Колонисты испытывали истинное наслаждение, когда, сидя в этом зале, ярко освещенном свечами и согретом каменным углем, подкрепленные вкусным обедом, попивая дымящийся бузинный кофе и пуская из трубок клубы благовонного дыма, они прислушивались к завыванию бури Они могли бы быть вполне счастливы, если бы существовало полное счастье для людей, оторванных от своих ближних и лишенных всякой связи с ними. Они постоянно говорили о Большой земле, о друзьях, оставленных там Сайрес Смит, который был в Североамериканском союзе большим политическим деятелем, рассказывал своим друзьям много интересного и делился с ними своими мнениями и прогнозами.
Однажды Гедеон Спилет задал ему такой вопрос:
- Но, в конце концов, дорогой Сайрес, промышленность и торговля, которым вы предсказываете постоянный прогресс, разве не существует опасности для них, что их развитие рано или поздно остановится?
- Остановится? Но почему?
- Из-за недостатка угля, который по справедливости следует считать самым ценным ископаемым.
- Действительно, это самый ценный минерал,- сказал инженер.- Можно подумать, что природа решила подтвердить это, создав из угля алмаз, который представляет собой не что иное, как чистый кристаллизованный углерод.
- Не хотите ли вы этим сказать, мистер Сайрес,- вмешался Пенкроф, - что мы когда-нибудь будем жечь в топках алмазы вместо угля?
- Нет, мой друг,- ответил инженер.
- Но все-таки, - продолжал Гедеон Спилет, - вы ведь не отрицаете, что наступит день, когда весь уголь будет сожжен ?
- О, залежи каменного угля еще очень значительны, и сто тысяч рабочих, которые добывают из недр земли сто миллионов квинталов (39) угля в год, далеко не исчерпали его запаса.
- При возрастающем потреблении каменного угля,- ответил Гедеон Спилет, - нетрудно предвидеть, что эти сто тысяч рабочих превратятся в двести и добыча угля удвоится.
- Это верно, но вслед за европейскими запасами, которые вскоре можно будет использовать на большей глубине при помощи новых машин, залежи каменного угля в Америке и Австралии будут еще долго снабжать промышленность
- На сколько же времени их хватит? - спросил журналист
- По крайней мере, на двести пятьдесят или триста лет
- Это успокоительно для нас, - сказал Пенкроф -Но зато для наших внуков беспокойнее
~ Найдут что-нибудь другое, - сказал Харберт
- Будем надеяться на это, сказал журналист - Ведь без угля остановятся машины, а без машин не будет ни пароходов, ни железных дорог, ни заводов, и прогресс человечества остановится
- Но что же можно найти? - спросил Пенкроф - Вы это себе представляете, мистер Сайрес?
- Приблизительно да, мой друг
- Что же будут сжигать вместо угля?
- Воду, - ответил Сайрес Смит
- Воду"? - вскричал Пенкроф - Водой будут топить котлы пароходов и паровозов"? Водой станут кипятить воду"?
- Да, но водой, разложенной на свои составные элементы, и разложенной, несомненно, при помощи электричества, которое к тому времени превратится в мощную и легко используемую силу Ведь все великие открытия, по какому-то непонятному закону, совпадают и дополняют друг друга. Да, друзья мои, я думаю, что воду когда-нибудь будут употреблять как топливо, что водород и кислород, которые входят в ее состав, будут использованы вместе или поодиночке и явятся неисчерпаемым источником света и тепла, значительно более интенсивным, чем уголь. Придет день, когда котлы паровозов, пароходов и тендеры локомотивов будут вместо угля нагружены сжатыми газами, и они станут гореть в топках с огромной энергией. Итак, нам нечего опасаться. Пока на Земле живут люди, они будут обеспечены всем, и им не придется терпеть недостатка в свете, тепле и продуктах животного, растительного или минерального царства. Повторяю, я думаю, что, когда истощатся залежи каменного угля, человечество будет отапливаться и греться водой. Вода - уголь будущего.
- Хотел бы я посмотреть, как это будет,- сказал моряк.
Ты для этого слишком но встал с постели, Пенкроф,- сказал Наб; эти слова Наб произнес впервые за все время разговора.
Однако беседа закончилась не словами Наба, а лаем Топа, в котором снова послышались странные нотки, уже обратившие на себя внимание инженера. В это время Топ бегал вокруг отверстия колодца, находившегося в конце внутреннего коридора.
- Что это Топ так лает? - спросил Пенкроф.
- А Юп рычит, - добавил Харберт.
Действительно, обезьяна присоединилась к собаке, выказывая несомненные признаки волнения. И странно:
животные казались скорее встревоженными, чем раздраженными.
- Нет сомнения, - сказал Гедеон Спилет, - что этот колодец непосредственно сообщается с морем и что какое-то морское животное время от времени приплывает сюда, чтобы отдохнуть.
- Это действительно так,- сказал Пенкроф,- и другого объяснения тут нет. Замолчи, Топ! - добавил Пенкроф, обращаясь к собаке. А ты, Юп, ступай в свою комнату.
Собака н обезьяна умолкли. Юп вернулся на постель, но Топ остался и весь вечер глухо ворчал.
Никто больше не говорил об этом событии, но инженер был мрачен.
В остальные дни июля дожди сменились морозами. Температура падала не так, как в прошлую зиму, и термометр ни разу не показал ниже 13 градусов (по Цельсию). Но, хотя зима была теплее, чаще случались бури и ураганы. Море иногда набрасывалось на берег, и Трубы подвергались большой опасности. Можно было думать, что какие-то подводные приливы вздымают чудовищные волны и бросают их на стены Гранитного Дворца
Колонисты, стоя у окна, смотрели на огромные массы воды, разбивавшиеся перед ними, и могли лишь восхищаться этим замечательным зрелищем, наблюдая бессильную злобу океана Волны рассыпались ослепительной пеной Беснующиеся воды заливали весь берег, и казалось, что гранитный массив возвышается со дна моря, высочайшие волны которого поднимались больше чем на сто футов.
Во время подобных бурь было трудно и даже опасно ходить по дорогам, так как ветер часто валил деревья Однако колонисты не реже раза в неделю посещали кораль К счастью, загон, прикрытый юго-восточными уступами горы Франклина, не слишком пострадал от ураганов Деревья, сараи и забор остались целы. Но зато птичник, расположенный на плато Дальнего Вида и, следовательно, под самыми ударами восточного ветра, подвергся довольно значительному разрушению. С голубятни два раза снесло крышу, ограда свалилась. Все это надо было восстановить и сделать вещества воды, коралловые инфузории создают известняк, из находится в самом неудобном месте Тихого океана Казалось, что он стоит в центре циклонов, которые хлещут его, как хлыст подхлестывает волчок, но только здесь вотаок был неподвижен, а хлыст вертелся
В первую неделю августа бури понемногу стихли, и воздух снова обрел покой, казалось навсегда потерянный Когда стихло, температура понизилась; снова на ступил мороз, и столбик термометра упал до 22 градусов ниже ноля (по Цельсию).
3 августа состоялась давно задуманная экскурсия в юго-восточную часть острова, на болото Казарок. Охотников привлекала плавающая дичь, прилетавшая туда на зимовку. На болоте в изобилии водились дикие утки, кулики, шилохвосты, и колонисты решили посвятить экспедиции целый день.
Кроме Гедеона Спилета и Харберта, в этом походе приняли участие также Пенкроф и Наб. Только Сайрес Смит, сославшись на неотложную работу, не пошел с ними, а остался в Гранитном Дворце.
Охотники направились к болоту по дороге к гавани Воздушного Шара, обещав возвратиться к вечеру. Топ и Юп сопровождали их.
Едва они перешли мост, инженер поднял его и вернулся, думая осуществить одно дело, для которого он и хотел остаться один.
Его план состоял в том, чтобы тщательно исследовать внутренний колодец, сообщавшийся с морем и служивший когда-то проходом для вод озера.
Почему Топ так часто бегал вокруг отверстия этого колодца? Почему он так странно лаял, какая непонятная тревога притягивала его к этому отверстию? Почему Юп присоединялся к Топу, словно разделяя его тревогу? Нет ли у колодца других разветвлений, кроме вертикального спуска к морю? Не сообщается ли он с другими частями острова? Вот что хотел узнать Сайрес Смит, и притом так, чтобы никто другой не знал этого. Поэтому он решил сделать разведку, когда его товарищи куда-нибудь уйдут, п теперь как раз представился подходящий к этому случай.
В колодец нетрудно было спуститься по веревочной лестнице, которую не употребляли с тех пор, как был установлен подъемник. Длина ее была вполне достаточна. Инженер так и сделал. Он подтянул лестницу к отверстию, имевшему около шести футов в диаметре, и, крепко привязав верхний конец, опустил ее в колодец. Затем он зажег фонарь, взял револьвер, заткнул за пояс нож и начал спускаться по лестнице. Стены колодца всюду были массивны, кое-где попадались выступы, с помощью которых какое-нибудь ловкое существо могло бы подняться до выходного отверстия колодца. Инженер мысленно отметил это, но как ни тщательно он освещал эти выступы своим фонарем, ему не удалось найти ни одного отпечатка или излома, который бы указывал, что кто-нибудь карабкался по ним в давние или недавние времена. Сайрес Смит спустился глубже, ярко освещая стены фонарем.
Он не увидел ничего подозрительного.
Дойдя до последних ступенек лестницы, инженер коснулся поверхности воды, которая была в ту минуту совершенно спокойна. Ни на уровне воды, ни в какой-либо другой части колодца не было ни одного бокового прохода, который мог бы разветвляться в глубине массива.
Сайрес Смит ударил по стене рукояткой ножа и услышал глухой звук Это был плотный гранит, сквозь который ни одно живое существо не могло проложить себе дорогу
Чтобы добраться до дна колодца и затем подняться до его выхода, необходимо было миновать пролив И добраться туда было доступно только морским животным. Вопрос о том, где кончался этот пролив, на какой глубине и в какой части берега, оставался неразрешенным. Окончив свои исследования, Сайрес Смит поднялся наверх, вытащил лестницу, закрыл отверстие колодца и в глубокой задумчивости вернулся в большой зал Гранитного Дворца, говоря про себя'