Смекни!
smekni.com

История психологии труда в России, Климов Е.А. (стр. 38 из 59)

Задание к § 26

Из числа приводимых ниже фрагментов выделить те, которые предпо­лагают (то есть на основании которых можно реконструировать) ориента­цию на изменение, ( коррекцию свойств личности человека - субъекта труда.

1. Д. И. Журавский (1875) призывает всех, кому приходится быть в роли администратора, относиться к подчиненным «внимательно, справедливо, снисходительно, нужно подавлять в себе свое самолюбие, гордость, умерить в себе тщеславие ...невоздержанность в оскорблении других и все нравственные недостатки, отталкивающие ближних ...нужно стараться воз­буждать к делу, не надоедая служащим» [67. С. 228].

2. Во время подготовки и проведения крестьянской реформы 1861 г. сельскому духовенству (по данным Н. М. Никольского, 1988) были даны директивы «поучать» прихожан, но «как бы исполняя свою всегдашнюю обязанность проповедничества» и отнюдь не показывая вида, что оно дей­ствует по приказу правительства. В проповедях сельский клир должен был внушать прихожанам, чтобы они «соблюдали верность государю и повино­вение начальствам», платили оброки и подати и несли повинности «неуклон­но и добросовестно», чтобы в случаях обиды и недовольства не распростра­няли «беспокойства», но «с терпением ожидали от начальства исправитель­ных распоряжений и действий правосудия». Когда была обнародована ре­форма, жестоко обманувшая ожидания крестьянства, опять был призван на помощь сельский клир, которому было предписано внушать крестьянам в проповедях и в частных беседах, что крестьяне «должны войти в свое новое положение с благодарностью и с ревностным желанием оправдать попечение и надежду государя...» [133. С. 414].

3. По И. И. Рихтеру (1895), «личная уязвимость» повышается в ре­зультате «преждевременного износа физических и моральных сил» в усло­виях чрезмерного напряжения труда и недостаточного отдыха. При этом люди вынуждены работать в состоянии переутомления, которое «увеличи­вает в геометрической пропорции число нарушений правильности движения, постепенно и неудержимо поражая все волевые процессы, ослабляя аппер­цепцию представлений и уничтожая в корне все элементы творчества» [159. С. 4441.

4. По И. И. Рихтеру (1895), личная уязвимость служащих существен­но повышается при нарушении их «душевного равновесия». Среди прочих (и частности, физиологических) причин таких нарушений указывается влия­ние отрицательных эмоциональных переживаний, негативно окрашенных чувств. В работе железнодорожных служащих источником таких чувств может быть страх за себя, свою семью в случае ошибочного действия. В связи с этим И. И. Рихтер рекомендует относиться к подчиненным «попечительно», «гуманно». Помимо нарушений «душевного равновесия», вызван­ных обстоятельствами трудовой деятельности, источниками «внутренних катастроф» персонала могут быть и события частного характера. Чтобы централизовать их влияние на результаты деятельности служащих, И. И. Рихтер предлагал дать право работникам просить о временном отстранении их от работы [159].

§ 27. Идеи улучшения труда в связи с саморегуляцией человека как субъекта

Вопрос о месте, роли, возможностях саморегуляции чело­века и группы людей (как «совокупного» субъекта труда) обострился в последнее десятилетие XIX в. в связи с неуем­ной тенденцией органов управления в разных социальных сферах регламентировать («заорганизовывать») все и вся. Здесь мы не будем обсуждать причины этой тенденции, но должны отметить, что и народное сознание и даже некото­рые памятники книжности издавна очень высоко - в одном ряду с «нездешними» силами - ставят способности само­стоятельной инициативы и произвольной активности челове­ка: «На бога надейся, а сам не плошай»; «Душа самовласт­на, заграда ей вера» [133. С. 94].

Разумеется, обилие несчастных случаев, катастроф, на­блюдавшееся в связи с промышленным развитием России конца XIX - начала XX вв., сильно подрывало надежду на возможности человека, противостоящего технике, и породило ряд частью необходимых, частью избыточным мер, предпо­лагающих чисто внешние по отношению к субъекту труда средства регуляции его поведения и деятельности (начиная от запретов, ограждений опасных мест и кончая детализаци­ей инструкций, предписаний работающим). Но все же в рас­сматриваемый период в идеологии организаторов производ­ства немалое место занимает мысль о собственном разуме­нии и произволении человека, непосредственно занятого про­изводственным трудом. Отчасти это обнаружилось уже в ма­териалах, представленных в предыдущем разделе: в самом деле сама апелляция к личности есть признание некоторой автономности человека.

И. И. Рихтер в его «Железнодорожной психологии» (1895), рассматривая проблему производственного травма­тизма и аварийности вполне комплексно, т. е. учитывая ма­териальную, предметную обстановку, гигиенические условия труда, организационные, в том числе и социально-психологи­ческие факторы, вместе с тем учитывает и такие факторы, как отношение человека к делу, умение рабочих поддержи­вать в себе устойчивое, сосредоточенное, бдительное состоя­ние, а не просто их общую профессиональную подготовку и индивидуальные особенности.

Г. Е. Шумков внес значительный вклад в исследования особых состояний человека в экстремальных ситуациях. Во время русско-японской войны он служил в действующей ар­мии войсковым врачем и одновременно вел наблюдения за состоянием бойцов на разных этапах боя, их психикой, изу­чал способы владения собой, способы преодоления страха. Он, в частности, описал специфические особенности чувст­ва тревоги и его особого влияния на психику и поведение бойца, которое следует учитывать, по Г. Е. Шумкову, ко­мандному составу армии и самим бойцам для овладения своим состоянием. Идея самоуправления своим состоянием, «умелого пользования своими собственными нервно-психи­ческими силами» проводится Г. Е. Шумковым и в отношении деятельности летчиков (в его статье «Психофизическое состо­яние воздухоплавателей во время полета» (1912). Он гово­рит здесь о том, что медицина, психофизиология человека располагают арсеналом средств, советов, руководствуясь ко­торыми можно успешно бороться с «вредными условиями», «болезненными явлениями организма, такими, как усталость, болезнь от качки, горная болезнь, можно рационально рас­ходовать собственные силы летчика в полете» [221, С. 67- 78], П. Ф. Каптерев («О лени», 1903 г.), А. Ф. Кони («Зада­чи трудовой помощи. Письмо редактору», 1897 г.), А. Л.Щег­лов («Современное состояние эргометрии в психофизиологии и ее ближайшие задачи», 1909 г.) предполагали не только выявлять дефекты или преимущества утомляемости ученика, но ставили задачу создания умений подавлять в себе ощуще­ния усталости, преодолевать их и тем самым укреплять волевые качества - основу высокой работоспособности.

Принципиально важным представляется положение П. Ф. Каптерева (1915) о путях развития способностей, со­стоящее в том, что внешнее воспитательное обучающее воз­действие оказывается безрезультатным, если не организует самостоятельную деятельность учащегося [73].

Принцип «активного отдыха», обоснованный И. М. Сече­новым (1903-1904), также допускает возможность созна­тельной саморегуляции работоспособности [177]. При обсуж­дении генезиса произвольных действий у ребенка И. М. Се­ченов намечает функциональную структуру сознательно ре­гулируемого человеком целенаправленного действия, имею­щего признаки - необходимые и достаточные - для вы­полнения трудовых заданий [182. С. 621].

П. И. Христианович (1912 г.). обсуждая вопросы «ручно­го труда» и формирования у детей «деловой способности», говорит, в частности, и о формировании потребности волево­го самоконтроля и способности регулировать познавательную активность: «навык и потребность непременно оканчивать раз начатое дело; способность поддерживать постоянное вни­мание ...сосредоточивать мысли на своей работе» [207. С. 16].

Разумеется, трудовая школа не могла в целом преодо­леть классовых барьеров, несмотря на прогрессивность за­мыслов отдельных ее деятелей. Капитализм нуждался в кад­рах, способных к самостоятельной творческой организатор­ской работе, требовал от педагогов мобилизации усилий для подготовки людей, способных продвинуть научный и технический прогресс. Но это требование касалось школ для де­тей состоятельных родителей, тогда как дети пролетариев должны были стать послушными исполнителями. Тем не ме­нее организаторы производства, труда не могли не увидеть, что известная мера саморегуляции рабочего человека как субъекта труда есть условие, без которого, успех предприятия невозможен.

П. Ф. Лесгафт считал главной задачей общего образова­ния развить у молодых людей те качества, которые требу­ются условиями любой работы. Любой вид труда (умствен­ного и физического), согласно П. Ф. Лесгафту. требует соз­нательно применять свои силы, рассчитывать их примени­тельно к виду работы, распоряжаться временем, точно учи­тывать свойства и качества обрабатываемого материала. Ос­новой этих умений является степень владения своим поведе­нием, способность сознательного («по слову») управления движениями, органами чувств, умственными процессами (см. его статьи: «Значение физического образования в семье и школе» (ответ П. Ф. Каптереву, 1898 г.)) [105]. Обсуждаемые качества можно направленно развить в детях, полагает П. Ф. Лесгафт, через игры, занятия ручным трудом, специ­альные гимнастические упражнения. «Физическое образова­ние» служило у него не просто условием гармонического раз­вития личности ребенка, но было средством подготовки мо­лодежи к трудовой жизни, средством формирования общих предпосылок трудоспособности. Таким образом, если П. Ф. Каптерев видел главный стержень трудоспособности в развитии волевых качеств, в умении подчинять свои жела­ния, потребности, интересы трудовой задаче, то для П. Ф. Лесгафта таким внутренним стержнем, основой явля­лась скорее «техническая» сторона деятельности - способ­ность качественного выполнения сознательно регулируемых (с помощью речи, языка) действий. П. Ф. Лесгафт подчер­кивал необходимость развития моторики, органов чувств, навыков сознательного управления своим телом, а также на­выков планирования, подчинения действий цели, отраженной в образном представлении человека-деятеля [106].