Как внимательно наблюдал за ним Сайрес Смит! Колонисты с искренним волнением следили за всеми фазами лечения, предпринятого Сайресом Смитом. Они тоже помогали ему в этом добром деле и все, кроме, может быть, скептика Пенкрофа, разделяли его веру и надежду.
Незнакомец, как уже сказано, сохранял полное спокойствие К инженеру, который оказывал на него несомненное влияние, он испытывал нечто вроде привязанности. Сайрес Смит решил сделать опыт и перевести незнакомца в другую среду - к океану, на который он когда-то смотрел, на окраину леса, где, должно быть, прошло много лет его жизни
- Но можем ли мы рассчитывать, что он не убежит, если дать ему свободу? - спросил Гедеон Спилет.
- Произведем эксперимент, - сказал инженер.
- Ладно, - пробормотал Пенкроф. - Когда этот парень почувствует себя на просторе и дохнет вольного воздуху, он удерет со всех ног.
- Не думаю, - возразил Сайрес Смит
- Попробуем, - поддержал его журналист.
- Да, попробуем, - сказал инженер.
Это было 30 октября. Следовательно, потерпевший крушение на острове Табор провел пленником в Гранитном Дворце десять дней. Было тепло, и яркое солнце заливало остров своими лучами.
Сайрес Смит и Пенкроф отправились в комнату, в которой находился незнакомец. Он лежал у окна и смотрел на небо
- Пойдемте со мной, мой друг, - сказал ему инженер
Незнакомец тотчас же поднялся. Он пристально посмотрел на Сайреса Смита и последовал за ним, а Пенкроф, который не слишком верил в благоприятный исход эксперимента, шел сзади.
Дойдя до дверей, Сайрес Смит и Пенкроф усадили незнакомца в подъемник. Харберт, Наб и Гедеон Спилет ожидали их у подножия Гранитного Дворца. Корзина спустилась вниз, и через несколько мгновений все собрались на берегу. Колонисты отошли от незнакомца, чтобы он мог чувствовать себя свободнее.
Незнакомец сделал несколько шагов по направлению к морю. Его глаза ярко заблестели, но он не сделал ни малейшей попытки к бегству. Он смотрел на волны, которые, разбиваясь о берег острова, замирали на песке.
- Это пока что только море, и возможно, что оно не возбуждает в нем желания бежать, - заметил Гедеон Спилет.
- Да, ответил Сайрес Смит. - Его надо отвести на плато, к опушке леса. Тогда опыт будет более убедителен
- Да он и не сможет убежать: ведь мосты подняты, - сказал Наб.
- Не такой он человек, чтобы отступить перед ручейком вроде Глицеринового, - возразил Пенкроф. - Стоит ему захотеть, и он разом перемахнет на ту сторону.
- Увидим,- кратко ответил инженер, который все время пристально смотрел в глаза своему больному.
Незнакомца отвели к устью реки Благодарности, и колонисты, пройдя по левому берегу, вышли на плато Дальнего Вида.
Дойдя до того места, где росли первые мощные деревья леса, листья которых слегка колыхались от ветра, незнакомец с наслаждением вдохнул резкий запах, пронизывающий воздух, и глубокий вздох вырвался из его груди.
Колонисты стояли сзади, готовые схватить незнакомца при первой попытке к бегству.
И действительно, бедняга чуть было не бросился в ручей, отделявший его от леса; ноги его на мгновение напряглись, как пружины. Но сейчас же он отошел назад и опустился на землю. Слезы покатились из его глаз.
- О, ты плачешь,- воскликнул Сайрес Смит,- значит, ты снова стал человеком!
ГЛАВА XVI
Тайна, требующая разъяснения - Первые слова незнакомца Двенадцать лет на острове. - Вырвавшееся признание. - Исчезновение Аиртона. - Предчувствие Сайреса Смита - Постройка мельницы. - Первый хлеб - Самоотверженный поступок - Честные руки.
Да, несчастный плакал! Какое то воспоминание, несомненно, промелькнуло у него в мозгу, и, говоря словами Сайреса Смита, слезы снова сделали его человеком
Колонисты позволили незнакомцу немного побыть на плато и даже несколько отошли, чтобы он чувствовал себя свободнее. Но незнакомец и не думал воспользоваться этой свободой, и Сайрес Смит тотчас решил отвести его обратно в Гранитный Дворец
Два дня спустя после этого события незнакомец, по-видимому, почувствовал желание принять участие в жизни колонистов. Он, очевидно, все слышал и понимал, но с каким-то странным упорством отказывался говорить. Однажды вечером Пенкроф, приложив ухо к двери его комнаты, услышал слова:
- Я? Здесь... Нет! Никогда!
Моряк передал слышанное своим товарищам.
- В этом есть какая-то печальная тайна, - сказал Сайрес Смит.
Незнакомец начал пользоваться земледельческими инструментами и работал на огороде. Он часто прерывал свою работу и как бы уходил в себя, но колонисты. по совету инженера, старались не мешать незнакомцу, который, видимо, стремился к уединению. Когда кто-нибудь подходил к нему, он отступал назад, и рыдания волновали его грудь, словно переполненную скорбью.
Не раскаяние ли угнетало незнакомца? Это казалось вероятным, и Гедеон Спилет не удержался однажды от такого замечания:
- Если он не говорит, то потому, что мог бы рассказать что-то слишком важное.
Оставалось вооружиться терпением и ждать. Несколько дней спустя, 3 ноября, незнакомец работал на плато. Вдруг он остановился и выронил из рук лопату. Сайрес Смит, который издали наблюдал за ним, увидел, что из глаз незнакомца снова потекли слезы.
Неизъяснимая жалость охватила инженера. Он подошел к незнакомцу, дотронулся до его руки и сказал:
- Друг мой...
Незнакомец пытался избежать его взгляда. Сайрес Смит хотел взять его за руку, но он быстро попятился.
- Друг мой, - сказал Сайрес Смит более повелительным голосом, - посмотрите на меня. Я так хочу.
Незнакомец посмотрел на инженера и, казалось, испытывал на себе его влияние, как усыпляемый испытывает влияние магнетизера. Он хотел бежать, но вдруг его лицо преобразилось, глаза засверкали. Какие-то слова вырывались из его уст. Он не мог больше себя сдерживать. Наконец он скрестил руки на груди и спросил глухим голосом:
- Кто вы такие?
- Потерпевшие кораблекрушение, как и вы, - ответил инженер с глубоким волнением. - Мы привезли вас сюда, к вашим ближним.
- Мои ближние!.. У меня их нет!
- Вы находитесь среди друзей.
- Друзья - у меня?.. Друзья?..- вскричал незнакомец, закрывая лицо руками.- Нет, никогда... Оставьте меня! Оставьте!..
Он побежал к краю плато, которое возвышалось над морем, и долго стоял там неподвижно.
Сайрес Смит вернулся к товарищам и рассказал им о том, что случилось.
- Да, в жизни этого человека есть какая-то тайна, - сказал Гедеон Спилет. - По-видимому, он вернулся в мир людей лишь путем раскаяния.
- Уж не знаю, что это за человека мы привезли с собой, - сказал Пенкроф.- У него есть какие-то тайны...
- . ..которые мы должны уважать,- с живостью сказал Сайрес Смит. Если он и совершил преступление, то вполне искупил его, и в наших глазах он невиновен.
Незнакомец простоял часа два на берегу, видимо, переживая в мыслях все свое прошлое - вероятно, мрачное прошлое,- и колонисты, не теряя несчастного из виду, старались не нарушать его одиночества.
Однако через два часа он, по-видимому, принял решение и подошел к Сайресу Смиту. Глаза его были красны от пролитых слез, но он больше не плакал. Лицо его было проникнуто глубоким смирением. Казалось, он чего-то боится, стыдится, будто хочет сделаться как можно меньше. Глаза его были все время устремлены в землю.
- Вы и ваши товарищи - англичане, сударь? - спросил он Сайреса Смита.
- Нет, мы американцы,- ответил инженер.
- Вот как! - произнес незнакомец и тихо добавил: - Это уже лучше.
- А вы, мой друг? - спросил инженер.
- Англичанин,- поспешно ответил незнакомец. Ему, казалось, было нелегко выговорить эти несколько слов. Он удалился и в великом волнении пошел по берегу от водопада до устья реки Благодарности.
Проходя мимо Харберта, он спросил сдавленным голосом:
- Какой месяц?
- Ноябрь, - ответил Харберт.
- Какой год?
- 1866-й.
- Двенадцать лет! Двенадцать лет! - воскликнул незнакомец и быстро удалился.
Харберт рассказал колонистам о вопросах незнакомца и о своих ответах.
- Этот несчастный потерял счет годам и месяцам, - заметил Гедеон Спилет.
- Да, - сказал Харберт. - Прежде чем мы его нашли, он пробыл на острове целых двенадцать лет.
- Двенадцать лет! - повторил Сайрес Смит. - Да, двенадцать лет уединения, быть может, после преступной жизни, могут повредить человеку рассудок.
- Я склонен думать, - сказал Пенкроф, - что этот человек попал на остров Табор не в результате кораблекрушения, а что его оставили там в наказание за какой-то проступок.
- Вы, вероятно, правы, Пенкроф,- сказал журналист.- Если это так, то вполне возможно, что те, кто его там оставил, когда-нибудь вернутся за ним.
- И не найдут его, - сказал Харберт.
- Но, в таком случае, - сказал Пенкроф, - надо вернуться на остров и...
- Друзья мои,- сказал Сайрес Смит,- не будем обсуждать этот вопрос, пока не узнаем, как обстоит дело. Мне кажется, что несчастный сильно страдал, что он искупил свое преступление, в чем бы оно ни заключалось, и что его мучит потребность излить свою душу. Не следует вызывать его на откровенность. Он сам, наверное, все нам расскажет, и когда мы узнаем его историю, то увидим, что следует предпринять. К тому же только он и может нам сообщить, сохраняет ли он более чем надежду - уверенность когда-нибудь вернуться на родину. Но я сомневаюсь в этом.
- Почему? - спросил журналист.
- Если бы он был уверен, что его освободят через определенный срок, то не бросил бы в море этот документ. Нет, более вероятно, что он был осужден умереть на этом острове и никогда больше не увидеть своих ближних.
- Тут есть одно обстоятельство, которого я не могу объяснить, - сказал Пенкроф.
- Какое?
- Если этого человека оставили на острове Табор двенадцать лет назад, то можно предполагать, что он уже давно одичал.