Медведев Д. А. Мне кажется, Игорь Васильевич очень правильно выделил функции трансгуманизма. Прогнозирование возможного будущего, психологическая подготовка элиты и выбор предпочтительных вариантов — это один из возможных механизмов управления грядущей трансформацией общества. Но, парадоксальным образом, эти функции не могут быть реализованы, пока общество и его элиты не начнут воспринимать трансгуманистический проект будущего всерьез.
Что касается ограничений, накладываемых культурным многообразием, то у меня есть два возражения. Первое заключается в том, что глобализация сегодня делает практически неосуществимыми «частные культурные проекты». Правила игры едины для всех стран и обществ и, независимо от культурного своеобразия, все они в итоге идут в схожем направлении. Второе возражение в том, что не все планы устройства общества являются адекватными. В идеологическом и политическом торге, который постоянно идет в каждом обществе, часть проектов не имеет никаких предпосылок для реализации (т. е. не имеет никаких шансов на осуществление), а группы, их инициирующие, обречены потерпеть неудачу и остаться маргинальными.
Фундаментализм, на мой взгляд, относится как раз к таким группам. Я не согласен с тем, чтобы считать его мощной силой. Наличие сотен миллионов людей, разделяющих подобные идеалы, в данном случае не делает его сильным. Дело в том, что фундаментализм не имеет программы оппозиции изменениям, которая могла бы быть реализована частично, а не тотально. Ставя заведомо невыполнимые задачи вроде построения нового халифата, фундаментализм оказывается неспособен даже ставить прогрессу мелкие палки в колеса.
Более опасным, на мой взгляд, является идеология биоконсерватизма, так как она изначально ориентирована именно на максимально эффективное торможение изменений, а не на реализацию какого-то контрпроекта.
Кроме того, неизвестно, можно ли говорить сегодня о цельных и стабильных культурах, составляющих это разнообразие. Вполне возможно, что культуры являются динамическими и переменчивыми, сохраняя те свои части, которые адекватны времени и отбрасывая мешающие чрезмерно консервативные части. Если это так, то существующие культуры в итоге адаптируются к технологическим изменениям.
Если смотреть на культурные изменения в подобном контексте — в контексте реализации отдельных проектов, то подобной неопределенности не видно. Разговор о бифуркациях не имеет смысла без определения аттракторов, т. е. проектов, в реализации которых были бы заинтересованы различные группы.
Из таких проектов можно назвать проект «устойчивого развития» (продвигаемый демагогами от политики и близорукими экспертами), проект «конца истории» (защищаемый апологетами демократически-рыночно-капиталистического статус-кво) и постчеловеческий проект «трансгуманизма и технологической сингулярности» (пока не полностью осознанный мировыми элитами). При этом так получается, что первые два проекта предполагают сохранение тенденций научно-технического развития, но не учитывают радикальные изменения, которые скоро будут вызваны техническим прогрессом. Эти изменения сделают невозможным реализацию любого из них и создадут все условия для реализации постчеловеческого проекта, разумеется, со всеми присущими ему рисками и подводными камнями.
Бутовская М. Л. Хотелось бы предложить несколько комментариев в русле обсуждаемой темы. Прежде всего, они касаются проблем, изложенных в статье Валерии Прайд. Изложу свои соображения. Во-первых, касательно репродуктивного клонирования у человека. Я не уверена, что этот способ воспроизводства будет задействован в широкой практике. Причины здесь и этического и эмоционально-психологического свойства. А вот генная инженерия может быть действительно перспективным инструментом в борьбе с болезнями и старением, и на этом пути видится большое будущее. Прежде всего, это возможность для человечества постепенно освободиться от груза тяжелых генетических заболеваний, связанных как с физическими, так и психическими нарушениями. Далее, это возможность устранять мутации, возникающие прижизненно и влекущие за собой серьезные заболевания, в том числе и онкологические. Однако, на наш взгляд, не следует увлекаться евгеникой. Это не только не этично, но и чрезвычайно опасно с точки зрения политики. Комментарии здесь излишни. Достаточно вспомнить уроки истории и идеологические взгляды Третьего Рейха. Нужно с осторожностью подходит и к вопросу о гениальности. Кто вправе решать, гениален ли конкретный человек? Каковы критерии? Гениальность может проявляться в самых разных областях деятельности и может «дремать» нераспознанной до поры до времени. Кто может поручиться, что в будущем будут востребованы именно те характеристики человека (морфологические и психологические), которые ценятся в нашем современном обществе?
Значительные трансформации могут ожидать человечество в связи с появлением глобальной мировой паутины, распространения мобильных телефонов и прочих средств связи. Прежде всего, это потенциальная возможность перемещения рабочего места на сотни километров от головной организации, возможность создания транснациональных коллективов, способных эффективно трудиться над единым проектом, незамедлительно обсуждать с коллегами текущие проблемы и организовывать международные встречи и совещания с минимальными затратами времени и денежных средств. Это новые возможности для активной трудовой деятельности инвалидов и жителей отдаленных городков и поселков. Мобильные средства связи позволяют находиться в постоянном контакте родственникам и друзьям, разделенным значительными расстояниями, и в этом плане способствуют снятию стресса и тревоги, связанных с разлукой с близким человеком. Вместе с тем, развитие Интернет-сети и новые возможности общения с этим связанные, таят в себе и определенную угрозу для человечества. Дети с раннего возраста погружаются в виртуальный мир, и этот мир зачастую предстает перед ними как более яркая и привлекательная среда общения, чем реальное социальное окружение. Реальные социальные контакты (требующие умения не только налаживать отношения, но и устранять возникающие трения, конфликты) начинают восприниматься как обуза и ненужная трата сил и времени. Эмоциональная сторона социального общения, требующая непосредственного визуального и тактильного контакта, оказывается в этом случае нереализованной (неразвитой). Дети, ограниченные Интернет общением, не получают необходимые социальные навыки, зачастую страдают эмоциональной черствостью и эгоизмом. С одной стороны, при Интернет-общении создается ощущение причастности к Миру и Обществу, с другой – возникает пустота в реальном пространстве. Полагаю, что при чрезмерном увлечении Интернетом человечеству грозит десоциализация на персональном уровне и этот фактор непременно нужно исследовать в ближайшем будущем. В противном случае, нас ожидает появление новой «расы» индивидуализированного человека, проблемы в формировании брачных пар и распад (в лучшем случае, значительное ослабление) семейных связей и дружеских привязанностей.
Но все это – расширение возможностей человечества в целом, так сказать, – расширение периферийных возможностей человека, мало отражающееся на изменении физически неотъемлемых возможностей индивидуума.
Одновременно теми или иными способами человечество пытается управлять своими эмоциями: от банального употребления алкоголя до использования антидепрессантов. Разрабатываются лекарства, улучшающие работу мозга: риталин, модафинил, пирацетам, ноотропики и др. В последнее время наблюдается взрывообразный рост числа компьютерных программ, призванных помочь людям выполнять интеллектуальную работу и организовывать процесс жизнедеятельности человека: как в рабочее время, так и в нерабочее.
Халтурина Д. А. Вопросы, поднимаемые трансгуманистами, мучали человека с древнейших времен. Об этом, например, говорят исследования авторитетного российского историка, фольклориста и археолога Юрия Березкина. Систематическое исследование многих десятков тысяч мифов народов мира в сопоставлении с археологическими и генетическими данными ясно показывает, что древнейший мифологический пласт, который первые люди, вышедшие из Африки 50–60 тысяч лет назад, унесли с собой в другие части света — это комплекс мифов о потере человеком бессмертия и других сверхвозможностей (Березкин 2006, 2007: 205–231). В те далекие времена наши предки считали, что изначально были бессмертны, но потеряли бессмертие в результате недоразумения, ошибки или злого умысла мифологических персонажей. Есть также мифологические мотивы, объясняющие, почему человек обладает столь скромными физическими возможностями и вынужден обеспечивать свое существование с таким трудом.
Результаты этих исследований поражают. В период выхода человека из Африки люди пользовались весьма примитивными технологиями, не имели письменной традиции, были очень уязвимы перед угрозами стихии, голода, болезней, нападений хищников. Однако уже в древнейших мифологических комплексах проявляется достоинство человека, его нежелание смириться с уготованной ему довольной жалкой судьбой, потерями, страданиями. В дальнейшем в историческую эпоху различные цивилизации давали самые разные ответы на вопросы о причинах смертности человека и возможностях достижения личного бессмертия, однако этот фундаментальный вопрос никогда не оставлял человека.
Изучая возможности и перспективы научно-технологического развития, трансгуманизм также ставит во главу угла человека, ищет возможности улучшения его существования, пути снижения уровня страданий. И в этом смысле трансгуманизм является продолжением и развитием гуманизма. Трансгуманизм пытается найти свои ответы на вопросы, которыми человек задавался с древнейших времен. При этом ответить положительно, оптимистично. По сравнению с нашими далекими предками, трансгуманисты находятся в гораздо лучшем положении. Благодаря развитию технологий у трансгуманистов есть все возможности не только наблюдать своими глазами технологические прорывы, победы над болезнями и старостью, но и содействовать этому процессу, путем формирования научных и экспертных сетей, а также дружественной к технологическому прогрессу социальной среды. Пожелаем трансгуманистам удачи в этом деле!