- Здравствуй, как твои дела?
- Что вы хотите сказать? Ведь я ждал вашего ответа; ведь вы знаете, как у меня идут дела - мое состояние ужасно!
Ваше настроение сильно испорчено - и, вообще говоря, вполне справедливо. Как обычно, ничего не происходит; а затем недели следуют за неделями; вы снова и снова приходите к духовному другу. Вы погружены в отчаяние; вы подозреваете, что из всего предприятия ничего не выйдет; вы утешаете себя тайными ожиданиями: может быть, время придет, может быть, это будет на четвертой неделе, или на пятой, или на седьмой. Ведь семь - это символическое, мистическое число. Но время идет - и ничего! Полнейшее отчаяние. Вы уже близки к тому, чтобы исследовать возможности других решений: "Может быть, мне лучше уйти к какому-нибудь другому учителю; может быть, надо вернуться домой и работать среди своих; эта ситуация для меня слишком чужда. Кажется, между мной и ним нет никакого общения. Предполагается, что мы с ним как-то общаемся; но такое общение приносит только разочарование; ничего не происходит". И вот вы сидите и ждете. Всякий раз, когда вы видите гуру, вы почти немедленно знаете, что он обратится к вам со словами: "Возвращайся к себе, займись медитацией!" или: "Как дела? Чашку чаю?" То же самое повторяется снова и снова.
В чем же ваша ошибка? Фактически, тут нет ничего неправильного, абсолютно ничего. Ситуация вполне прекрасна, пока дело касается вашего духовного друга. Но этот период ваших ожиданий, стараний что-то преодолеть - сам по себе ошибочен, потому что время ожидания означает сильнейшую сосредоточенность на себе, работу, направленную внутрь, вместо работы с внешней направленностью. Существует склонность к централизации, понятие "большого дела", связанного с вашей психикой, с состоянием вашего ума. Вот это и будет неправильным.
Пожалуй, стоит рассказать вам историю о Наропе и его учителе, великом Тилопе, индийском мудреце. Тилопа в качестве гуру потратил двенадцать лет на своего ученика Наропу, практически делая вещи того же рода, которые мы рассматриваем здесь. "Если ты принесешь мне похлебку из этой кухни, я научу тебя, может быть, научу", - сказал как-то Тилопа. Наропа принес похлебку; чтобы добыть ее, ему пришлось вынести ужасные побои кухонных работников и хозяев дома. Он вернулся в крови, но счастливый. А когда он подал Тилопе похлебку, тот сказал: "Мне хочется еще, пойди и принеси". Наропа опять пошел за похлебкой, принес ее, вернувшись полумертвым. Он сделал это. так как страстно желал учения. Затем Тилопа сказал: "Спасибо, теперь пойдем отсюда". Подобные случаи повторялись снова и снова, пока чувство ожидания не достигло у Наропы высшей точки. И как раз в этот момент Тилопа снял сандалию и ударил Наропу по лицу. Это и оказалось абхишека, высочайшим и глубочайшим, величайшим посвящением - вы могли бы употребить для его описания множество определений. Удар сандалией по лицу - и вот Наропе более не надо над чем-то работать!
Но мы не должны уноситься в облака при этой мистической сцене. Вся ее суть - это открытая тропа, открытый путь. Мы всесторонне проверили самообман, пережили его. Мы несли и несли на себе такую тяжелую ношу, подобно черепахе, несущей на себе панцирь. Мы постоянно пытались запечатать себя в скорлупе, старались по-настоящему попасть "куда-то" с такой агрессивностью и скоростью! Нам же, оказывается, необходимо отбросить всю эту скорость и агрессивность, само качество требовательности. Мы должны выработать некоторое сострадание к себе, и тогда совсем просто начнется открытый путь.
В этом месте следует рассмотреть значение сострадания, ибо сострадание - это ключ к открытому пути, его глубинная атмосфера. Лучший и самый правильный способ представить идею сострадания заключается в том, чтобы пользоваться понятием ясности - той ясности, которая заключает в себе фундаментальную теплоту. На данной стадии ваша практика медитации будет актом доверия к самому себе. По мере того, как эта практика становится более заметной в деятельности повседневной жизни, вы начинаете доверять себе и проявлять сострадательное отношение. В этом смысле сострадание - это не жалость к кому-то; это глубинная теплота. Наибольшее количество пространства и ясности означает такое же количество теплоты; это приятное чувство происходящих внутри нас положительных процессов. Все, что вы делаете, более не рассматривается как механическая помеха с точки зрения направленной на себя медитации; но сама медитация оказывается спонтанным, радостным действием. Это непрерывный акт дружбы с самим собой.
Затем, установив дружбу с самим собой, вы не можете просто удерживать эту дружбу внутри себя; вы должны искать для нее какой-то выход, и этим выходом будут ваши взаимоотношения с миром. Так сострадание становится мостом к внешнему миру. Доверие и сострадание к самому себе приносит побуждение потанцевать с жизнью, вступить в общение с энергиями мира. Лишенный подобного рода вдохновенности и открытости, духовный путь становится сансарическим путем желания: мы остаемся в ловушке желаний улучшить себя, достичь воображаемых целей. Если мы чувствуем себя неспособными достичь цели, мы страдаем от отчаяния, нас мучит неосуществленное честолюбие. С другой стороны, если мы чувствуем, что нам удается осуществление цели, мы можем стать самодовольными и агрессивными - "я знаю, что делаю, не троньте меня!" Мы можем раздуться от собственных знаний, как некоторые встречавшиеся нам "специалисты", хорошо знающие свое дело; если кто-то задает им вопросы, в особенности вопросы глупые или вызывающие, - они сердятся вместо того, чтобы постараться как-то ответить на вопрос: "Да как вы могли сказать такую вещь, как вам мог даже прийти в голову этот глупый вопрос! Разве вы не видите, что я знаю!"
Или нам может удастся какая-то форма двойственной практики сосредоточения, может удастся переживание какого-то рода "мистического состояния". В таких случаях мы можем показаться вполне спокойными и религиозными в общепринятом смысле. Но нам придется постоянно подкреплять и поддерживать свое "мистическое состояние"; здесь все время присутствует чувство оценки, имеют место повторные акты проверки и удовольствия, доставляемого достижением. Это типичное заблуждение свойственно самодовлеющей медитации практики хинаяны; это самопросветление и, в некотором смысле, особая форма агрессивности. Здесь нет элемента сострадания и раскрытия, поэтому практикующий целиком сосредоточен на себе и своем переживании.
Сострадание же не имеет ничего общего с достижением. Оно обширно и весьма великодушно. Когда человек вырабатывает подлинное сострадание, он не может сказать с уверенностью, к кому проявляет великодушие - к другим или к самому себе. Потому что это сострадание - всеобъемлющее великодушие без направленности, без понятий "для меня" или "для них". Оно наполнено радостью, той радостью, которая существует сама по себе; эта радость постоянна - в смысле доверия к себе; она содержит огромное богатство, огромную ценность.
Мы могли бы сказать, что сострадание представляет собой наивысшее отношение, свойственное богатству; это подход, противоположный нищете, это война против нужды. Сострадание содержит все виды героических, свежих, положительных, наглядных, широких качеств и оно подразумевает более широкую шкалу мышления, более широкий и свободный способ взаимоотношений с собой и с миром. Именно поэтому вторая "яна" называется махаяной, т.е. "великой колесницей". Это точка зрения, в силу которой человек рожден обладающим глубинным богатством, и ему не надо становиться богатым. Без подобного рода доверия к себе медитацию вообще невозможно перенести в действие.
Сострадание автоматически побуждает нас к взаимоотношениям с людьми, потому что вы больше не считаете людей факторами траты вашей энергии. Наоборот, они восполняют эту трату, ибо в процессе взаимоотношений с ними вы узнаете, как вы богаты, какими ценностями обладаете. Итак, если вам приходится выполнять трудные задачи, где требуется умение разбираться в людях или в жизненных ситуациях, вы не чувствуете, что истратили все свои ресурсы. Всякий раз, когда вы встречаетесь с трудной проблемой, она представляется вам в виде радостной возможности продемонстрировать свое богатство, свои ценности. В таком подходе к жизни совершенно отсутствует чувство нищеты.
Будучи ключом открытого пути, махаяны, сострадание делает возможным действия бодхисаттвы, трансцендирующие эго. Путь бодхисаттвы начинается с великодушия, с отдачи и раскрытия; это процесс покорности. Открытость - это значит кому-то что-то давать; это отказ от своих требований и основных критериев этих требований. Это дана парамита, парамита великодушия, что значит умение полагаться на тот факт, что вам нет нужды создавать для себя безопасную почву, умение доверять своему фундаментальному богатству: вы можете позволить себе состояние открытости. Таков открытый путь. Если вы оставите психологические отношения "требовательности", тогда начнет проявляться глубинное здоровье, которое ведет к следующему акту бодхисаттвы - шила парамита, парамита морали, дисциплина.
Когда достигнуто раскрытие, когда оставлено все, связанное с основным критерием "я делаю это, я делаю то", тогда нет обращенности на себя, тогда становится несущественной всякая ситуация, которая поддерживает эго или ведет к накоплениям. Это и есть наивысшая мораль, она усиливает ситуацию открытости и смелости, вы не боитесь повредить себе или другому, потому что вы полностью раскрыты. Вы не чувствуете, что ситуации, где требуется терпение, кшанти парамита, лишают вас вдохновения, ибо терпение ведет к энергии, вирья, к качеству радости. Существует огромная радость поглощенности, которая есть энергия, и она приносит также всеохватывающее видение открытой медитации, переживание дхьяны. состояния открытости. Вы не считаете внешнюю ситуацию отдельной от себя, потому что вы глубоко вовлечены в пляску и игру жизни.