Что же предложил А.С.Шушарин взамен формационной периодизации истории? На ее место, по его мнению, должна придти иная логика, состоящая в том, что отныне следует мыслить не «способами производства», а «революционными кризисами», «возникновениями», «снятиями», «преобразованиями», «бифуркациями», «восходящими прорывами». «Эндогенная логика, - писал А.С.Шушарин, – это потенциально неконечная цепь состояний, в которых впервые складываются новые (ранее никогда не бывавшие) системные социальные кризисы и, в случае «удачи» материи (осуществления восходящего тренда), негэнтропийно, революционно преодолеваются исторические отжившие формы производства, но опять же не механистически детерминистски, а при сложении совокупности обстоятельств. В ситуации сохранения старых штампов (механистическая детерминация перемен отношений перерастающими их производительными силами) понимание сложения этих обстоятельств и означает действительную полилектику (полилогику) сгущения оснований перемен (миросистемность, полипричинность), концентрацию континуальных противоречий, всех хозяйственных, житейских, культурных, национальных, социально-политических, внутренних, экологических, военных, внешних, психологических и пр. факторов, когда возникают «слабые звенья» консервативных структур (Л.Альтюссер), «зоны политической нестабильности» (В.Л.Алтухов), «комплексная многоразмерность» (А.Грамши), внешний «вызов» (А.Тойнби), особое значение субъективного фактора (М.А.Барг) и т.д., т.е. сонм условий «исторического происшествия» (И.Пригожин), резко неравновесного, хаотизированного, возбужденного критического состояния зреющей бифуркации с восходящим трендом» (Цит. изд. т.1. с.537-538) И далее он пояснял: «Эндогенная логика, не раз буду повторять, это не последовательность квазистабильных состояний, а только последовательность или «пунктирная» цепь, по мере сложения обстоятельств, новых критических состояний и их революционных (восходящих) преодолений, а то и провалов (все тех же трендов как еще не осуществившихся). Но всегда новых, ранее никогда не бывавших» (Цит. изд. т.1. с.540).
И вот в итоге радикальной перестройки всего строя исторической логики у А.С.Шушарина появляется изобретенное им понятие, призванное заменить «формационную периодизацию», - это – «главная последовательность», которая отныне призвана стать фундаментом его полилигии. Свое изобретение он сопровождает следующим комментарием: «Это, в привычных наименованиях («измах»), но уже в весьма непривычном (радикально новом) содержании критических и революционно преодолеваемых состояний: первобытность, рабовладение, феодализм, капитализм, плановая (линейная, отраслевая) форма... («итоговое» многоточие в этой главной последовательности – обязательный «компонент»!). В сущности, эндогенная логика – это цепь революционных кризисов и их разрешений (или провалов), т.е. весьма узкая хотя и «большая» динамика общественного развития. Напомним, что ключ социальных теорий – в динамике (тренды, преобразования, революции, эволюции, срывы и пр.), но основной как материально структурный, так и интеллектуальный объем (что именно изменяется) – в статике. Вот эти узлы главной последовательности критических состояний и перемен мы и именуем вполне классическими «измами» (Цит. изд. т.1. с.540).
Итак, говоря кратко: гора родила мышь! Как мы видим из вышеприведенной цитаты, А.С.Шушарин был не в состоянии свести всю периодизацию истории только к следующим друг за другом революционным кризисам. Они просто повисали в воздухе. Он осознал, что революции созревают в недрах чего-то, что кризисы происходят в какой-то системе, что динамика исторического процесса не может сводиться только к одним революционным кризисам, ибо между ними всегда существует нечто такое, что их порождает. Поэтому он был вынужден вновь заговорить о статике, о материальном и интеллектуальном объеме, о том, что именно изменяется, или проще говоря – о формациях. Логика заставила А.С.Шушарина волей-неволей вернуться к тому, от чего он открещивался, как черт от ладана, – к формационной периодизации истории, в которой революционные переходы из одного качественного состояния общества в другое занимают достойное место. Однако в фактическом принятии понятия «формация» он так никогда и не признался, отстаивая свое детище - «главную последовательность», пронизанную «измами» пяти формаций. Более того, он и в дальнейшем продолжал критиковать формационную периодизацию истории, принятую в марксизме.
Итак, А.С. Шушарин, вводя в оборот понятие «главная последовательность», ничего нового не открыл, а только под напором культурно-цивилизационных концепций поиграл словесными бирюльками. Однако обвинениями в адрес К.Маркса А.С.Шушарин не ограничился, решив спеть гимн своей «главной последовательности», сокрушая при этом «прокрустово ложе статических формаций». Привожу эту длинную цитату-гимн целиком, ибо она в полной мере раскрывает содержание порожденной А.С.Шушариным «главной последовательности» – этой оси, вокруг которой отныне должна вращаться вся революционная социология. Он писал: «…главная последовательность совсем не прокрустово ложе статических «формаций», в какое никак не укладывается все гигантское многообразие общественных форм и перемен. Она еще вовсе не отвечает на неисчислимо возникающие вопросы, скажем, о длительно сохраняющейся, как говорят историки, синполитейной первобытности (метаморфированно адаптировавшейся вплоть до современности), о бесчисленных общинных, родовых, племенных, кочевых и пр. формах, о «пропусках» во множестве реальных форм рабства, феодализма, капитализма, о сложном «азиатском способе производства» (к тому ж далеко не одном), о массе «смешанных» и вообще объективно трудно типизируемых форм, о параллельных путях, обо всем современном капитализме (развитом и нищем), о реальном (во всей его сложности и наличии часто глубоко отставших регионов и секторов) социализме, обо всех, «имперских», колониальных, межобщественных структурах и тем более совокупном общественном развитии, «мировой системе». Главная последовательность фиксирует эмпирически (а на таковом основании, хотя и в ином ракурсе, справедливо настаивает, например, К.Ясперс) только элементарную логику узлов новых кризисов первопроходческих прорывов; и не более того; ни на йоту.
О смысле «главной последовательности» (не используя нашу терминологию) удачно писал Ф.Я.Полянский в споре с оппонентами, «ниспровергавшими» существование рабства (Ю.В.Качановский, В.П.Илюшечкин и др.). А Федор Яковлевич зря спорить не стал бы. Рабовладение могло быть и не везде, но «об обратной последовательности... говорить нет оснований». Математики бы сказали – в поступательном срезе истории имеет место транзитивность, частичная упорядоченность эндогенных перемен. Вот, к примеру, в индоевропейском ареале теперь выявлено величайшее множество доантичных, «соантичных» и послеантичных культур (держав, империй и пр.). Но если отвлечься от более архаичных, то именно и только крах античности впервые явно означал крушение (преодоление) рабства. Хотя кризис рабства обозначился на Востоке значительно раньше, но не оказался как в случае с античностью последовательно преодоленным. Восходящий тренд вполне был, но, во всяком случае, явно не осуществился. Поэтому главная последовательность проста и элегантна: по самой природе вещей «тогдашняя», подлинная (как говорят историки первобытности – апополитейная) первобытность впервые и была преодолена где-то первой (хотя, напомню, в синполитейных формах благополучно сохраняется до сей поры, даже с «охотой за головами» – К.Лоренц); какие бы конгломераты адаптировавшейся первобытности, рабства, феодальности и т.д. не нагромождались, но именно рабство необратимо впервые было преодолено или обойдено где-то вторым эндогенным шагом (хотя в особых формах сохраняется где-то и до сей поры); как бы рано не появились признаки феодальности и как бы они не затягивались, но феодализм необратимо впервые был преодолен или обойден (как, к яркому примеру, в США) третьим шагом (хотя черт феодальности в мире преполно и сегодня); чтобы не происходило с современным цветущим капитализмом (хотя преполно и далеко не цветущих его форм) и сколько бы он ни развивался, впервые преодоление или обход капитализма социалистическими преобразованиями (при тяжелейших обстоятельствах «исторического происшествия») оказалось четвертым эндогенным шагом; как бы либеральные экономисты и послушные им политики не толкали общество и весь мир к катастрофе, и даже если катастрофы не удастся избежать (в этом случае теория выступит уже в водах Стикса в удивительном качестве «прогностического патологоанатома»), то все равно исторически быстро обанкротившаяся плановая (линейная, отраслевая) форма производства оказалась перед исторически новым кризисом и «невероятным» пятым шагом прорыва или обхода (для некапиталистических систем) в главной последовательности, так сказать, «интравертных» восходящих, т.е. эндогенных перемен. Хотя пока и с быстро утекающими, если не уже упущенными, в частности, в России шансами, в которой восходящий тренд оказался «побежденным» деконструктивным трендом.
Поэтому еще и еще раз подчеркну, что эндогенная логика «отвечает» только за «чистые» срезы узлов авангардных кризисов и трендов прорывов вверх, т.е. за сплетенные с толщей многих других структур и процессов негэнтропийные шаги «творчества», первопроходческих революционных преобразований и восходящих новообразований в формах производства в развитии «социальной материи». Или даже, как в случае с социализмом, не состоявшихся прорывов, но из кризисов исторически «нового типа», ранее нигде и никогда не бывавших» (Цит. изд. т.1. с.548-549).