, не то дочь.
Не мышонка, не лягушку,
А неведому зверушку».
Но в сказках добро всегда побеждает зло, а посему интриганки были в конце концов наказаны.
Бог не может изменить, прошлое, но историки могут.
Сэмюэль Батлер
Обман, фальсификация и подлоги —.нередкое дело в истории. Человечество накопило их в таком количестве, что поневоле задумываешься, как с ними разобраться.
Bq-первых, предметом подлога могу! быть как произошедшие события, ,так и предметы материальной культуры (рукописи, монеты, скульптуры, предметы быта и др.). С другой сторрны, можно классифицировать исторические подделки по целям, которые ставили перед собой люди, намеренно искажающие историю. Так,! одни из них, искажая реальные факты, надеются на получение политических дивидендов, другие думают только о собственной выгоде, третьих толкают на подлог чрезмерно развитое честолюбие и желание прославиться во что бы то ни стало. В результате то, что мы считаем реальными историческими событиями, оказывается странной смесью, состоящей из легенд, сплетен, злого умысла, смутных преданий, интриг,
самооправданий и лишь небольшого количества действительных фактов.
Да и было бы странно, если бы дела обстояли другим образом. Ведь историю пишут люди, а людям, как говорили древние, свойственно ошибаться, вольно или невольно. Ибо каким бы бесстрастным ни хотел выглядеть историк, написанная им история будет всегда нести отпечаток его личности: эмоций, установок и не всегда осознанных симпатий. Поэтому все, что нам остается, — это собрать как можно больше свидетельств различных авторов об одном и том же историческом событии, чтобы впоследствии, сравнив их между собой, попытаться найти истину.
Искажения, вносимые историками, бывают двух типов: замалчивание и фальсификация. В третьей главе мы уже отмечали, что «ложь по умолчанию» считается более «мягким» способом обмана, однако поправки такого рода также могут до неузнаваемости исказить реальные события. Пример такой ретуши ис-торических событии я нашел в книге Д. Волкогонова «Триумф и трагедия». Рассказывая о роли, которую сыграл Н. С. Хрущев в разоблачении сталинских преступлений, Волкого-нов отмечает, что сам Никита Серге- , евич был отнюдь не безгрешен и, обвиняя вождя, косвенно наносил удар по себе — человеку из его ближайшего окружения. Естественно, что Хрущев постарался, насколько это было возможно, обелить себя. Для этого ему пришлось изъять ряд компрометирующих его документов. Волкогонов пишет:
«Поскольку на этих бумагах часто стояли визы и других руководителей, немало документов после XX съезда партии просто исчезло. Как рассказывал мне А. Н. Шелепин в апреле 1988 года, списки с визой Хрущева, в частности, были по указанию первого секретаря изъяты измногих архивов Серовым, бывшим в то время заместителем министра госбезопасности. Их передали Хрущеву, решившемуся на смелый шаг в разоблачении злодеяний Сталина:
Никите Сергеевичу очень уж не хотелось выглядеть соучастником сталинских преступлений, но это было именно так. К слову сказать, я сам убедился, что ряд центральных архивов после XX съезда «почищен»; многие документы, касающиеся Сталина и его непосредственного окружения, изъяты. Все ли они целы? Очень сомневаюсь. Молотов, Каганович, Ворошилов, Маленков, Хрущев, другие руководители виновны в беззакониях или как соучастники, или как послушные исполнители, или как бездумные «полдакиватели». Но, конечно, Сталин несет перед историей главную ответственность за эти зло-1 деяния». IДругим, более ярким примером замалчивания важных исторических событий является история расстрела царской семьи большевиками в 1918 году. Ведь вначале декларировался расстрел только одного царя, а уничтожение его детей отрицалось; и только после разоблачения этого факта, под давлением неопровержимых улик коммунистам пришлось в этом сознаться. Тем не менее в школьных учебниках этот факт отсутствовал.
Вот как развертывалась хронология данной фальсификации. В июле в газете «Уральский рабочий» было опубликовано сообщение о казни царя: «В ночь с 16 на 17 июля по постановлению Областного Совета Рабочих, Крестьянских и Красноармейских Депутатов Урала расстрелян бывший царь Николай Романов. Он слишком долго жил, пользуясь милостью революции, этот коронованный убийца». На третьей странице того же номера газеты «Уральский рабочий» от 23.07.1918 г., в 'рубрике «Телеграммы», можно прочесть: «Москва, 19 июля. Председатель Свердлов сообщает полученное по прямому проводу сообщение от Областного Уральского Совета о расстреле бывшего царя Николая Розанова... Жена и сын Николая Романова отправлены в надежное меср». 20 июля в Москве «Известия» сопроводили сообщение о смерти Николая II следующими комментариями: «Этим актом революционной кары Советская Россия торжественно йредупреждает всех своих врагов, которые мечтают вернуть царский режим и даже смеют угрожать с оружием в руках».
Тем не менее большевистские руководители неоднократно отрицали убийство всей царской семьи — вна-чале Георгий Чичерин, затем Максим Литвинов, работавший в том же министерстве и впоследствии ставший преемником Чичерина, — в специальном заявлении от 17.12.1918 г., о чем сообщила газета «Сан-Франциско санди кроникл». Однако . самое подробное заявление содержалось в интервью Чичерина газете «Чикаго трибюн» на конференции в Генуе и было воспроизведено в газете «Тайме» от 25.04.1922 г.:
«Вопрос. Приказало ли Советское правительство убить дочерей царя или дало на это разрешение, а если нет, то были ли наказаны виновные?
Ответ. Судьба царских дочерей мне в настоящее время неизвестна. Я читал в печати, что они находятся s Америке. Царь был казнен местным Советом. Центральное правительство об этом ничего предварительно не зналоУЭто произошло перед тем, как данный район был захвачен чехословаками. Был раскрыт заговор, направленный на освобождение царя и его семьи для отправки чехословакам. Позже, когда Центральный Комитет получил информацию по существу фактов этого дела, он одобрил казнь царя. Никаких указаний о дочерях не было. Так как из-за оккупации этой зоны чехословаками связь с Москвой была прервана, обстоятельства данного дела не были выяснены».
Но вот другое свидетельство. Лев Троцкий писал в своем «Дневнике»:
«Я прибыл в Москву с фронта после падения Екатеринбурга. Разговаривая со Свердловым, я спросил:
— Где теперь царь?
— С ним все кончено.
— А где семья?
— Семью постигло то же.
— Всех их? — спросил я удивленно.
— Всех, — ответил Свердлов.
— Кто принял решение?
— Мы решили это здесь. ...Ильич считал, что нам нельзя оставлять им живого знамени, особенно в наших трудных условиях» («Огонек», № 22, 1990).
Известный французский историк Марк Ферро написал весьма интересную книгу «Как рассказывают историю детям в разных странах мира», в которой убедительно показал, до какой степени может меняться трактовка исторических событий в зависимости от взглядов и политических интересов руководства той или иной страны.