так неблагодарно нападаю!..
Ах, чуть было не забыл тебе сказать, что в Москве есть невиданные дивы: кареты и
коляски, ровесники Ноеву ковчегу, издающие страшный свист, скрип и бренчание, да
еще казачки сзади этих полуковчегов, а у казачков на головах шапки в виде
пополам разрезанной дыни, красные суконные, с золотыми и серебряными шнурочками
и с кистью на маковке. Это очень мило!..
Я познакомился со многими здешними литераторами. Они о своих сочинениях толкуют
меньше, чем наши петербургские, и уверяют, будто пишут совсем не для денег. Это
мне показалось дико. "Вот бескорыстные чудаки!" -- подумал я и невольно вспомнил
нашего умного и милого Рябинина1. Я к нему непременно напишу об этом, -- да не
поверит, злодей! Напрасно он предрекал мне, что я соскучусь в Москве; на этот
раз он, мудрый прорицатель, ошибся. Несмотря на мою дружбу с ним, я не могу до
сих пор понять в нем многого, и между прочим, каким образом ему могла не
понравиться Москва, которую он торжественно называет Азиею, да еще зачем он
допускает в наши приятельские беседы людей ограниченных и посредственных.
Неужели с его проницательным умом, с его опытом он может восхищаться тем, что
они бессмысленно удивляются речам его и восторгаются от каждого его слова?
неужели их нелепые похвалы могут льстить ему?
1Фамилия длинного человека.
Я чуть было не забыл сказать тебе, что живу на Тверской, в княжеских чертогах.
Перед ними обширный двор и красивая решетка, а над воротами ее преизрядной
величины герб. Комнаты отведены мне внизу и с отдельным подъездом. А как
меблированы они! мебель вся из Петербурга, и пате, и кушетки, и кресла с разными
вычурными спинками. Мастерская моя довольно обширна и устроена с роскошью. Князь
-- добрейший и благороднейший человек в мире. Его внимание ко мне заставляет
краснеть меня. Дочери его я еще не видал, потому что князь переехал до приезда
моего в подмосковное село свое за 20 верст от города, и я в огромном доме один.
Прекрасная коляска к моим услугам; однако я мало пользуюсь ею: ты знаешь, что я
большой охотник ходить пешком. Я хотел было тотчас после приезда отправиться в
деревню к князю, но случилось так, что он приехал в это время в Москву по делам
и прожил в ней три дня. Он дал мне месяц срока на знакомство с Москвою и взял с
меня честное слово переехать к нему в подмосковную...
Срок этот кончается; через два дня я еду туда. Говорят, будто дочь князя
красавица, что от нее вся Москва в очаровании. Посмотрим...
VII
30 мая. Село Богородское.
По обеим сторонам большой*** дороги, почти на версту, протягиваются красивые
крестьянские домики села Богородского, принадлежащего князю Б*. За ними, немного
в стороне от этой дороги, на значительном возвышении, из-за густой зелени
выходит обширный княжеский дом и пятиглавая церковь. Темная дубовая аллея ведет
к дому -- массивному зданию времен екатерининских и оканчивается круглой
лужайкой против главного фасада; в середине ее, на высокой клумбе, растет
несколько кустов сирени. У парадного подъезда покоятся два льва, смотрят друг на
друга и придерживают лапами шары. Кадки с апельсинными и померанцевыми деревьями
стоят по обе стороны подъезда, над которым балкон, поддерживаемый кариатидами.
Два флигеля, выдавшиеся вперед, соединяются с большим домом полукруглыми
галереями.
Все это я разглядел после, а в ту минуту, когда подъезжал к княжеским хоромам, я
вовсе был не в таком расположении духа, чтобы спокойно заняться рассматриванием
местности. Я попризадумался немного о самом себе и от нечего делать сравнивал
мое прошедшее с настоящим, дивился своим незаслуженным успехам, вспомнил о тебе
и о всех вас, товарищах моего детства, близких мне по сердцу, которых судьба
разметала в разные стороны. Качка коляски расположила бы меня, вероятно, еще к
каким-нибудь думам, но вдруг лакей, сидевший на козлах, обратился ко мне и
сказал:
-- Вот, сударь, княжна изволят прогуливаться верхом...
-- Где? -- спросил я, вздрогнув и осматриваясь.
В конце дубовой аллеи, в которую только что повернула моя коляска, увидел я двух
всадниц, возвращавшихся домой с гулянья, в сопровождении жокея. Ты будешь
смеяться надо мной, если скажу тебе, что я смутился не на шутку от такой
нечаянности. Встретиться с княжною, еще не зная ее, показалось мне очень
неловко: поклониться ли ей или проехать мимо, как будто не замечая ее? что
делать?.. Я сказал кучеру, чтобы он ехал тише, чтобы не обгонял дам, но кучер не
слыхал моих слов: четверня моя неслась, а дамы ехали шагом... У меня забилось
сердце от какой-то глупой боязни обратить на себя насмешливые взоры княжны. Мне
почему-то представлялось, что она непременно должна посмотреть на меня
насмешливо... Коляска уже нагнала их... Тут только одна из всадниц, в синем
амазонском платье и в черной круглой шляпе, откинула от лица вуаль, повернула
свою голову, посмотрела на знакомый ей экипаж, на меня, незнакомого ей, -- и
сказала два слова своей спутнице, которая тоже обернулась. В глазах у меня
рябило. Я мог заметить только, промчавшись мимо всадниц, что у одной из них
темные волосы, у другой рыжеватые, что одна очень стройна, другая безобразно
худощава. Коляска остановилась у одного из боковых подъездов...
У двери этого подъезда стоял белокурый мальчик лет десяти, в красной рубашке с
золотым поясом и с цветком в руке, точно на картинке. Когда я выскочил из
коляски и вошел в длинный коридор, мальчик побежал за мною.
-- Это вы тот гость, которого ждал папенька? -- спросил он, нахмурясь и
осматривая меня.
-- А кто твой папенька?
-- Разве вы его не знаете? Папенька, Демид Петрович.
Лакей, провожавший меня, объяснил мне, что Демид Петрович -- главный управляющий
и дворецкий князя.
-- Папенька велел, -- продолжал мальчик, -- приготовить вам комнаты туда, окнами
в сад. Князь ему приказал... Да куда же вы идете? надо направо.
Так же богато убранные комнаты, как в московском доме, ожидали меня и здесь.
Только в этом убранстве слишком заметны претензии на деревенскую простоту. Окна
точно выходят в сад, и в комнате, назначенной мне для спальни, кусты жимолости,
прислонившиеся к самым стеклам, могут заменять шторы.
Чемоданы мои тотчас были принесены, и я начал переодеваться. Мальчик, положив
руки на стол и опершись на нем своим подбородком, все пристально смотрел на
меня...
-- А что, миленький, ты не знаешь, князь дома? -- спросил я его.
-- Может быть, дома, а может быть, и в саду, -- и вдруг он подбежал ко мне и
сказал, показывая, цветок: -- А этот цветок мне подарила сегодня княжна.
-- Она тебя любит?
-- Она все целует меня и дает мне конфекты... Хотите, я вам подарю леденец? А
вот и папенька пришел...
В самом деле, в дверях показался низенький, толстенький человек с редкими на
голове волосами, с круглым лицом и в белом накрахмаленном галстухе.
-- Прикажете ли к вам велеть принести завтрак, -- сказал он, поклонясь мне С
чувством собственного достоинства, -- или вы пожалуете завтракать к князю? Он
сейчас только узнал от княжны о вашем приезде и прислал меня к вам.
Княжна сказала ему о моем приезде! Это немного удивило меня.
-- Потрудитесь доложить князю, что я иду к нему.
-- Хорошо, сударь... А ты, Ванюша, что здесь изволишь делать? -- И управляющий
полустрого, полуласково обратился к своему сыну.
-- Не сердитесь на него, -- сказал я, -- он со мной познакомился и, кажется,
полюбил меня. Он все до вашего прихода занимал меня разговорами. Я ему очень
благодарен.
-- Что касается до этого, он у меня, я вам скажу, мальчик неглупый, и все бы,
изволите видеть, как следовало, да ее сиятельство княжна изволит нас немножко
побалывать. Ваня! пойди-ко к маменьке домой, а я сейчас к князю доложить о вашей
воле...
Князь прохаживался по большой зале, украшенной сверху донизу картинами, заложив
руки назад. Увидя меня входящего, он пошел ко мне навстречу.
-- Очень, очень рад вашему приезду, -- говорил он, взяв меня за руку... -- Ну
что? вы насмотрелись на нашу пеструю Москву? Теперь вы совсем к нам в деревню,
не правда ли?
-- Да, князь, совсем. Какое у вас чудесное собрание картин! -- заметил я, с
любопытством смотря на стены.
-- Здесь еще не все, не все, -- и лицо князя заметно просияло, он оживился. --
Мой дед был большой любитель живописи и знаток. Вам известно, что и я немножко
знаю толк в картинах. У меня есть славные вещи из школы Карачча, оригиналы Гвидо
и Альбани. Погодите, мы с вами...
Он не договорил, потому что вдруг в соседней комнате кто-то с силою ударил по
клавишам, так что мы оба вздрогнули, и вслед за этим раздался женский голос,
сильный, звучный и страстный, доходящий до сокровенной глубины души.
-- Это, кажется, последняя сцена из глюковой "Армиды". Дочь моя с некоторого
времени, к сожалению, пристрастилась к немецкой музыке, -- сказал с улыбкою
князь, подходя к двери комнаты, откуда раздавались звуки. Я следовал за ним.
В этой комнате за роялем сидела она. Ее темные волосы длинны и густы, ее локоны
опущены до плеч, ее белое, немного продолговатое лицо едва-едва оттеняется
легким румянцем; круглые брови немножко приподняты; длинные ресницы вполовину
закрывают бледно-голубые глаза, которые иногда кажутся серыми; все это вместе
так хорошо, так легко и воздушно, что на нее нельзя насмотреться. Я недавно
прочел шекспиров Сон в летнюю ночь, и мне кажется, что Титания должна непременно
походить на княжну... Но все это -- слова, слова... они не дадут тебе и
приблизительного понятия о ней, об этой княжне. К тому же все описания красоты,
как бы ни были красноречивы, до невероятности надоели и прискучили... Недаром же
в Москве ее величают красавицей. Она, должно быть точно,
Как величавая луна, Средь ясен и дев блестит одна. Она поразила меня с первой минуты; я остановился перед нею, проникнутый