Поскольку свержение власти частной собственности, всегда есть результат неадекватности государственной политики, приведшей к крайностям отчуждения труда, терпеть которые стало немыслимым, не может существовать и какого-то определенного уровня развития экономики на капиталистических рельсах, лишь после достижения которого становится возможным обобществление экономики. Существование этого уровня, есть только один из мифов властвующего капитала, ничего общего с действительностью не имеющий, разве что сам этот миф является следствием не иллюзорной, а реальной государственной власти частной собственности. По этой же причине от желания самих людей совершенно не зависит свержение ее политической власти.
Само же обобществление экономики вовсе не является огосударствлением ее. Оно в принципе не может быть введено каким бы то ни было правовым актом, поскольку отменить частную собственность, которая является продуктом природного физического процесса самопознания материи человек своей властью не в силах. Он сам полностью находится во власти этого процесса Природы, а потому все, что он может, так это лишь содействовать процессу самопознания материи, создав при помощи орудия принуждения в лице Государства такие условия жизни общества, которые бы способствовали неограниченному ни какими рамками познанию человеком самого себя. И только тогда, когда именно эта задача обеспечения самого широкого самопознания психотворящей сущности человека станет главной ЦЕЛЬЮ политики Государства, окажется возможным и обобществление экономики. Когда от контроля за результатами экономической деятельности в целях обеспечения их неуклонного использования для достижения именно этой Главной Цели, постановке которой и препятствует безграничная власть частной собственности, станет возможным переход к непосредственному управлению самой экономикой. Иными словами, обобществление экономики не может являться целью человеческого общества, поскольку не может быть введено по желанию самого человека. Оно является ни чем иным, как следствием процесса высвобождения духа человека из оков его личности, и потому может проявить себя исключительно в качестве результата ни чем не ограниченного познания человеком самого себя, как духовной сущности бессмертной материи. Только в процессе самопознания своего собственного духа вибрации отчуждения одного человека от другого, постоянно поддерживавшиеся политической властью частной собственности, могут постепенно растворяться, физически поглощаться более тонкими вибрациями. И лишь полное растворение вибраций отчуждения между людьми будет действительно означать завершение жизни частной собственности, завершение ее природного процесса от рождения через развитие к смерти, а значит будет являть собой и полное обобществление экономики, развитие которой и привело когда-то к ее рождению.
Но поскольку снятие барьеров отчуждения между людьми означает ни что иное, как полное высвобождение психической энергии, то это и есть новое энергетическое состояние человеческого общества, в котором власть над овеществленной материей теряет свои пределы, поскольку вибрации духа людей сливаются в гармоничное единство с тончайшими вибрациями любви Творящего Божества. Таким образом, круг эволюции завершится и человек вновь сольется с Природой, как и до рождения отчуждения труда, но только на совершенно ином энергетическом уровне взаимодействия с ее вибрациями, к овладению которыми частная собственность его и привела, явившись орудием, стимулировавшим познание материи.
И еще важный вывод. Государство, не обладая видением действительных закономерностей природного процесса самопознания материи, ведущего к росту разрушительного воздействия психической энергии, неизбежно увлекается к ужесточению диктатуры отчуждения труда. У него просто нет иного способа обеспечения условий поступательного развития экономики. Поэтому оно, чтобы удержать общество от саморазрушения, готово наступать на какие угодно гражданские права, убеждая нас, со всей искренностью, на которую только способно, что тем самым преследует самые высокие гуманистические цели обеспечения спокойствия в жизни общества. И мы сами, ощущая безрадостность этих шагов Государства, споря и даже негодуя по их поводу, с изумлением обнаруживаем, что нам ничего не остается как с ними согласиться, поскольку альтернатива этим шагам обществу не видна. Таким образом, ни Государство, ни мы сами не в состоянии увидеть той пропасти, у которой оказались без понимания сущности воздействия на овеществленную материю психической энергии. Ограниченность нашего сознания превращает нас в немых жертв государственной политики, слепо рвущейся к повышению показателей экономики, как главной цели всеобщего спасения.
Столкнувшись с осознанием того, что главными силами, разрушающими общество, является коррупция и невиданное падение моральной ответственности членов общества, Государство не в силах противопоставить им ничего, кроме расширения власти полицейского аппарата и Церкви, как института ведающего вопросами морали.
Об этом стоит поговорить подробнее, тем более, коль скоро мы уже выяснили, что процесс самопознания материи есть физический процесс неудержимого поглощения вибрациями любви всех других вибраций проявленной материи, то мы не можем избежать разговора о Церкви, присвоившей себе роль нашего непогрешимого поводыря в вопросах морали. Иными словами нам не избежать выяснения ответа на вопрос, содействует ли Церковь процессу самопознания материи или нет, поскольку, как и все в Природе, она не может находиться вне этого процесса. Совершенно очевидно, что само по себе культивирование мыслей человека о существовании невидимого физическим глазом Божества, стоящего выше всего и вся в жизни человека, вне зависимости от размера его кошелька и социального статуса, уже превращает Церковь в организацию, стократно оправдывающую ее существование. Однако, являясь лишь продуктом человеческого общества, а, следовательно, однажды возникнув, она неизбежно должна пройти путь через свое развитие к смерти, когда роль ее в процессе самопознания материи будет исчерпана, когда сама она будет полностью осознана, растворена вибрациями человеческого духа. Когда в сознании сотрется необходимость в существовании какого бы то ни было посредника между Богом и человеком. Вспомним о том, что в материальном мире нет и не может существовать односторонних процессов. В Природе существуют только процессы взаимодействия, а потому не только Церковь оказывает влияние на общество, но она сама неизбежно испытывает обратное воздействие со стороны общества. Каково это воздействие мы уже выяснили. Диктуемый интересами частной собственности, безусловный, научно доказанный, приоритет материального над духовным, систематически, ежедневно навязываемое нам в процессе развития экономики отчуждение одного человека от другого. Избежать этого воздействия не может ни один человек, в том числе и служители Церкви. Поэтому сама по себе принадлежность к этой организации не означает, и не может означать в принципе, какой бы то ни было исключительности в их отношении к миру вещей, к себе самим, к другим людям. Степень освобожденности их духа от оков собственной личности зависит от тех же закономерностей Природы, которым подчинены все люди, вне зависимости от того, служители они Церкви или светские граждане. Кроме того, надо понимать, что разницы между бюрократией церковной и бюрократией государственной вовсе не существует в том смысле, что, однажды возникнув, она неизбежно стремиться достичь наибольшей самостоятельности по отношению к породившему ее обществу, она постоянно стремится расширить свое влияние. Это неизбежный процесс, отменить который невозможно, и потому вся история Церкви, как общественного института, есть ни что иное, как история возникновения церковного христианства, явившегося закономерным плодом церковной бюрократии. Как таковое, оно целиком подчинено интересам расширения господства Церкви, но не веры. Оно построено на убеждении своей паствы в том, что избавление от греха невозможно иначе как путем церковной индульгенции, что человек не избавим от греха по своей природе, а значит, способен только натворить кучу бед, овладевая новыми знаниями о материи. Поэтому любое знание, опирающееся на физические и духовные силы самого человека, так же противно чиновнику от церкви, как и бюрократии государственной, поскольку выбивает у них почву из под ног, вскрывает истинный смысл их деятельности, направленной на достижение своих собственных интересов. Именно поэтому Церковь неуклонно навязывает всем нам представление о том, что вопросы морали не являются и не могут являться предметом науки. Она убеждает всех нас в том, что духовная сфера человеческой жизни есть исключительно ее, Церкви епархия и науке там делать нечего. Тем самым она только способствует укоренению в нашем сознании все того же противоречащего реальности убеждения, что «внешняя» материя, изучаемая наукой, и дух человека есть нечто не связанное друг с другом. Более того, Церковь напрямую, преподнося это как высочайшую заботу о Человечестве, призывает к моральной ответственности ученых с тем, чтобы они отказались от научных исследований в тех областях, которые могут угрожать жизни человека. Однако, любое знание о материи всегда являлось и будет является обоюдоострым оружием. Сам этот факт не может остановить природный процесс самопознания материи. Поэтому эти призывы Церкви являются ни чем иным, как только проявлением стремления ее бюрократии сохранить свою власть над людьми. Действительность такова, что остановить процесс дальнейших исследований материи, давно уже внедрившихся в сферу ее тончайших взаимодействий, невозможно в принципе, это процесс Природы, и, как таковой, он не зависит от чьей бы то ни было воли, в том числе, разумеется, и от воли самого ученого, каким бы высоким нравственным чувством он не руководствовался.