В тесной связи с общей моделью работающего человека находится представление И. М. Сеченова о произвольном действии, которое может быть и чрезвычайно сложным, но оно должно, как минимум, обладать признаками, необходимыми и достаточными для выполнения трудовых действий. Эти признаки приводятся при обсуждении И. М. Сеченовым генезиса произвольных действий у ребенка. Так, И. М. Сеченов намечает функциональную структуру сознательно регулируемого целенаправленного действия, состоящую из следующих элементов:
«1) побуждение к действию;
2) отличение себя от предмета, на который имеет быть устремлено действие;
3) сознание в себе силы или способности к действию;
4) различение субъективных и объективных условий действия, т. е. оценка положения и свойства предмета, рядом с оценкой собственных сил (т. е. по силам ли действие или нет), из чего определяется:
5) начало действия во времени;
6) самый способ действия и
7) результат» [182. С. 621].
Здесь особое внимание уделяется ориентирующей и регулирующей функции психики, сознания в процессе подготовки и выполнения произвольного действия.
Принципиальное значение для теории и практики психологии труда имеет учение И. М. Сеченова о чувствовании, как регуляторе движений. Мысли о контроле движений чувствованиями содержатся в работах И. М. Сеченова «Кому и как разрабатывать психологию?» (1873). «Рефлексы головного мозга» (1863), «Участие нервной системы в рабочих движениях человека» (1902), «Физиологические очерки» (1884). Особое внимание И. М. Сеченов уделял роли мышечного чувства, .«смутного», «темного», часто не доходящего во всей своей полноте до уровня сознания, но играющего важную роль не только в общем самочувствии, обеспечиваемом проприорецепторами от внутренних органов, не только о характере движений, но и выполняющего функцию «дробного анализатора пространства и времени» («Элементы мысли», 1903). В советской физиологии это учение было плодотворно развито в работах ученика И. М. Сеченова - А. Ф. Самойлова (1946); К. X. Кекчеева (1936; 1946). В психологии труда на основе идей И. М. Сеченова о роли мышечного чувства в восприятии времени С. Г. Геллерштейну удалось построить систему упражнений для спортсменов, в результате которой они могли реагировать на сигнал с заданным латентным периодом и оценивать временные интервалы с точностью до сотых долей секунды[52].
И. М. Сеченов отмечал, что способности органов чувств определяются не только их анатомическим устройством, но и развитием функциональных возможностей под влиянием потребностей и упражнений («Кому и как разрабатывать психологию?»). В работе «Элементы мысли» [182] И. М. Сеченов указывал, что то, что недоступно нашим органам чувств в настоящее время, возможно станет доступным в будущем. Для С. Г. Геллерштейпа [51. С. 843) эта мысль звучала, как признание принципиальной безграничности развития чувствующих способностей человека. Он указывает на свидетельства в эту пользу в фактах чрезвычайного развития органов чувств под влиянием профессии.
Общее представление о роли психики, сознания в регуляции действий позволило И. М. Сеченову создать плодотворное учение об автоматизации движений, составляющей основу формирования навыка. Всякое произвольное движение он считал «заученным» под влиянием условий, создаваемых жизнью. Причем решающее значение в развитии произвольных движений имеет, по его мнению, потребность в осуществлении этих движений. С. Г. Геллерштейн подчеркивал, что эта мысль не только не устарела, но должна быть признана «актуальной» и «злободневной» для современной педагогики труда, спорта [51, С. 724].
В статье «Кому и как разрабатывать психологию?» (1873) И. М. Сеченов намечает условия, необходимые и достаточные, по его мнению, для формирования двигательных навыков. К ним он относит пять следующих условий:
«При всяком заучивании нужно:
1) чтобы рука предварительно обладала известной степенью поворотливости, чтобы она умела увернуться в любую сторону, сгибаться и разгибаться во всех сочленениях;
2) чтобы она слушалась во всех этих движениях глаза...;
3) чтобы человек умел подражать показываемой ему форме движения;
4) чтобы он умел отличать хороший результат правильного движения от дурного результата неправильного и, наконец,
5) чтобы он упражнялся как можно более под контролем достижения нормального результата» [180. С. 299].
Первый пункт фиксирует необходимость целостной костно-мышечной системы, которая, однако, является лишь предпосылкой движения. В пункте втором речь идет о планирующей, ведущей роли зрения по отношению к мышечному чувству в построении движений. В третьем, четвертом и пятом пунктах отражены условия, психологически важные для процесса усвоения навыка: сознательное представление о требуемом способе работы, процессе ее выполнения и результатов действия и обеспечение обратной связи для обучающегося (т. е. сведений о полученном реальном результате действия).
Эти идеи можно рассматривать как психологические требования к построению тренировочных упражнении, которые могли быть использованы и современниками И. М. Сеченова - педагогами.
Исполнительным процессам в любых движениях, по образному выражению И. М. Сеченова, предшествует всегда «песня чувственных следов» [180. С. 281]. Отсюда следует практический вывод для профессиональной педагогики: необходимо организовать эти чувственные следы в обучении и сделать их, по возможности, объектом внимания, сознания ученика. Речь идет здесь, по сути дела, о создании ориентировочной основы действия, но не в вербальной форме, а в форме чувственных образов - эталонов (которые могут быть не только визуальными, но и тактильно-кинестетическими, проприоцептивными, слуховыми, вкусовыми). Эта идея выражена С. Г. Геллерштейном в разделе «Развитие профессионально-важных качеств» в книге «Научные основы обучения школьников труду» [53]. Как нам представляется, эта идея еще далеко не исчерпала своих конструктивных возможностей в деле совершенствования профессионально-технического образования.
Роль сознания в контроле заученных движений И. М. Сеченов демонстрирует в статье «Участие органов чувств в работе рук у зрячего и слепого» (1901) на примере действии опытной вязальщицы. Он показывает, что сознательный контроль остается при выполнении хорошо заученных навыков, но он осуществляется не в зрительной форме, а в форме осязания и мышечного чувства. Причем, если сознание сильно захвачено одновременно выполняющимися дополнительным занятием, например, чтением книги, то процесс вязания замедляется [181. С. 396].
Интересна мысль И. М. Сеченова о признаках совершенствования навыка, которые он видел не только в улучшении координации движений, но и большем торможении, задерживании движений [180]. Автоматизированный навык отличался Сеченовым от автоматически выполняемых движений. Если последние осуществляются как бы «машинообразно» и потому могут стать неадекватны изменившимся условиям, то автоматизированный навык предполагает возможность его тонкой сознательно волевой регуляции по скорости, выбору момента начала, конца, по способу выполнения [180. С. 283]. Вместе с тем И. М. Сеченов неоднократно отмечал, что в ряде случаев вмешательство воли и сознания в налаженное движение может оказаться вредным. Это замечание, эмпирическое по своему происхождению, нашло позже теоретическое подтверждение в работах Н. А. Бернштейна, посвященных уровневому строению и регуляции разных типов движений человека[17].
Особое значение имеет положение И. М. Сеченова о регулирующей роли чувствований в формировании и осуществлении действий, умений, в компенсации дефектов путем замещения зрения осязанием, мышечной чувствительности - зрением, развитое в работах «Кому и как разрабатывать психологию?» (1873); «Участие органов чувств в работах рук у зрячего и слепого» (1901). По свидетельству С. Г. Геллерштейна [51. С. 756], во время Великой Отечественной войны идеи И. М. Сеченова были активно использованы в практике восстановительной трудотерапии двигательных функций у раненых бойцов. В частности, С. Г. Геллерштейн опирался на мысль И. М. Сеченова о том, что согласованные движения глаза и руки становятся привычными в онтогенезе «в силу жизненной потребности и особенно трудовой деятельности». И глаз и рука имеют сходство функционирования, состоящее в том, что они «щупают» предмет. Отсюда при нарушении функций глаза либо руки эти их дефекты могут быть частично восстановлены в процессе осуществления трудовых действий, имеющих выраженную побудительную силу. Сохранные центральные механизмы взаимодействия глаза и руки в условиях трудовой деятельности способствуют восстановлению чувствительности и двигательных исполнительных функций руки, нарушенных при ранении. Система восстановительной трудотерапии, использующая среди прочих и эту идею оказалась высокоэффективной [54].
Идея взаимодействия органов чувств, высказанная И. М. Сеченовым, нашла отражение в фундаментальных исследованиях С. В. Кравкова [90] и в прикладных работах К. X. Кекчеева [81; 82]. К. X. Кекчееву удалось существенно ускорить процесс темповой адаптации глаз ночных летчиков-истребителей и других военных специалистов в годы Великой Отечественной войны при воздействии на вкусовой анализатор. Кроме того, важно отметить общий подход К. X. Кекчеева к функциям органов чувств, как трудовым действиям, отвечающим определенной цели, действиям, поддающимся в значительной мере направленной тренировке и зависящим от целого ряда факторов, обусловливающих общее функциональное состояние человека [82]. В статье, обобщающей цикл исследований военных лет, К. X. Кекчеев отмечает, что эти работы строились на основе идей И. М. Сеченова о взаимодействии органов чувств и их роли в деятельности человека, а также на работах Л. А. Орбели [80].