Разумеется, и формы демонстрации произведений искусства имеют определенные очертания, складывавшиеся веками. Однако здесь как раз и кроется один из важных аспектов слэма. Современные технологии позволяют делать демонстрации шире, масштабнее, ярче, вызывая более мощный резонанс. Например, если форма демонстрации стихотворения осталась прежней – чтение вслух со сцены, то ее диапазон значительно расширился. Микрофоны и другая усиливающая аппаратура позволяют собирать огромное количество людей, вплоть до городских площадей. При этом голос исполнителя способен перекрывать шум толпы. Видео- и аудиозапись позволяют впоследствии транслировать выступление поэта по радио и телевидению. Наконец, уже было сказано о возможном усилении эффекта с помощью музыкального и светового сопровождения. Таким образом, используя привычные, традиционные в общепринятом понимании содержательные составляющие – поэзию как вид искусства и чтение вслух как способ демонстрации, – слэмеры, с одной стороны, традиционны с литературно-драматической точки зрения, и, с другой – авангардны в поиске новых решений, усиливающих резонанс восприятия.
Следует сказать несколько слов обо всем перечисленном.
Спецэффекты в слэме – дело недалекого будущего. Для их применения необходимы предварительная подготовка участника и специально оборудованное помещение. Многие слэмы либо возникают стихийно, когда, например, организаторы очередного поэтического фестиваля не планируют его проведения, но отдают дань должного существующему положению вещей, либо проводятся аматорами (а мы можем говорить уже и о профессионалах в организации и проведении слэмов). В таких ситуациях невозможно заранее запланировать использование спецэффектов, которых вдобавок может и не оказаться. К тому же, поэтический турнир в сознании подавляющего большинства по-прежнему остается именно поэтическим турниром. Однако, на наш взгляд, достаточно будет нескольких прецедентов, способных сломать привычный стереотип, – а среда слэмеров в большинстве своем настроена именно на их разрушение, - и спецэффекты войдут в слэм как одна из его составляющих. Если это произойдет и наберет массовый характер, сложно сказать, по какому пути пойдет эта ветка развития. Не исключено, что театрализация таких слэмов существенно отодвинет роль слова.
Автор данной работы, к сожалению, не видел ни одной видеозаписи слэмов, однако знает об их существовании. Во-первых, существуют любительские видеозаписи. Во-вторых, мега-слэмы как масштабные культурные акции привлекают внимание общественности и журналистов. Присутствие на таких слэмах телевизионщиков – обычное явление. Однако слэм, как правило, длится не менее полутора-двух часов, иногда даже дольше. Ни одна служба новостей не станет снимать такой объем целиком. Тем более ни одна телекомпания не позволит себе отдать демонстрации слэма такое количество эфирного времени. В то же время на одном из харьковских телеканалов был опыт показа поэтических турниров по принципу брэйн-ринга. Не исключена вероятность подобной практики и в других городах, однако мы не располагаем достоверной информацией в этой области. Так или иначе, практика теле- и радиотрансляций различных поэтических состязаний, в том числе и слэмов, возможна. Любительские записи рано или поздно прорвутся к широкой аудитории, а существование интернета с его возможностями во много раз увеличивает такую вероятность.
Микрофоны и усиливающая аппаратура используются на слэмах повсеместно, однако определенная категория слэмеров (в том числе автор данной работы) в небольших залах и в залах с хорошей аккустикой стараются отказываться от работы с микрофоном. Причина проста – рука, в которой находится микрофон, образно говоря, «выпадает» из актерской работы. Жесты скованы, привязаны к микрофону, некоторые – например, разведение рук в стороны якобы для объятия – вообще невозможны. В данном случае следует говорить о необходимости использования так называемых «петличных» микрофонов, и кто знает, не начнут ли в ближайшем будущем профессиональные слэмеры ездить на состязания с собственным комплектом аппаратуры.
Особняком в искусствоведческом аспекте, как это ни парадоксально, стоит литературоведческая составляющая. Современная литература пестрит бесконечным многообразием, классические каноны теряют свои привычные очертания, исчезают старые и появляются новые жанры, не говоря уже об их сложных синтезах, значения наполняются новым смыслом, порой до неузнаваемости меняя суть вещей. Демократичность общества и отсутствие официальной регламентированной цензуры позволяют не только публиковать, но и выходить на сцену авторам низкопробных произведений, которые порой не представляют интереса ни для кого, кроме самих авторов. Особую проблему представляет частое использование ненормативной лексики, нередко поощряемое отдельными слэм-мастерами.
В такой ситуации крайне сложно заниматься литературоведческим анализом. Появление новых и трансформация старых форм ломают привычные классификационные рамки, новые формы мышления, связанные с появлением новой реальности, основанной на высоких технологиях, порождают и новые формы восприятия этой реальности, а, значит, и новые формы творческого отображения окружающего мира. Среднестатистический обыватель, попавший на среднестатистический слэм, определенный процент прозвучавшего с трудом назвал бы не только поэзией, но и литературой вообще.
Здесь, на наш взгляд, следует обозначить один существенный момент.
Советская идеология, существовавшая более семидесяти лет, наложила глубокий отпечаток на сферы культуры и искусства. Одни стили, жанры и направления были канонизированы, другие, наоборот, заклеймены. Г. Почепцов, говоря о семиотике советской цивилизации, отмечает: «Тоталитарная цивилизация отдает приоритет вербальности, а точнее – устному слову. В рамках вербальной коммуникации были заложены определенные приоритеты». [31, с. 297].
Проявления культурной и творческой жизни были регламентированы так же, как и все сферы деятельности советского общества. Иными словами, существовала некая система, в рамках которой «правильное» и «неправильное», «хорошее» и «плохое», «нужное» и «бесполезное», «дружественное» и «враждебное» было четко определено. Разумеется, нельзя утверждать, что все оценочные категории советского периода носили в сфере искусства идеологизированный характер, однако идеологизация самого общества в целом проводила четкий водораздел между явлениями, соответствующими и несоответствующими официальной доктрине.
Советский Союз развалился менее двадцати лет назад, только-только успело вырасти одно поколение. Подавляющее большинство граждан нашей страны еще помнят установки по принципу «правильно – неправильно», независимо от того, разделяют они их или нет. Сознание масс не может измениться за несколько лет, многие стереотипы живы по сей день. Кроме того, отдельные установки советского периода выполняли действительно конструктивную, созидательную роль. Это относится и к сфере искусства.
Таким образом, демократизация нашего общества носит двойственный характер. С одной стороны, разрушение рамок, запретов и стандартов открыло дорогу подлинному творческому поиску и бесконечному количеству вариантов его реализации. С другой стороны, рухнула существовавшая система ценностей, рухнула именно как система, со всеми положительными и отрицательными проявлениями, а наступившее многообразие многим напоминает хаос.
Если человек привык к тому, что песня строится по принципу «куплет – припев», то как же сложно будет ему воспринять рэп в виде песни. Однако, если критик оценивает мастерство исполнителя, искусствовед пытается определить рэп с позиции жанра, то отдельный обыватель ставит под сомнение необходимость рэпа как такового. Его позиция может выглядеть так: «Рэп – это плохие песни, потому что это вообще не песни». Но ведь парадокс в том и состоит, что это уже действительно не песни, а новый песенно-музыкально-танцевальный жанр, по праву занявший свое место в молодежной среде. Значит, и оценивать его нужно по новым, совсем иным критериям, чем те, которые применялись ранее к традиционной песне.
Со слэмом та же ситуация. Нельзя оценивать его с позиции того, рифмуются ли последние строчки в прозвучавшем со сцены тексте. У него задача – вызвать реакцию слушателя. Т. Суминова отмечает: «Жизнь и динамика развития текста литературного произведения полностью зависят от обращения к нему различного рода реципиентов, которые посредством своего «прочтения» и постижения смысла, кода, информации креатируют новый текст произведения и новую информационную гипертекстовую реальность». [37, с. 176]. Каноны, применимые к традиционной поэзии, никто не отменял, разве что сама жизнь внесет коррективы. Но и применять эти каноны нужно по-прежнему к традиционной поэзии. Слэм – это синтез нескольких видов искусств, и его оценка также должна носить синтезированный характер.
1.2. Слово и образ: «поэтическое шоу» с позиций социальной психологии
Слово, публично обращенное в массы, всегда имело тот или иной социальный оттенок – и за счет публичности, и за счет массовости. Воздействие на сознание людей, желание вызвать определенный резонанс также имеет отношение к социальной психологии. Отдельного рассмотрения заслуживает социальная психология исполняющего такое слово, человека, выходящего к людям, открывающегося им, проявляющего себя в социуме. Для нашей работы интересен анализ сходств и различий психологических портретов тех или иных типажей, проявляющих себя в публичном слове. Не менее важна оценка слэмеров как малых социальных групп. Следует определить, являются ли они таковыми, оформлены ли они в группы, либо же не представляют собой социальную целостность. Если же речь идет о социальных группах, то каковы их особенности, отличающие от других групп, а также как и почему они возникают?