Вопрос:
Вы говорите, что существуют люди, которые имеют некоторое переживание, а затем стремятся к нему интеллектуально, классифицируют его, говоря: "Это невероятно!" Но такая реакция кажется почти автоматической. Не можете ли вы рассмотреть способы, при помощи которых люди начинают освобождаться от этого образа действий? Мне кажется; что чем больше мы стараемся прекратить оценочную деятельность, тем больше мы выносим оценки.
Ответ:
Видите ли, когда вы поняли, что в действительности выносите оценки и ничего от этого не получаете, я думаю, вы одновременно начинаете обнаруживать для себя какой-то выход. Вы начинаете видеть, что весь процесс представляет собой часть гигантской игры, которая на самом деле не приносит пользы, потому что вы постоянно строите, но не приходите к какому-нибудь пониманию. Этот новый ход не содержит никакой магии, никаких фокусов. Единственное, что надо сделать - это сбросить маску однако это очень болезненно.
Может быть, вам придется строить и строить, пока вы не постигнете бесплодность всех попыток достичь духовности, Ваш ум может стать полностью загроможденным этой борьбой. Фактически, вы можете не подозревать, куда идете - вперед или назад, - пока не дойдете до полного изнеможения. Тогда вы, вероятно, усвоите очень полезный урок: надо оставить все, стать ничем. Пожалуй, вы даже ощутите стремление быть ничем. Здесь возможны два решения: или вы просто снимаете маску, или будете продолжать строить и бороться, пока борьба не достигнет апогея, - и тогда вы прекратите ее.
Вопрос:
Что происходит, когда мы говорим: "Вот здорово! Я сделал это!" Это разрушает все дело, не правда ли?
Ответ:
Не обязательно. Но, что происходит после этого? Хотите ли вы повторять свое переживание вновь и вновь, вместо того, чтобы работать с нынешней ситуацией, с тем, что есть? Мы можем пережить невероятную радость при первой вспышке раскрытия, которая так прекрасна. Но важно то, что происходит затем, - работаем ли мы ради удержания и воссоздания этого переживания, - или оставляем его позади, даем этому переживанию быть всего лишь еще одним переживанием и не пытаемся восстановить первую вспышку.
Вопрос:
Вы честолюбивы, вы постоянно что-то строите; и чем больше вы об этом думаете, тем хуже идут дела. Поэтому вы пробуете просто уйти от всего, стараетесь не думать ни о чем, забыться в любых возможных отдушинах. Что это значит? Как можно покончить с тем фактом, что чем больше человек думает о просветлении, чем больше старается узнать о нем, тем хуже складываются обстоятельства, тем больше накапливается концептуальных представлений? Что можно сделать?
Ответ:
Это весьма очевидно; вы полностью прекращаете какие бы то ни было искания, прекращаете старания что-то открыть, старания доказать собственное существование.
Вопрос:
Но ведь иногда у нас может появиться деятельное ощущение бегства, и это совсем не то же самое, что полное бездействие.
Ответ:
Когда вы пытаетесь спастись бегством, вы обнаруживаете, что вас не только преследуют сзади, но к вам приближаются и спереди. В конце концов не остается места, куда можно было бы убежать; вы полностью пойманы. Тогда осталось одно - полностью и по-настоящему сдаться.
Вопрос:
Что это значит?
Ответ:
Ну, это надо пережить самому. Это значит прекратить попытки идти куда бы то ни было - как в смысле ухода от чего-то, так и в смысле бегства куда-то; оба эти подхода суть одно и то же.
Вопрос:
Совместимо ли вспоминание себя или самонаблюдение с покорностью и пребыванием здесь, в настоящем?
Ответ:
Вспоминание себя в действительности является весьма опасной техникой. Оно может включать слежку за собой и за своими действиями, когда вы уподобляетесь голодному коту, высматривающему мышей; или же оно может быть разумным жестом: вы пребываете там, где находитесь сейчас. Все дело в том, что если у вас налицо какая-то идея взаимоотношений - "я переживаю это, я делаю это", -тогда "я" и "это" оказываются в одинаковой степени очень сильными личностями, и между ними, "мною" и "этим", каким-то образом возникает конфликт. Вернее будет сказать, что "это" является матерью, а "я" - отцом; и когда в дело вовлечены две такие полярные крайности, вы непременно порождаете нечто. Таким образом, вся идея здесь в том, чтобы не дать возможности существования "этого"; тогда не будет и "меня". Или иначе: нет "я", потому нет и "этого". Главное дело - не повторять себе эту фразу, а прочувствовать факт, пережить его по-настоящему. Вы должны убрать наблюдателя, который следит за двумя крайностями; когда этот наблюдатель удален, отпадает и вся структура. Дихотомия сохраняет существование только до тех пор, пока имеется наблюдатель, объединяющий всю картину. Вам необходимо убрать наблюдателя и ту весьма усложненную бюрократию, которую он создает, чтобы обеспечить полный контроль центрального учреждения; когда же мы убрали наблюдателя, открывается пространство огромной протяженности, потому что наблюдатель и его бюрократический аппарат занимают так много места. Если мы удалили фильтр "я" и "другого", тогда пространство становится четким, точным, разумным. Пространство содержит колоссальную точность, дающую возможность работать с находящимися в нем ситуациями. В действительности нам совсем не нужен наблюдатель, "тот, кто следит". Вопрос:
Не потому ли существует наблюдатель, что мы хотим жить на уровне, который кажется нам более высоким, тогда как если мы просто оставим все как есть, мы, может быть, останемся здесь?
Ответ:
Да, это правильно. Когда исчезает наблюдатель, нет возможности для применения понятий высшего и низшего, а потому нет более и какой-либо склонности к борьбе, к попыткам достичь высшего. Тогда вы просто находитесь там, где существуете.
Вопрос:
Можно ли устранить наблюдателя силой? Не будет ли это снова игрой оценок?
Ответ:
Не нужно считать наблюдателя каким-то злодеем. Если вы начнете понимать, что цель медитации не в том, чтобы подниматься выше, а в том, чтобы присутствовать здесь, тогда наблюдатель не будет настолько действенным, чтобы выполнять свою функцию, - и он автоматически отпадет. Основное качество наблюдателя - стараться быть чрезвычайно действенным и деятельным. Но тотальное сознавание есть нечто, чем вы уже обладаете; поэтому честолюбивые или так называемые "успешные" попытки осознания ведут к собственному поражению. И когда наблюдатель начинает видеть свою ненужность, он просто отпадает.
Вопрос:
А может ли существовать сознавание без наблюдателя?
Ответ:
Да, потому что наблюдатель - только безумие. Вы могли бы обладать полным раскрытием, всеохватывающим обозрением ситуации без необходимости различать между двумя сторонами, между "я" и "другим".
Вопрос:
А будет ли это сознавание заключать в себе чувство блаженства?
Ответ:
Не думаю; потому что блаженство - весьма индивидуальное переживание. Вы отдельны; и вы переживаете блаженство. Когда наблюдателя нет, нет и оценки переживания, ни приятного, ни болезненного. Когда вы обладаете всеобъемлющим сознаванием, без оценки, свойственной наблюдателю, тогда блаженство становится несущественным в силу того факта, что отсутствует тот, кто его переживает.
Поскольку выясняется, что никто не собирается нас спасать, - в том смысле, что никто не собирается чудесным образом принести нам просветление, рассматриваемый нами путь называют "трудным путем". Этот путь не подтверждает наших ожиданий: мы думали, что принятие нами буддийского учения будет мягкой, мирной и приятной процедурой, проникнутой состраданием. Но перед нами - тяжелый путь, простая встреча двух умов, и если вы хотите встречи, если открыли свой ум, тогда открывает свой ум и учитель. Здесь нет речи о магии: условия раскрытия создаются взаимными усилиями.
Вообще, когда мы говорим о свободе, об освобождении, о духовном понимании, мы думаем, что для их достижения нам совсем ничего не надо делать, что кто-то другой позаботится о нас. "У вас все в порядке, не тревожьтесь, не плачьте, я позабочусь о вас". Мы склонны думать, что все, что нам надо делать, - это вступить в члены какой-то организации, заплатить за посвящение, расписаться в графе, а затем выполнять данные нам инструкции. "Я твердо убежден, что ваша организация разумна; она отвечает на все мои вопросы. Вы можете дать мне любую программу; если вы хотите поставить меня в трудные ситуации, сделайте это; оставляю вам полную свободу действий". Такое отношение обеспечивает удобство положения: не надо ничего делать - только следовать приказаниям. Все перекладывается на плечи другого - он наставляет вас, избавляет вас от недостатков. Но, к нашему удивлению, ничего подобного не происходит. Идея о том, что нам ничего не нужно делать самим, представляет собой чрезвычайно желанную мысль.
Для того, чтобы проложить себе дорогу через трудности пути и по-настоящему войти в жизненные ситуации, глубоко и правильно, требуется гигантское усилие. Поэтому вся суть трудного пути как будто заключается в том, чтобы узнать самого себя, пройти через процесс снятия масок. Человек должен охотно остаться в одиночестве, а это трудно.