Эти факторы в реальности действуют не поодиночке, а скорее в совокупности. Исследователи считают, что чем больше факторов неблагополучия действуют, тем более проблемной будет семья. Так Н.К. Бинеева[61] выделяет 4 степени проблемности в соответствии с количеством признаков неблагополучия, свойственных семье. Максимальная проблемность (четвертой степени) у семей, неблагополучных по следующим критериям: бедность, неполный состав, физические или психические недостатки членов семьи, отсутствие комфортного психологического климата в семье. Далее идут семьи третьей степени проблемности. Например, бедные семьи, когда один из членов семьи имеет инвалидность и отношения в семье лишены доверия и взаимопонимания. Семьи второй степени проблемности определены как совмещающие два фактора неблагополучия. Например, мать-одиночка воспитывает ребенка и не имеет возможности обеспечить семью материально.
В наших ранних работах определены наиболее значимые факторы семейного неблагополучия, приводящие к размещению ребенка в интернатное учреждение: алкоголизм матери; развод или раздельное проживание родителей; инвалидность матери; оставление родителями ребенка, отказ от исполнения ими родительских ролей; смерть отца; делинквентность матери, ее пребывание в местах лишения свободы[62].
Но для того, чтобы проанализировать ситуацию глубже, необходимо выслушать самих представителей «неблагополучных семей», «взглянуть с близкого расстояния на анализируемый объект».[63]
Для этого мы проанализировали ситуацию в семьях тех детей, которые проживали в школа-интернате и социальном приюте и испытывали высокие риски социального сиротства. Из шести семей, дети которых проживают в учреждении, только в одной оба ребенка рождены в зарегистрированном браке и их родители до сих пор проживают вместе. Еще в одной многодетной семье брак зарегистрирован, но он не является первым для женщины, у которой шестеро детей от двоих разных отцов. Две женщины одиноки, хотя и состояли ранее в незарегистрированных сожительствах, в которых и родились их дети и еще двое проживают в сожительстве с мужчинами, не являющимися отцами их детей. Ни в одном случае женщины не получают алименты на детей; лишь одна из них – вдова – получает пенсии по потере кормильца. У родителей, чьи дети проживают в учреждении налицо множественные проблемы:
· плохое материальное положение и его ухудшение за последние 5 лет (показатель наличия/отсутствия экономических ресурсов)
Доход семей чрезвычайно низкие: «Сколько денег получается в месяц? Ну вот тысячу шестьсот даже иногда. Премию это как выдадут и побольше бывает иногда, но редко, да» (мать двоих воспитанников школы-интерната, постоянной работы не имеет). Эти семьи особенно остро ощутили рост цен на основные продукты и товары. Бедность заставляет их сокращать потребление; и помещение ребенка в учреждение – одна из немногих доступных им возможностей «затянуть пояса»: «Мы едим, Сашка в интернате, нам на все хватает» (отец воспитанника школы-интерната, безработный).
· проблемы с жильем (показатель наличия/отсутствия экономических ресурсов)
Отсутствие жилья или минимальных жилищных условий вынуждает родителей помещать ребенка в учреждение: «Я пока живу в Божьем доме. У нас условия не плохие, но это все временное. Дите ко мне приходит только на выходные, так он находится в школе-интернате, там замечательно. Он там и кушает, тоже и на готовой постели спит» (мать-одиночка воспитанника школы-интерната, без определенного места жительства). Причиной потери жилья может быть злоупотребление алкоголем и, вследствие этого, невозможность платить налоги и нести расходы по содержанию жилья. Если даже жилье у семьи есть, то чаще всего оно ветхое и нуждается в ремонте. Особенно сложное положение у многодетных семей, для которых выделить какие-то средства на ремонт жилья из своего скудного бюджета весьма сложно. Плохие жилищные условия становятся препятствием для возвращения детей домой – в лучшем случае они могут посещать свою семью в выходные и праздничные дни.
· отсутствие самых необходимых предметов быта (показатель наличия/отсутствия экономических ресурсов)
При мизерных доходах семьи не могут приобрести самые необходимые вещи. Их потребности отражают низкий уровень жизни: «Ой, да телевизор давно дети просят, телевизора нет… Да как бы, и кровать бы там получше детям, и вещи нужны детям, - многого чего не хватает» (мать-одиночка, двое детей, безработная). «О! Хотелось бы стиральную машину! Но нет, дорого. Нет, не получится. У соседки есть стиральная машина, нравится, ей легко…» (мать двоих воспитанников школы-интерната, постоянной работы не имеет).
· незанятость, низкооплачиваемая работа и (или) непостоянная занятость (показатель наличия/отсутствия экономических ресурсов)
Наши респонденты демонстрируют траектории снижения профессионального статуса. Утрата прежнего статуса происходит чаще всего вследствие злоупотребления алкоголем. Занятость становится разовой, а доходы низкими. Способы их получения тоже не всегда легальны: «Я же каменщик был, а сейчас так… Ну, работаю я в разных местах, когда за металлом схожу, когда на рынке что-нибудь найду, много разных мест…» (отец воспитанника школы-интерната, безработный). Если женщина воспитывает детей одна, то с рождением ребенка она может потерять и ту низкооплачиваемую работу, которая была у нее ранее. Если женщина проживает с сожителем, то есть надежда на то, что хотя бы он будет иметь работу и поможет ей и ее детям. Но зачастую сожитель сам находится в таком же положении и имеет непостоянную занятость.
· отсутствие социальных ресурсов[64]
У «неблагополучных семей» ослаблены или полностью утрачены родственные связи: «Не нужны мы им. Видите ли, мы не правильно живем. Да ну их. Они нам тоже не нужны. Они не приезжают, и мы тоже» (отец воспитанника школы-интерната). Отношения с соседями тоже зачастую не складываются, особенно если кто-то из членов семьи злоупотребляет алкоголем. Социальный ресурс «неблагополучных семей» может состоять в принадлежности к группе таких же низкоресурсных индивидов. Включенность в маргинальную группу может рассматриваться скорее как антиресурс, который лишь усиливает неблагополучие. У одного из наших информантов широкий круг общения, в который входят и лица без определенного места жительства: кто-то занимается «металлом, кто попрошайничает, а кто …» (отец воспитанника школы-интерната, безработный).
· специфические формы досуговой деятельности (один из показателей наличия/отсутствия культурно-образовательных ресурсов)
Никто из представителей «неблагополучных семей», чьи дети проживают в государственных учреждениях, не практикует «культурного досуга»: не читают, не занимаются спортом и пр. (в отличие от второй группы семей). В этих семьях либо практикуют пассивные формы досуга: «Сплю. Телевизор смотрю…» (мать двоих воспитанников школы-интерната, постоянной работы не имеет); либо не имеют его вообще, решая непростую проблему выживания семьи: «У меня его нет, свободного времени: постоянно домашние дела, дети маленькие, ребёнок у меня инвалид, так что свободного времени у меня нету» (многодетная мать 6 детей; двое из них проживают в приюте).
В тоже время, нельзя сказать, что все «неблагополучные семьи» одинаковы. Хотя в беседе с респондентами не затрагивалась тема социальных девиаций, которую мы посчитали слишком интимной, но в трех из шести интервью прозвучали примеры злоупотребления алкоголем и насилия в семье. Некоторые из наших респондентов рассказывали о своих способах воспитания детей: «Могу подзатыльника дать, ремня…» (отец воспитанника школы-интерната, безработный, Ростов, 2008); «Ну лупить так чтоб аж добивать то нет, а когда ремешок возьму, да бывает. Ну а что?» (мать двоих воспитанников школы-интерната, постоянной работы не имеет). Вполне вероятно, что так поступают и другие родители, но откровенный рассказ без тени смущения наводит на мысль о том, что для респондентов это абсолютно привычные, будничные проявления родительского контроля (что подтверждается сотрудниками учреждений). Одна из респонденток рассказала свою историю семейного насилия, которая закончилась для насильника лишением свободы благодаря вмешательству сельской администрации и КДН.
В двух случая большой проблемой для наших респондентов стало отсутствие документов (и, как следствие не возможность получения социальной помощи).
Все родители общаются со своими детьми. Те, кто живет в городе поблизости от учреждения, видятся с детьми по выходным, и праздникам, а иногда и среди недели. Если родители живут в районе, встречи происходят намного реже, не чаще раза в месяц, ведь поездка требует материальных затрат, да и дома у каждого есть еще другие дети, которых не с кем оставить. Но и здесь родители стараются поддержать контакты с ребенком хотя бы по телефону.
Часто родители просто вынуждены поместить своего ребенка в учреждение, вовсе не желая этого. На вопрос о том, почему их дети оказались в учреждении, четверо из шести родителей назвали проблемы с жильем. Но проблема не только в этом. Семьи, в которых злоупотребляют алкоголем, сами признают себя «плохими родителями», не способными справиться с родительскими обязанностями: «в интернате специалисты, а мы что с матерью…» (отец воспитанника школы-интерната, безработный). Более того, одна из родительниц, сама бывшая воспитанница интерната уверена, что и для ее детей интернат – прекрасное место: «Ну а че в интернате… Так а я в Омске в интернате была. Я ж ходила в интернат, че из меня плохого получилось, работаю, детей воспитываю. И я сразу что узнала и сразу их. Лизу сразу как узнала, справки собрала и вот так очень хорошо» (мать двоих воспитанников школы-интерната, постоянной работы не имеет).