Начиная с 50-х. и особенно в 60-70-е годы, когда на смену неопозитивизму пришли "критические рационалисты", "научные реалисты" и другие антипозитивистски ориентированные течения в "философии науки", комментаторы и критики стали чаще обращаться к таким сторонам философии Ч. Пирса, которые были близки воззрениям представителей этих направлений. Подчеркивалось, что Ч. Пирс остро критиковал "логический атомизм" еще задолго до его систематического оформления в трудах Б. Рассела н раннего Л. Витгенштейна, отрицал "фундаментализм" не только в картезианском, но и в эмпирицистском вариантах. Усматривалось родство взглядов Пирса с философией позднего Витгенштейна, а также с современными концепциями К. Поппера и У. Селларса. Проводились параллели между идеями Пирса о тождестве логических структур и гипотетического статуса "перцептуальных суждений" и теоретических высказываний, с одной стороны, и современными концепциями "полной теоретической нагруженности языка наблюдения" - с другой, между пирсовским "фаллибилизмом" и попперовским фальсификационизмом, прагматистской концепцией значения и "контекстуалистскими" и "функциональными" теориями референции346. Смещение акцентов и оценок пирсовского философского наследия стало настолько значительным, что в настоящее время его уже редко сравнивают с логическим позитивизмом, но зато все чаще ссылки на Ч. Пирса фигурируют в методологических и философских дискуссиях, составляющих панораму "постпозитивизма". Рассмотрим, какие именно моменты, аспекты и проблемы философии Ч. Пирса выступают для его нынешних комментаторов как основания для столь важной переоценки.
"Фанероскопия" - пирсовская "феноменология духа"
Краеугольный камень философии Ч. Пирса ("который делает невозможным разговор о нем как с позитивисте"347) - фанероскопия, учение о трех фундаментальных структурных категориях бытия н познания: "первичностп" (Firstness), "вторичности" (Secondness) и "третичности" (Thirdness). Эти категории являются одновременно онтологическими и гносеологическими, поскольку "познаваемость" (в широком смысле слова) и бытие не только одно и то же с метафизической точки зрения, но суть синонимы"348. Эта "формула философии Пирса" допускает по меньшей мере двоякое прочтение: во-первых, бытие полностью познаваемо и, значит, нет ничего сущего, что принципиально выходило бы за границы возможного познания; во-вторых, бытие отождествляется с познаваемостью. Парадокс пирсовской философии заключается в том что оба взаимоисключающих мотива звучат в ней параллельно, приводя к резкому диссонансу.
"Первичность" - неопределенное качество, "качество в возможности". На уровне "первичности" дух как бы играет с противостоящей ему действительностью в "пятнашки" - объекты денотируются, идентифицируются, но не определяются. Позитивисты отождествляли этот уровень с "эмпирическими данными", из которых возводится все здание опыта. Пирс рассматривал его лишь как необходимую, но недостаточную предпосылку опыта. "Вторичность" - уровень существования вещей. Здесь свободная "игра" духа ограничивается "сопротивлением реальности"; последняя, сообщая устойчивость и постоянство качественным восприятиям, вынуждает дух "увидеть" в ней множественность и индивидуальность вещей и отношении. "Третичность" - уровень закона, понимания. На этом уровне дух устанавливает общие связи и отношения между индивидуальными объектами (универсалии), тем самым сообщая им статус "реальности". Эта категория является аналогом "второй интенции" у схоластов, а сам Ч. Пирс неоднократно заявлял о своих симпатиях к средневековому "реализму" Дунса Скота: универсалии "реальны" в трех смыслах - как чистая возможность, как сущность вещей и как понятия о вещах. Однако во всех трех смыслах реальность универсалий является зависимой от познавательной деятельности духа: без понятия реальность возможности и реальность сущности остаются "по ту сторону" опыта - так "прочитывает" Дунса Скота Ч. Пирс.
"Он (Ч. Пирс. - В. П.) является реалистом в двух смыслах,- пишет M. Томпсон.- Когда он утверждает реальность универсалий, представленных в обобщениях, истинность которых окончательно установлена, его можно было бы назвать реалистом в схоластическом смысле этого термина... Но когда Пирс говорит, что индивиды обладают своим собственным бытием или реальностью - тем, что он называл "существованием", - он реалист уже в ином смысле: он полагает, что реальность существования заключается в его независимости от способа, каким оно представлено в познании. Отсюда надлежало признать, что если не существуют индивиды, то не могут быть реальными и универсалии"349. Для того, чтобы познание вообще могло состояться, необходимо существование познаваемых вещей. В то же время, как утверждает Пирс, реально существуют только универсалии - истинные обобщения познающего духа. Реальность разлучается с существованием - это другая форма уже упомянутого нами парадокса. "Решить" его Пирсу удается только "кантовским" методом - разведя "реальность" и "существование" по разные стороны возведенной им самим баррикады: индивиды, объекты, как бесконечные совокупности определений не могут быть актуализированы в конечном опыте ("измерены человеческой мерой") и, следовательно, не обладают "реальностью", хотя и существуют. "Если человек есть мера всех вещей, как говорил Протагор, тогда нет никакой завершенной реальности; но даже тогда бытие, конечно, есть"350 - писал Ч. Пирс.
Реальность бытия оказывается ни чем иным, как вмешательством познающего разума, который разрушает целостный и непрерывный универсум вещей (такое представление об универсуме Ч. Пнрс называл "синехизмом" от др. греч. syneches - - непрерывность), "вырезает" из него вещи и их отношения, устанавливает общие законы их строения и функционирования. "Внесение разума" в иррациональную действительность, но Ч. Пирсу, осуществляется в практическом опыте субъекта. В прагматически истолкованной практике устанавливаются условия верификации суждений, рационализирующих мир, придающих "существованию" статус "реальности".
Онтология Ч. Пирса активно используется современными прагматистами (I. Решер и др.). В то же время "реализм" Ч. Пирса гальванизируется в современных течениях "научного реализма" (У. Селларс, Дж. Смарт и др.). Общим моментом для большинства пост-позитивистских течений является уверенность в том, что "концептуальный каркас" научной теории (или здравого смысла) является свободно сплетаемой разумом сетью, которая, будучи "наброшена" на универсум, трансформирует его в "реальность-для-нас", делает ее понятной. Теория - схема конструирования и объяснения фактов, и хотя между сторонникам этой идеи имеются большие разногласия относительно генезиса и оправдания выбора теорий (в которых, как в зеркале, отражается столкновение противоречащих друг другу сторон пирсовской "фанероскопии"), влияние Пирса на современные дискуссии по этому вопросу очевидно351.
Теория значения. Был ли Ч. Пирс верификационистом?
Верификационисты, как известно, полагали научно бессмысленными все те предложения, которые не могут быть редуцированы к фактуальным, то есть к предложениям о прямо или косвенно наблюдаемых физических объектах. Для Пирса такая постановка вопроса была неприемлема: поскольку "реальным существованием" обладают лишь универсалии, фактуальные предложения не могут быть "базисными". Однако и предложения об универсалиях также не могут считаться фундаментальными - это противоречило бы "фанероскопической" феноменологии. Как уже отмечалось, теория познания Пирса принципиально антифундаменталистская, поэтому основой его теории значения становится известный "принцип прагматизма": "Рассмотрите, какого рода следствия, могущие иметь практическое значение, имеет, как мы считаем, объект нашего познания. Тогда наше знание этих следствий составит полное понятие об этом объекте"352. Р. Элмидер предлагает уточнить мысль Пирса следующим образом: "Значение всякого данного термина определяется переводом высказывания, субъектом которого выступает этот термин, в множество условных предложений, антецеденты которых предписывают проведение некоторых действий с объектом, о котором идет речь, а консеквенты - описание некоторых наблюдаемых явлений, которые должны быть и являются результатами проделанных действий, если исходное высказывание истинно"353.
Другими словами, значение термина - это не что иное, как условия верификации высказываний, содержащих этот термин в качестве субъекта. Именно ошибочная интерпретация этого положения Ч. Пирса, считает Р. Элмидер, приводила к сближению его теории значения с неопозитивистским верификационизмом. Но истинные условные предложения, из которых конституируется значение,- это законы, которым подчиняются объекты верифицируемого высказывания. Ч. Пирс писал: "Сказать, что тело твердое, или красное, или имеет некоторый вес или какое-нибудь другое свойство - значит сказать, что оно подчиняется некоторому закону..."354. Отсюда следует важный вывод о том, что, поскольку множество условных высказываний, определяющих в совокупности значение некоторого выражения, в принципе является бесконечным (имеется бесконечное множество "законов", которым подчиняется объект, стоящий за данным выражением), то значение может быть определено лишь частично, неполно: наше знание о предмете понятия является всегда незавершенным и, следовательно, опровержимым. Так, значения терминов, являющиеся для логических позитивистов фундаментом объективного знания, для Ч. Пирса выступают как гипотезы, подлежащие опытной проверке; от концепции значения перебрасывается мост к фаллибилизму (учению о принципиальной "погрешимости" знания) и к теории истины и научного исследования.