Современные кросскультурные исследования личности переместились в сферу детального анализа культурных особенностей социальной и личной идентичности, так как попытки создать на новом уровне целостный концепт очередной «базовой» или «модальной» личности, так же как и «национального характера», заранее обречены на провал вследствие сложности, уникальности и непредсказуемости такого понятия, как человеческая личность.
32.2. Психология общения и культура
В процессе роста и развития, прежде чем ребенок идет в школу и даже прежде чем он овладевает родным языком, он начинает усваивать культуру, к которой принадлежит. Он усваивает ее в ритмах и течении времени, в способах невербального общения с близкими и незнакомыми людьми, в стилях мышления и в особенностях отношения к природе, домашней среде, самому себе и другим людям. Все это называется процессом социализации, который, большей частью, происходит полубессознательно и на этом глубоком уровне определяет наши желания и поступки, наше «видение мира».
Модель связи культуры и общения по Триандису. Основное положение, лежащее в основе модели Г. Триандиса, заключается в том, что культура влияет на процесс общения не прямо, а косвенно — через факторы ситуации общения (ценности, нормы, роли, социальные когнитивные и аффективные процессы и т.д.), которые и обусловливают процессы коммуникации.
Нормы, правила, роли — это факторы ситуации межкулькультурного, взаимодействия, оказывающие влияние на эффективность общения. Они в значительной степениобусловлены культурой и влияют на то, как мы кодируем и декодируем вербальную и невербальную информацию, отчего зависит степень понимания собеседниками друг друга, а значит, и успешность самого общения.
Нормы — это принципы, предписывающие поведение в той или иной культуре, разделяемые членами данной культуры. Нормы включают в себя:
- коллективную оценку того, каким должно быть поведение представителя данной культуры;
- коллективную интерпретацию того, что значит то или иное поведение;
- частные реакции на поведение, включая попытки наложения санкций на «нежелательные» варианты поведения.
Нормы — принципы, предписывающие поведение в той или иной культуре, разделяемые членами данной культуры
Исследователи выделяют две основные нормы, оказывающие заметное влияние на поведение членов разных культур в ситуациях межличностного взаимодействия — нормы правосудия и взаимности. Норма правосудия складывается из двух различных и в чем-то противоположных значений: справедливости и равенства. Норма справедливости означает, что в сознании людей существует некий баланс между тем, что они дают и что получают взамен, будь то материальные блага, обмен услугами, а также чувствами» например любовью или ненавистью. Норма справедливости тесно связана с понятием заслуженности («что заслужил, то и получил»). Иной смысл у нормы равенства: социальная награда распределяется поровну между участниками взаимодействия независимо от вклада и потребностей каждого из индивидов.
Согласно данным кросскультурных исследований, люди, принадлежащие к индивидуалистическим культурам, чаще соглашаются с нормой справедливости, а члены коллективистских культур поддерживают норму равенства. При исследовании нормы правосудия в Японии и США установлено, что при распределении наград японские студенты предпочитают норму равенства, а американские — норму справедливости. Аналогичные исследования нормы правосудия у китайцев и американцев обнаружили ту же тенденцию: китайцы предпочитают норму равенства, а американцы — норму справедливости. Выявлены также и половые различия внутри культур. Так, китайцы-мужчины чаще предпочитали норму равенства, чем китайские женщины, а те, в свою очередь больше, чем мужчины, ценили норму справедливости. У американских респондентов все было наоборот: мужчины чаще предпочитали норму справедливости, чем женщины, а женщины — норму равенства. По мнению исследователей, норма справедливости служит индивидуальным интересам личности, а норма равенства — общим интересам членов группы. В культурах, ценящих норму справедливости, поощряются индивидуальные вклады, идеи, права и обязанности отдельной личности. Культуры, ценящие нормы равенства, признают важность групповой гармонии и согласия, прав и обязанностей личности по отношению к группе.
В нашей стране также изучалось отношение к законам, понимание справедливости и прав личности, мотивировки законопослушности у отечественных респондентов в контексте сравнения их морально-правовых суждений с суждениями представителей других стран (США, Дании, Италии и др.). Как показал сравнительный анализ, у российских респондентов более развитой оказалась способность к изменению и нарушению законов, чем у респондентов из других стран. Результаты исследования позволяют говорить о том, что в сознании отечественных респондентов изначально, существует разграничение понятий «закон» и «мораль», что и вызвало трудности в определении «справедливого закона», так как понятие «справедливость» у русских связано с областью нравственности, а законы считаются несправедливыми, бездействующими и необъективными. Данные результаты сравниваются с показателями Д. Тапп, согласно которым в сознании респондентов стран Запада понятия «закон», «мораль», «справедливость» на первоначальном уровне морального развития слиты воедино. Интересные данные о понимании русскими правды и лжи, коренящиеся в российской историко-культурной традиции, представлены в работах В. В. Знакова. Согласно его исследованиям, не только в прошлом, но и сегодня русские считают морально-приемлемой так называемую «ложь во спасение». С помощью экспериментов, проведенных на различных российских выборках, автором был выявлен феномен «нравственной лжи», состоящий в том, что статистически значимое большинство респондентов согласилось дать в суде ложные показания ради спасения невиновного обвиняемого. Сами респонденты объясняют это тем, что несовершенство законов допускает возможность осуждения невиновного, поэтому ложные показания в суде во имя спасения невиновного человека в психологическом и нравственном плане перестают быть ложными. Такая ложь понимается как «атрибут честности», необходимое условие справедливого отношения к людям, попавшим в беду. Истоки такого отношения, по мнению автора, коренятся в различном понимании «правды» и «истины» в русской культурной традиции. «Правда» в сознании русских понимается как категория, выражающая целостное мировоззрение человека, понятие, основанное на вере, традициях, представлении о справедливости в отношениях между людьми («жить по правде»), а «истина» — только «общезначимая обезличенная констатация соответствия высказывания действительности». Как неоднократно отмечал Ф. М. Достоевский, когда русский человек вынужден выбирать между истиной и справедливостью, то он скорее предпочтет ложь, чем несправедливость. Таким образом, по мнению В. В. Знакова, «истина» и «справедливость» в сознании русского человека могут быть понятиями разного порядка, и справедливость всегда будет дороже истины, даже если для ее восстановления приходится прибегать ко лжи. Это — один из ключевых моментов отношения к понятиям «правда», «ложь», «справедливость», «мораль», «закон» в русском этническом сознании.
Сходная ситуация прослеживается в культурах, где законы государства воспринимаются как «нереалистичные» или не согласующиеся с традициями. Например, угонщики скота в Сардинии соединяют норму равенства и справедливости воедино. Они рассуждают так: «Бог хочет, чтобы у всех было поровну, поэтому мы забираем скот у тех, кто имеет много скота, тем самым следуя пожеланиям Бога». Конечно, воровство скота противоречит итальянским законам, но угонщики скота использовали эту норму задолго до того, как Италия стала государством (TriandisH., 1994). Было выявлено, что угон скота не считается преступлением и во многих других культура. В подобных ситуациях присутствуют как бы две нормы: одна, согласующаяся с нормами традиционной культуры, и вторая, отражающая государственные законы. Особенно отчетливо это проявляется в ситуации с этническими и культурными меньшинствами (баски в Испании, ирландцы в Великобритании, некоторые народы Северного Кавказа в России и т. д.). В таких случаях популяции, недостаточно интегрированные в культуру доминирующего большинства (т. е. несогласные с тем, что они обязаны подчиняться законам страны), находятся в перманентной ситуации непонимания с правительством страны. В случаях с субъектами федераций, основанными по национально-культурному признаку, необходимо иметь в виду, что там могут работать, как минимум, две нормативные системы — традиционная и государственная, и понимать, что нормы, укорененные в сознании народа многовековой историко-культурной традицией, несомненно, являются более мощными регуляторами поведения, чем государственные законы. Их нужно умело «встраивать» в регуляцию правовых отношений в регионе.
Правила — это предписания, говорящие, как должно вести себя в данной ситуации. В отличие от норм, в сильной степени «пропитанных культурой», правила общения более индивидуализированы и зависят от ситуации и личностных особенностей включенных в общение людей.
Чем больше потребность общества в координации деятельности людей, тем выше требования к точности и понятности правил поведения. Исходя из этого можно предположить, что в коллективистских культурах выше потребность в координации деятельности, чем в индивидуалистических, соответственно и правила в таких культурах должны быть более четкими и ясными. В кросскультурном исследовании М. Аргайла с соавторами, проведенном в 1986 г. в Великобритании, Японии, Гонконге и Италии (изучалось отношение к 33 правилам в 22 ситуациях общения), было установлено, что практически все типы социальных отношений регулируются структурой социально-одобряемых правил, но некоторые правила характеризуются особой универсальностью и присутствуют в большинстве исследованных ситуаций (например, в отношениях мужа и жены, доктора и пациента и т. д.). Эти универсальные правила таковы: