На севере Европы, в скандинавских странах и Финляндии трехполье плавно переходило в травополье путем накопления скота без демографических коллапсов и прочих потрясений. Это объясняется тем, что в условиях сравнительно небольших размеров пригодной для земледелия территории этих стран, не могли сформироваться необходимые для демографического коллапса обширные и мощные зоны аграрного перенаселения, характерные для основного массива континента.
На территориях внутреннего атлантического полукольца (Ирландия, часть Шотландии, Уэльс, Бретань) условия для содержания скота были еще более благоприятными, чем в Англии, что обусловливало быстрый рост его поголовья. Однако избыточное увлажнение в этих областях препятствовало полному созреванию зерновых, что не позволяло увеличивать урожайность и плотность населения. В этом регионе продолжали господствовать ринговые системы и не произошел переход к трехполью.
Последний демографический коллапс в Европе произошел в середине XIX века в Ирландии и сопровождался массовой эмиграцией населения в Америку. По сей день Ирландия является единственной страной мира, не восстановившей численность населения середины прошлого века: население Ирландии в 1841 г. превышало
8 млн. чел., сейчас - 4,5 [76;с.19].
Сопоставим уровни производства и производительности труда в земледелии Западной Европы и Японии накануне промышленного Переворота. Урожайность зерновых в Индии и Китае не превышала японский уровень, который, таким образом, может служить в качестве примера, характерного для трудоинтенсивного земледелия Азии в целом. В Англии в 1770 г. средняя урожайность пшеницы составляла около 20 ц /га, во Франции - около 16 ц /га [90;с.22]. В Японии средняя урожайность риса с XVI в по 70-е годы XIX в. находилась в пределах 14-17 ц /га [67;с.79]. Учитывая, что население Англии в 1760 г. составляло 6,6 млн. человек и около половины его занималось земледелием, а обрабатываемая площадь достигала 8 млн. га [68;с.137,155], то это при существовавшем уровне урожайности означает, что на душу сельского населения приходилось 50 ц зерна. В то же время в Японии, где на душу населения в 1800 г. приходилось 0,12 га обрабатываемой земли [77;с.92], даже при сборе двух урожаев в год продукция риса на душу населения не превышала 4,08 ц.
Ещё большим, чем 12-кратный разрыв между Англией и Японией по продукции зерна на душу населения, был разрыв в уровнях производительности земледельческого труда, так как земледелие Японии было гораздо более трудоинтенсивным, чем английское.
Главным преимуществом Англии и, в меньшей степени, остальной Западной Европы перед Востоком была возможность увеличивать продукт работника земледелия не только за счет повышения урожайности, требовавшего роста трудозатрат, но и в еще большей степени за счет расширения обрабатываемой площади в расчете на одного работника. Возможность такого расширения была обусловлена преимуществами травопольной системы, в рамках которой уже к концу XVII века в Англии был достигнут уровень поголовья скота в одну голову на душу населения, остававшийся для многих стран недоступным и столетия спустя.
В то время, когда в Северо-3ападной Европе переход к травополью вел к росту обрабатываемой площади на душу населения, трудоинтесивное земледелие Азии находилось в состоянии глубокой инволюции. Так, в Китае обрабатываемая площадь в расчете на душу населения сократилась с 0,З6 га в 1400 г. до 0,23 га в 1760 г. и 0,21 га в 1913 г. [77;с.88]; в Японии - соответственно, с 0,12 га в 1600 г. до 0,11 га в 1905 г; в Индии, соответственно, с 0,37 га в 1600 г. до 0,28 га в 1901 г.; на Яве - с 0,3 га в 1815 г. до 0,23 га в 1900 г. [77;с.92, 96, 100].
В странах трудоинтенсивного земледелия Японии, Индии, Китае - уровень поголовья скота на душу населения не превышал 30 % английского, причем в Японии и Внутреннем Китае он падал ниже 10 %.
При плотностях населения 120-150 чел/кв. км это приводило к тому, что про-
дукт земледельца мог быть увеличен только при громадном росте трудозатрат. Такое увеличение трудозатрат земледельцев требовало компенсации в виде промышленного продукта, которая не могла быть достигнута при уровне техники периода промышленного переворота в Западной Европе. Япония достигла этого уровня компенсации в 70-е годы XIX в., позволившего начать перекачку рабочей силы из земледелия в промышленность, только за счет использования техники, уже изобретенной в Западной Европе. При этом численность занятых в сельском хозяйстве Японии оставалась стабильной на протяжении 1872-1940 гг., составляя около 14 млн. чел., а весь прирост сельского населения вбирался в промышленность. 3а этот пери-
од неземледельческое население страны увеличилось на 35 млн. чел [75;с.132].
Указанная особенность очень важна для объяснения того, что только Япония и именно она смогла стать единственной из стран Востока, сумевшей утвердиться на пути независимого капиталистического развития. В странах с трудоинтенсивным земледелием всякий прирост населения, занятого в земледелии, вел к сокращению земельной площади, приходящейся на одного работника и, при неизменном уровне его трудозатрат, к сокращению его продукта. Поэтому, например, в Китае в 18751914 гг. население возросло на 19 %, а площадь пашни лишь на 11 %, в результате производство зерна на душу населения сократилось с 326 кг до 301 кг [37;с.118]. Следовательно, земледельцы должны были увеличивать затраты труда для того, чтобы удержать продукт на прежнем уровне и не допустить его снижения. Перекачка рабочей силы из земледелия в промышленность требовала столь сильного увеличения трудозатрат земледельцев, что оно не могло быть компенсировано увеличением поступившего в земледелие промышленного продукта и вызывало снижение производительности труда земледельцев в единицах промышленного продукта, а следовательно, прекращение перекачки.
Япония сумела избежать этого явления именно потому, что весь прирост земледельческого населения при переходе к капитализму вбирался в промышленность и не действовал в сторону снижения продукта земледельца.
В Китае и Индии, где в этот период имелось соответственно 0,23 и 0,37 га обрабатываемой земли на душу сельского населения [77;с.88, 96], прирост этого населения никогда не вбирался в промышленность полностью. Часть прироста, оставшаяся в земледелии, отклоняла продукт работника в сторону снижения и не позволяла осуществлять перекачку рабочей силы в промышленность. Невозможность поглощения всего прироста земледельческого населения промышленностью в Индии и Китае объясняется слишком большими его абсолютными размерами, невозможностью обеспечения его средствами производства за счет импорта. Япония располагала в этом отношении оптимальной численностью населения.
Что касается Западной Европы, где земледельческое население возрастало абсолютно в Англии до 1851г., во Франции - до 1876 г., в Германии - до 1890г. [77;с.139], то такое увеличение сопровождалось ростом трудозатрат, производительности труда и продукта работника, так как происходило в рамках травопольной и плодосменной систем. Исключением является Голландия. Здесь еще в XVII в. была достигнута японская плотность населения и произошел переход к плодосменной системе. Однако во второй половине этого века темпы развития промышленности замедлились. Перекачка рабочей силы из сельского хозяйства приостановилась. В XVIII в. произошло частичное возвращение рабочей силы в земледелие. Это объясняется следующей причиной. Голландская плодосменная система земледелия была менее трудоинтенсивной и более производительной, чем японская, в силу обеспеченности скотом. Однако по достижении высокой плотности населения исчезали возможности увеличения продукта работника за счет расширения обрабатываемой площади, так как все большую ее часть занимали кормовые культуры. Голландское земледелие попало в тупик на более высоком этаже производительности, чем японское. Перекачка рабочей силы в промышленность возобновилась лишь в XIX в., когда начала применяться разработанная в Англии машинная техника.
Решающим условием перехода к капитализму является непрерывное увеличение удельного веса неземледельческих работников, дающее возможность направлять их в отрасли инвестиционного комплекса для производства средств производства. Такое увеличение изначально могло быть достигнуто лишь в условиях травопольной системы земледелия, сформировавшейся в Северо-3ападной Европе на определенном этапе интенсификации земледелия при посредстве высвобождения скота.
Распространение Реформации и становление протестантской этики, которыми
ряд исследователей пытаются объяснить зарождение капитализма, представляют собой не что иное как отражение в общественном сознании, других надстроечных институтах, опережающих темпов роста поголовья скота в странах Североморского региона.
Нетрудно заметить, что область Европы с наивысшим уровнем поголовья скота на душу населения и на единицу обрабатываемой площади - Североморский регион - подозрительно совпадает с ареалом распространения Реформации и западноевропейского протестантизма. Но это еще не все. Североморский регион является также монархическим заповедником Европы, своеобразной "зоной консенсуса", где буржуазные революции и переход политической власти к буржуазии осуществлялись в условиях исторического компромисса с быстро обуржуазивающимся дворянством и при формальном сохранении монархии.