Вопрос:
В нормальной жизни беззаботность переплетена со скукой. Если мы ни о чем не беспокоимся, как это бывает в случае бодхисаттвы, не превратимся ли мы тогда в какое-то растение?
Ответ:
Отсутствие забот не означает, что вы стали камнем или моллюском; ибо у вас еще существует энергия. Однако, если мы чувствуем желание или гнев, но не выражаем их в действии и вместо этого держимся спокойно, если мы не вкладываем свою энергию в действие, с точки зрения человека, который полон забот, мы должны чувствовать себя подавленными, угнетенными, приглушенными. Но это - односторонний взгляд на энергию.
Энергия совсем не обязательно проявляется в виде разрушительной силы или силы обладания. Есть еще и другие энергии, совершенно не связанные с любовью или ненавистью. Это энергия точности, ясности, прозрения ситуации. Существуют энергии разума, которые возникают постоянно и которые мы не позволяем себе пережить как следует. Мы всегда рассматриваем энергию как разрушительную или обладающую. Но у энергии есть и нечто большее, чем эти стороны. Если вы действительно находитесь в соприкосновении с реальностью как она есть, тогда не возникнет ни одного тусклого момента; все время будут вспыхивать искры энергии, преодолевающие неведение и поверхностный, движущийся в одном направлении ум.
Вопрос:
Но как нам узнать, каким образом и куда направить энергию?
Ответ.
Поскольку вы видите ситуации очень ясно, гораздо более ясно, чем видели их раньше, поскольку вы видите их такими каковы они есть, вы знаете, как и куда направить энергию. Прежде вы навязывали жизни свою версию реальности, вместо того, чтобы видеть вещи такими, каковы они есть в действительности. Поэтому, когда подобная завеса удалена, вы видите ситуацию какова она есть; тогда вы можете общаться с ней правильно и полно. Вам совсем не нужно принуждать себя что-то делать; существует непрерывный обмен, непрерывный танец. Это подобно тому. как солнце сияет, а растения растут. Солнце не имеет желания создавать растения; растения прости реагируют на солнечный свет, и вся ситуация развивается естественно.
Вопрос:
Спонтанно?
Ответ:
Да, спонтанно. Поэтому такое развитие будет точным, как в случае причины роста растений; оно весьма научно. ибо полностью соответствует причине. Таким образом ваши действия становятся чрезвычайно точными, потому что они спонтанны.
Вопрос:
А могут ли ситуации когда-нибудь требовать агрессивных действий?
Ответ:
Не думаю, потому что агрессивное действие обыкновенно связано с самозащитой. Если же ситуация обладает качеством настоящего момента, точностью, она никогда не выйдет за рамки. Тогда нет необходимости контролировать ее, нет необходимости защищать себя.
Вопрос:
А я думаю о Христе, изгнавшим менял из храма.
Ответ:
Я бы не сказал, что это было агрессивным действием; здесь было действие, полное истины, и оно было прекрасно. Оно произошло потому, что он видел ситуацию во всей ее точности, не наблюдая за собой, не пытаясь быть героем. Нам нужно действие, подобное этому.
Вопрос:
Как нам осуществить переход от спокойного, пассивного ума, принимающего все, к более активному, различающему состоянию ума?
Ответ:
Я полагаю, что дели здесь в том, чтобы посмотреть на проблему совершенно иначе. Я не думаю, что на самом деле наша версия повседневной жизни является такой точной, правильной и четкой, как мы обычно думаем. В действительности мы находимся в полном заблуждении, потому что никогда не занимаемся чем-то одним. Мы делаем что-то одно, а наш ум оказывается занят сотней других вещей; поэтому он ужасно расплывчат. Мы должны подходить к повседневной жизни совершенно иначе. Другими словами, нам нужно открыть возможность для рождения интуитивного прозрения, которое на самом деле видит вещи такими, каковы они есть. Это прозрение вначале, возможно, будет довольно неясным проблеском того что есть, очень слабым мерцанием в сравнении с тьмой заблуждения. Но по мере того, как понимание подобного рода становится более активным и глубоким, неясность начинает отходить в сторону и растворяться.
Вопрос:
Разве видение вещей как они есть не требует различения воспринимающего субъекта, а также и объекта?
Ответ:
Да, это интересный момент. Чтобы видеть вещи такими, каковы они есть, вам нужно каким-то образом попасть прямо на "ничейную землю". Видение вещей каковы они есть требует некоторого прыжка; и мы можем совершить этот прыжок, только не прыгая из какого-то определенного пространства. Если мы видим откуда-то, мы будем сознавать расстояние, а также существование того, кто видит. Поэтому мы можем видеть вещи каковы они есть только из самой середины "ниоткуда" - как мы не в состоянии ощутить вкус собственного языка. Подумайте над этим.
Вопрос:
Вы говорите о способности видеть вещи каковы они есть только из середины "ниоткуда". Однако же буддийские писания говорят о том, чтобы "перейти на другой берег реки". Не можете ли вы объяснить это?
Ответ:
Здесь нечто вроде парадокса, как и сама идея прыжка "из ниоткуда". Конечно, буддийские писания говорят о "переходе на другой берег". Но вы прибываете на "другой берег" только тогда, когда в конце понимаете, что никакого другого берега нет. Иными словами, мы совершаем странствие на "обетованную землю", на "другой берег"; и мы прибываем туда, когда уясним себе тот факт, что находились там всегда. Это выглядит весьма парадоксально.
Рассекая свои концептуализированные версии мира мечом праджни, мы обнаруживаем шуньята - ничто, пустоту, опустошенность, отсутствие двойственности и концептуализации. Наиболее известные поучения Будды по этому вопросу представлены в "Праджняпарамита-хридайя-сутре", называемой также "Сутрой сердца"; но интересно отметить что в этой сутре Будда почти не произносит ни единого слова. В конце беседы он только говорит: "Хорошо сказано, хорошо сказано", - и улыбается. Он создал ситуацию, в которой учение о шуньята предлагается другими людьми, а не им самим, хотя он и является действительным учителем. Он не навязывает своего общения, а создает такую ситуацию, где могло возникнуть учение, где его ученики оказались вдохновленными на то, чтобы открыть и пережить шуньята. Существует двенадцать способов представить себе дхарму, и это - один из них.
Сутра говорит об Авалокитешваре; это бодхисаттва, который выражает сострадание и искусные средства; там говорится и о Шарипутре, великом архате, который выражает праджня, или знание. Между санскритским подлинником и тибетским и японским переводами есть некоторые различия, но все версии сходятся в том, что Авалокитешвара был вынужден пробудиться к шуньята непреодолимой силой праджня. Затем Авалокитешвара разговаривает с Шарипутрой, представляющим человека научного ума, точного знания. Учение Будды рассматривается под микроскопом Шарипутры, т.е. оно не принимается в результате слепой веры, а приходит теоретическую проверку и проверку на практике - следовательно, оно испытано и доказано,
Авалокитешвара говорит: "Шарипутра, форма пуста; пустота - это форма; форма - ничто иное, как пустота - ничто иное, как форма". Нам нет необходимости входить в детали их беседы, однако можно рассмотреть одно утверждение о форме и пустоте, которое представляет собой главный аспект сутры. И потому нам надо прийти к полной ясности и точности по поводу значения термина "форма".
Форма - это то, что есть до того, как мы проецируем на этот феномен наши понятия; это первоначальное состояние "того, что есть", "того, что находится здесь" - красочные, живые, впечатляющие, драматичные, эстетические качества, которые существуют в любой ситуации. Форма может быть листом клена, упавшим с дерева и плывущим по горной реке; она может быть полной луной, уличной грязью или кучей мусора. Эти вещи - то, что есть, и в некотором смысле они - суть одно и то же - все они - форма, все они - предметы; это как раз то, что есть. Относящиеся к ним оценки создаются в нашем уме лишь позднее. Если мы по-настоящему посмотрим на эти вещи каковы они есть, - то они будут просто формами.
Таким образом, форма пуста. Но пуста от чего? по отношению к чему? Форма пуста от наших предварительных мнений, пуста от наших суждений. Если мы не оцениваем упавший кленовый лист, плывущий в ручье, не относим его к какой-либо категории, не считаем его противоположностью куче мусора в Нью-Йорке, тогда оба они существуют, являют собой то, что есть. Они свободны от предварительных мнений. Конечно, они суть именно то, что есть! Мусор - это мусор, а кленовый лист - это кленовый лист; "то, что есть" - это "то, что есть". Форма пуста, если мы видим ее без наших собственных личных интерпретаций.
Но пустота - это также и форма. Это - необыкновенное замечание. Мы думали, что нам удалось во всем разобраться, мы думали, что нам удалось увидеть, что "все - одно и то же", если мы устранили свои предварительные мнения. Получается великолепная картина: все плохое и все хорошее, все, что мы видим, - все одинаково хорошо! Как прекрасно! Как гладко! Но следующий пункт состоит в том, что пустота - это также и форма, так что нам приходится рассматривать вопрос заново. Пустота кленового листа - это также форма; в действительности он не пуст. Пустота мусорной кучи - это также форма. Стараться видеть эти вещи пустыми - значит тоже облекать их в понятия. Форма возвращается. Было бы легко устранить все понятия и прийти к заключению, что все есть прости то, что есть. Это могло бы быть выходим, другим способом самоуспокоения. Нам нужно по-настоящему чувствовать вещи каковы они есть, качества, образующие кучу мусора, качества, образующие кленовый лист, свойства, выражающие сущность вещей. Нам нужно почувствовать их как следует, а не просто набросить на них завесу пустоты; это нам никоим образом не поможет. Мы должны видеть "суть" того, что существует, сырые и грубые качества вещей, в точности такими, каковы они есть. Это очень точный способ видеть мир. Таким образом, мы сначала стираем все наши тяжеловесные предварительные понятия, затем стираем даже тонкости таких слов, как "пустой", и это оставляет нас "нигде" - полностью с тем, что есть.