Часть приходящих на слэм – это люди, у которых лично не хватает смелости выйти на сцену, для них подобное состязание – школа. Говоря о психологии слэмеров, следует отметить, что, как правило, они демонстрируют себя, а не свое творчество. В этой связи можно говорить о слэме как о своего рода психологической компенсации недостатка внимания, понимания, общения. Преодоление психологических барьеров работает и как способ социальной адаптации.
В зале всегда присутствуют «мастера» - известные журналисты, литературная богема, поэты со стажем, не разрывающие связь с молодежью. Эта категория зрителей может как отдыхать, так и работать – например, присматриваться к талантливой молодежи.
Часть зрителей – люди, попавшие случайно, от зашедших с улицы до приведенных друзьями. Их реакция наиболее непредсказуема, так как отсутствует определенная степень подготовки.
Несмотря на все перечисленное, определенная часть зрителей все-таки ожидает если не литературных шедевров, то во всяком случае оригинальных решений, новых литературных форм, открытий самобытных авторов. Слэм в известной степени остается явлением литературным, а его креатив способен вывести литературу на новый уровень. Каким он будет – покажет время.
3.3. Потенциал слэма как динамичного культурного пространства
Мы приступаем к завершающей части нашей работы, в которой попытаемся дать общее описание рассматриваемого нами культурного явления.
А. Камю в книге «Бунтующий человек» писал: «Бунт в искусстве продолжается и завершается в истинном творчестве, а не в критике или комментариях. Революция, со своей стороны, утверждается только в создании цивилизации, а не в терроре или тирании. Таким образом, оба вопроса, которые ставит наше время перед зашедшим в тупик обществом, - возможно ли творчество и возможна ли революция – сливается в одну проблему, касающуюся возрождения цивилизации» [13, с. 331-332].
Французский философ говорил о проблемах, стоявших перед человечеством после второй мировой войны, однако глубокое их осмысление позволяет проводить временные параллели с современным нам обществом.
Двадцатый век прошел под знаком революций. Это были революции политические, культурные, сексуальные, научно-технические, наконец, «бархатные», приведшие мирным путем к крушению тоталитарных режимов в Европе. Формируется эпоха постмодерна, и здесь можно говорить о новой, еще одной революции – революции сознания.
С. Левикова пишет: «Постиндустриальное разнообразие и плюрализм, возводя в норму равноценность и равноправие, неизбежно приводят к отрицанию любого центра и периферийных слоев. В постиндустриальном обществе нет и не может быть одного единого центра, вращающего вокруг себя всю социокультурную жизнь. Это предельно мобильное общество, для которого характерны «мозаичность», перманентная смена центров притяжения и подвижность связей и зависимостей» [17, с. 51].
Перед нами предстает картина постоянной динамики, пронизывающей все слои общества и все сферы его деятельности. Относится это, безусловно, и к литературе.
Не следует пояснять, что косность, консервативность, инертность в общественной жизни способны привести к атрофированию самого общества. Прогресс возможен только при его мобильности, динамике, открытости, допускающей различные инновации. Именно такую мобильность и открытость демонстрирует слэм. На сцене практически не существует ничего недозволенного – можно все, другое дело, примет ли это публика.
Пуританская психология способна увидеть в этой вседозволенности ничем не оправданный негатив. Должны же, дескать, существовать нормы приличия, правила поведения, порядок, в конце концов.
В случае слэма речь идет о формировании новых правил и норм, а возможно это только в открытом обществе. В Англии на принятие нового закона могут уйти месяцы и годы, тогда как мобильная английская молодежь способна за считанные дни задать новую моду в музыке, кино или стиле одежды.
Автор, выходящий в слэме на сцену, получает возможность открытого культурного диалога со своим читателем. Он показывает свое видение мира – и сталкивается со вкусами потребителя, совпадающими либо несовпадающими с его собственными. Далее – либо поэт идет на поводу у читателя, либо задает собственный тон. Яркость, креативность, талантливость большинства слэмеров позволяет предположить второе. Вопрос – что предлагают слэмеры. Как уже было сказано, многие из них еще не обладают собственной творческой концепцией, по крайней мере, четко оформленной. Их задача – разрушить те традиционные рамки, которые сковывают творческий потенциал молодежи.
Процесс разрушения невозможен без потерь. Где-то под удар попала мораль, где-то досталось классику, где-то шокирующее поведение оттолкнуло потенциального зрителя. Однако в этом сложном и, безусловно, небезболезненном процессе формируется новая форма осмысления себя в мире, когда человек начинает по-настоящему ощущать себя личностью.
Мы упоминали о возможности теле- и радиотрансляций. Однако уже сегодня поэзия существует не только в печатном виде. Получили распространение аудиокниги, а автор данной работы записал уже два аудиоCD-диска. Теперь его знакомые-студенты по дороге на лекции слушают в аудиозаписи не низкопробную попсу, а литературно-музыкальные композиции. На очереди – проект записи стихов русских классиков в исполнении профессиональных актеров. И уже не важно, идет ли речь о культурной инновации или о форме творческого самовыражения. Важно, что культурное пространство получает новое заполнение искусством, проверенным временем.
Слэм открывает горизонты. И если «лицом к лицу лица не увидать», то остается ждать. Время имеет несомненную способность расставлять все по своим местам, и мы смеем надеяться, что место, которое слэм занимает сегодня и, возможно, будет занимать завтра, окажется достойным.
* * *
Типологизировать слэм сложно. Он состоит из определенного количества составляющих – слэмер, слэм-мастер, аудитория, - однако велико количество их модификаций. В силу того, что слэм – явление относительно молодое, многие составляющие не оформились окончательно, модификации мобильны, взаимоперетекающи, изменчивы.
Тем не менее попытки типологизации уже предпринимаются. Один из примеров был приведен.
Серьезная работа по типологизации может быть проведена только после того, как слэм будет не только описан, и не только в публицистических статьях, а получит достаточно полную оценку с позиции искусствоведения, философии, культурологии.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Особенность данной работы состоит в том, что ее автор анализирует культурный процесс, к которому непосредственно принадлежит – слэмер говорит о слэме. Здесь возможна двоякая позиция. Знание явления изнутри, с одной стороны, дает информацию из первых рук, с другой, лишает определенной доли объективности. Принадлежность к литературной среде, с одной стороны, позволяет анализировать литературную составляющую слэма, так же литературно ее излагая, с другой, создает дефицит научной рефлексии, порой – неосознанно! – подменяющейся полемикой.
Как бы это ни выглядело, но здесь присутствует та же синтетичность, что и в слэме. Слэмер является одновременно поэтом и актером. Если же культуролог одновременно участвует в слэмах и пишет научную работу, то не возникает ли вопрос о существовании некоего слэмера от науки, который уже не просто участник события, но еще и не совсем его исследователь?
Человек в сегодняшнем мире очень часто сочетает в себе несколько форм и видов деятельности, к тому же, многие из них носят состязательный характер. Попробуем привести несколько примеров.
В условиях рыночной экономики каждый работник на рынке труда, каждый производитель на рынке товаров стремиться показать себя в наиболее выгодном свете, сделать так, чтобы именно его руки, способности, продукция, торговая марка пользовались наибольшим спросом. При этом используется презентационная деятельность, включающая в себя визуализацию слова. Мы привыкли к термину «конкуренция». А чем не экономический слэм?
Политические ток-шоу (само название – «шоу разговора»!) стали неотъемлемой частью телевизионных программ. Смеем предположить, что зрители зачастую видят в них именно состязания в красноречии, в оригинальности, в харизматичности, и лишь во вторую очередь – декларации политических взглядов. Если же вспомнить масштабность предвыборных кампаний в нашей стране, с широкой репрезентативной деятельностью, с зазыванием народа на свою сторону, с оригинальными методами ведения борьбы, аналогии со слэмом становятся очевидны.
И еще один пример. Человек может быть талантлив, но не уметь этого показать. Слэм, в свою очередь, дает возможность раскрыться как поэту, так и актеру. Ученый может блистать на научных конференциях, а может быть великолепным практиком, на глаз понимающий разницу между Салтовской и Маяцкой культурами, ранее считавшимися одним целым. Возможен обратный вариант. Археолог может найти десяток шлемов Александра Македонскоко, но не уметь об этом написать научную статью. Тогда при прочих равных научную деятельность продолжит не он, а все тот же слемер от науки, не столько владеющий материалом, сколько способный грамотно это продемонстрировать.
Мы помним, что победитель слэма получает денежный приз. Значит ли это, что все участники аналогичных состязаний – даже если они так не называются – рассчитывают на аналогичный результат? Безусловно, нет, и здесь включается концепция игры.
Человеку свойственно играть, причем зачастую игра не носит практической выгоды. Й. Хейзинга говорит об этом как о непременном условии игры, в противном случае она перестает быть таковой. Мы, в свою очередь, не склонны считать, что все люди честолюбивы, многим важен именно процесс, а не результат. Это, кстати, характеризует многих слэмеров. Если В. Клен в частной беседе с автором работы открыто признавал, что для него важна именно победа, то многие авторы выходят на сцену с позиций соревнования как такового. Иными словами, атмосфера игры важнее достигнутого результата.