… Не зря есть в песне свои слова:“не стареют душой ветераны”.
В Великой Отечественной войне против фашистской Германии со стороны Советского Союза участвовали сотни дивизий. 166–я стрелковая была одной из них. Она участвовала в боях с первых дней войны до Победы. За героизм и высокое боевое мастерство 10 тысяч её бойцов и командиров награждены орденами и медалями Советского Союза, а 735–й стрелковый полк удостоен ордена Александра Невского, Дивизия пережила два формирования. Начало ей было положено в г. Томске осенью 1939 года, она активно участвовала в Смоленском сражении, где погиб почти весь состав этого формирования.
Участнику этого сражения, Ивану Михайловичу Ожерельеву, повезло — он остался жив. 15 июля 1941 года командир стрелковой роты 735–го стрелкового полка 166–й стрелковой дивизии лейтенант Иван Ожерельев был ранен. Сквозное пулевое ранение в обе ноги вывело боевого офицера из строя, и он оказался в госпитале г. Серова Свердловской области. И. М. Ожерельев — из поколения победителей, родился в с. Сухоречка в голодном и холодном 1921 году. После окончания Ташкентского военно–пехотного училища для прохождения службы в феврале 1940 года был направлен в г. Томск. Еще в годы учебы в военном училище преподаватели отметили его хорошие задатки, «военную косточку». Неудивительно, что ярко сложилась и его фронтовая биография.
В 19 лет лейтенант Ожерельев уже командовал стрелковой ротой, затем стал командиром стрелкового батальона. В боях с гитлеровскими захватчиками проявил мужество, отвагу, храбрость, за что был награжден орденом Красного Знамени, орденом Отечественной войны II степени и многими медалями.
В боевой характеристике капитана Ожерельева И. М. имеется запись: «Обладает командирскими способностями, имеет достаточный боевой опыт. Решения по ходу боя принимает правильные. Много работает над повышением боевой подготовки офицеров, сержантов, солдат. Вполне может быть назначен на должность командира батальона».
После первого ранения снова в строй, уже под Москвой. Освобождал города Клин, Высоковский, села Подмосковья и Тверской области.
1942–й встречал в госпитале после второго ранения и контузии. Затем в составе 6–го мотострелкового гвардейского полка 1–й мотострелковой дивизии Иван Ожерельев командовал лыжной ротой, участвовал в разведывательных операциях. При взятии районного центра Чаш, что в Калининской области, в феврале 1942 года командир роты получил третье тяжелое ранение. После лечения в г. Ижевске И. М. Ожерельева направили в командира учебного батальона, где он закончил курсы «Выстрел». В,августе 1942 года — новое направление, теперь на Северный Кавказ, где громил фашистов в составе 57–й отдельной стрелковой бригады Северо–Кавказского фронта. Архивные записи скупы и лаконичны, в то же время так красноречивы.
Перед нами боевая служебная характеристика, подписанная старшими начальниками: «Смелые и решительные действия товарища Ожерельева И. М., командира первого стрелкового батальона 818–го стрелкового полка 31–Й стрелковой дивизии, содействовали общему удару дивизии и быстрейшему освобождению городов Украины, Польши, Чехословакии». Так, отбирая у врага родные пяди и крохи, вел командир своих солдат на Запад.
В конце апреля 1945–го в боях за город Моравска–Острава майор Ожерельев четвертый раз тяжело ранен и День Победы встретил на больничной койке в городе Сосновице (Польша). После войны прославленный пехотинец служил в армии до конца 1946 года, затем по состоянию здоровья в звании майора ушел в отставку. А было «отставнику» всего–то 25 лет.
Вернувшись в родные места, приступил Ожерельев к мирному труду. С 1947 года работал Иван Михайлович председателем сельсовета, секретарем парторганизации, председателем колхоза, сельпо, начальником автовокзала, контролером–ревизором АТК–1594, председателем кооператива «Газовик». И везде вел большую работу по военно–патриотическому воспитанию. Он бывал часто в школах города и района, встречался с рабочими, колхозниками, следопытами, рассказывал о далекой войне, о годах бед и побед, о боевых друзьях–товарищах.
12 лет назад, 22 января 1993 года, на 72–м году жизни, И. М. Ожерельева не стало. Но память о нем живет не только в сердцах близких ему людей — вдовы Татьяны Тимофеевны, сына и дочери, внуков и правнуков, но и всех, кто знал этого мужественного и достойного человека. Фото из архива семьи Ожерельевых.
Вот таким бравым молодцом закончил Великую Отечественную войну мой прадед — Николай Игнатьевич Чаплыгин. А призван в ряды Красной Армии он был еще до начала войны из узбекского Самарканда, куда подростком, гонимый голодом, уехал из Каменной Сармы, как и многие его земляки.
После окончания военного училища, готовившего авиационных бортмехаников, Николай Иванович оказался в действующей армии. И с первых дней Великой Отечественной — йё на фронте. Ребята из российской глубинки не только не прятались от войны, напротив, рвались на передовую. Особенно те, у кого в самом её начале погибли близкие. Знал и Николай, что в его родительский дом уже пришла похоронка на старшего брата, летчика Петра, в 24 года сложившего голову предположительно под городом Белая Церковь.
Военно–транспортная авиация, которой мой дед впоследствии отдал более двадцати лет жизни, участвовал во всех боевых операциях, выполнял много тактических и стратегических задач. По рассказам деда, экипаж, в котором ему довелось служить, не раз в сложных метеоусловиях на бреющем полете пробивался к осажденному Ленинграду. Сбрасывал блокадникам в мешках продовольствие, в основном сухари, а также спички, медикаменты и прочее. Нередко приходилось сажать самолет на замерзшую Ладогу, забирать на борт измученных голодом и холодом ребятишек и под обстрелами вражеской артиллерии переправлять их на «большую землю».
А с каким нетерпением ждали наши самолеты в партизанских отрядах! Эскадрилье деда приходилось постоянно держать связь с партизанскими соединениями Орловской, Смоленской, Ленинградской областей, белорусскими отрядами народных мстителей. Не всегда авиарейсы заканчивались благополучно. Приходилось иногда отбиваться от фашистов не только в небе, но и на земле. Так случилось в ленинградских лесах, окруженных топкими болотами.
Посадить самолет удалось, но еще до окончания разгрузки его засекли немцы. Началась стрельба, а нужно было еще погрузить больных и почту. Снаряды били и по людям, и по машине. Мотор ревет, пропеллер крутится, а самолет — ни с места: буксует в болотной каше. И тогда отважные ребята стали подбегать совсем близко к самолету и кидать под шасси мешки с сухарями.
При всем при этом они же и отстреливаться еще ухитрялись. Чудом оторвался самолет от едва не сгубившего экипаж болота и под беспорядочный грохот вражеских снарядов взмыл в небо. На свой аэродром летчики вернулись с изрешеченным фюзеляжем и, к большому огорчению, не без потерь.
С болью в сердце вспоминал дед тех юных девушек, которые после спецподготовки должны были работать во вражеском тылу. Их, молодых, красивых, толковых девчат, приходилось десантировать в логово сильного, неглупого врага, отправляя многих из них на верную погибель.
Мой дед участвовал в больших и малых боевых операциях, тех, о которых написаны целые военные трактаты, и тех, о которых знал лишь узкий круг людей.
Уже в конце войны немецко–фашистская армия стала применять очень действенное оружие для борьбы с нашими танками — фаустпатроны. И только авиация сумела ликвидировать скопление гранатометов, нацеленных на польский город Краков. В этой опасной боевой операции участвовал авиационный гвардейский полк в составе 3–го Белорусского фронта, в котором отважно воевал экипаж моего деда. Бортмеханику Николаю Чаплыгину не раз приходилось бывать в полете и за стрелка, и за штурмана. А на аэродроме вместе с техниками–ремонтниками еще и приводить свою боевую машину в порядок.
Дед участвовал в Берлинской операции. Позже ему довелось видеть растерянных, обескураженных, подавленных проигрышем вчерашних фашистских вояк. И кругом — белые платки, полотенца, простыни, просто белые тряпки — полная сдача. Капитуляция. Этого так долго ждали, и многим жертвовали. Экипаж, в котором служил Николай Игнатьевич, уже весной 1945 года попал в составе воинского подразделения в Войско Польское.
Там, в Варшаве, вчерашний фронтовик прослужил еще несколько лет. А его эскадрилья все эти годы была на службе польского правительства. Мастерству советских летчиков доверяли. Кстати, командир эскадрильи Шутов Василий Иванович впоследствии стал заслуженным летчиком РСФСР. Мой прадед умер ровно 25 лет назад, не дожив и до 58. Война сделала свое черное дело. Рассказывают, что он был очень добрым и весьма скромным человеком, никогда не кичился своими заслугами, не требовал особого к себе почтения.
А гордиться ему было чем, и было что показать людям: два боевых ордена Красной Звезды, две медали «За боевые заслуги», медали «За отвагу», «За оборону Ленинграда», «За взятие Кенигсберга», «За взятие Берлина», «За освобождение Варшавы», «Партизану Отечественой войны», «За победу над Германией». Кроме этого, он был награжден двумя орденами и двумя медалями Польской республики: серебряным и золотым крестами «Virtuti Militari», что в дословном переводе означает: «виртуозному, храброму воину».
Вот таких высоких боевых наград братского государства был удостоен мой прадедушка. Ко всем перечисленным нужно добавить и те медали, которые Николай Игнатьевич, будучи участником войны и кадровым офицером, получил по случаю юбилеев Вооруженных Сил и юбилейных дат в честь Победы в Великой Отечественной войне 1941 — 1945 годов.