И Горька, которого многие считали воротливым и боязливым, поступил очень просто и смело. Он поехал в центральный книжный магазин, прошел по отделам, увидел среди продавщиц девушку помоложе и подобрее остальных, осторожно окликнул ее ("Тетенька, товарищ продавец...") и сказал:
- Можно с вами посоветоваться? Помогите мне, пожалуйста...
Он объяснил, что у его товарища... то есть у одного знакомого мальчика, украли старинную книгу. В какой магазин ее скорее всего понесут?
Продавщица оказалась доброй не только на вид. Она Горьку внимательно выслушала, расспросила, что за книга, позвала еще одну девушку, и они вдвоем решили, что пропажу надо искать в "Антикваре". Это специальный магазин для редких книг. У человека, который их сдает, спрашивают паспорт и все данные записывают в особый журнал. Поэтому нетрудно узнать, кто принес книгу на продажу...
Горька сказал "большое спасибо", вышел и задумался. "Антиквар" был далеко, на улице Герцена, у кинотеатра "Современник". Уже вечерело, и сеяла водяная пыль. К тому же Горька засомневался: едва ли книгу стащили -за денег. Почему тогда с той же полки не взяли "Мушкетеров" или "Робинзона"? Ясно, что ехать в "Антиквар" незачем. Да и денег на билет не осталось, а связываться с контролерами - дело опасное. Хорошо, если просто вышибут троллейбуса. А если потащат в детскую комнату? Может, пешком топать? Ну уж дудки!
И все же... Все же Горька натянул на голову капюшон курточки, запихал в карманы озябшие руки и с хмурым упрямством зашагал сквозь морось...
Магазин был небольшой, в полуподвале старинного дома. У входа стояли два больших тополя. Уютно светилось окошко. Продрогший Горька шагнул в этот свет и тепло, протерся между взрослыми покупателями к прилавку и зашарил глазами по застекленной горонтальной витрине.
Он ни на что не надеялся. Просто хотел убедиться, что книги здесь нет.
Но книга была!
Она лежала в правом углу среди других пожелтевших и потрепанных книг. Раньше Горька видел ее лишь мельком, но сейчас легко узнал помятый титульный лист с крупными неровно отпечатанными буквами:
СОЧИНЕНIЕ
об описи морскихъ береговъ
Г.Мекензiя.
И не было никаких сомнений, потому что вну рядом с надписью "1836 годъ" голубел оттиск знакомой самодельной печатки: "Из книг Ю.Г.Савельева"...
За прилавком стояла пожилая тетя неприступного вида. Не то что девушка в центральном магазине. Горька понял, что соваться сюда ему бесполезно.
Больше Горька не думал о троллейбусных контролерах. Он зайцем доехал до своей остановки и ворвался в дом.
- Папа! У тебя мотоцикл на ходу?
- Ну и что? - довольно весело спросил отец. - На рыбалку, что ли, предлагаешь смотаться? Вроде бы условия не те.
- Папа, у Журки кто-то книгу украл, а сейчас она в магазине "Антиквар" лежит! Надо посмотреть, кто ее сдал! Там у них записано...
- Ничего не понимаю. Ну-ка отдышись.
Горька отдышался и все повторил.
- А я-то при чем? - сказал старшина Валохин.
- Ну, мне же не скажут! Прогонят, и все! Ты же знаешь, как с ребятами обращаются...
- Как заслужили, так и обращаются.
- Да я не про то... Папа, ну, поедем! Тебе-то все скажут!
- Да с какой стати я должен ехать? - с раздражением сказал отец. - Я устал как собака. А у твоего Журки родители есть.
- У него мама в больнице...
- Отец-то дома.
- Он во вторую смену, - соврал Горька. Не хотел он объяснять, что идти к Журке не может. Вот если выяснить, кто виноват, тогда другое дело. А сейчас получится, что прибежал оправдываться. И Горька сбивчиво проговорил:
- Его отец, он же... так просто. А ты милиционер. А там книга, ее украли...
- Милый мой, - зевнув, сказал старшина Валохин. - Я занимаюсь кражами, когда приказывает начальство. Вчера, например, занимался. А сейчас мое дежурство кончилось, могу отдохнуть... А тебе пора об уроках думать! Небось, проболтался, опять ничего не сделал.
- Тебе только одно: уроки, уроки... - устало сказал Горька.
- Что-о? - умленно протянул отец.
- То, что слышал, - проговорил Горька. - Будто я не человек, а машина какая-то для деланья уроков. Ничего другого от тебя не слышу... Даже на рыбалке про уроки долбишь...
Он увидел отцовский открытый от удивления рот, хмуро усмехнулся и пошел к двери. Ему было все равно. В дверях стояла испуганная мама.
- Стоп, - сказал в спину отец. - Ты что, рехнулся? Стой, говорю!
Горька оглянулся.
- Ты что?! - рявкнул отец. - Давно не получал?!
- А! Не пугай, - пренебрежительно сказал Горька. Отец поморгал, потом поднялся со стула.
- Ох и осмелел ты, я смотрю. С чего бы это?
- А надоело бояться, - равнодушно объяснил Горька.
Слишком сильным было его горе, слишком большой тоска по Журке, слишком жгучей досада. Страха не осталось.
- Надоело, - повторил он. - В школу идешь - Маргариту боишься, да двоек, да замечаний, домой приходишь - тебя боишься. И днем боишься и ночью... Почему другие живут и не боятся, а я должен?
- Другие живут, потому что ведут себя как люди...
- А я тоже человек... Это только ты со мной, как... как с теми, кого на улице ловишь! И с мамой тоже! Орешь только на нее...
- Славик, не надо... - тихо сказала мама. Она иногда, в самые ласковые минуты, называла Горьку - Горислава - по-своему: Славик.
Горька подошел к ней, молча обхватил, приник лицом к теплому маминому платью. И услышал, как отец резко потребовал:
- А ну иди сюда!
- Не вздумай... - незнакомым ровным голосом проговорила мама. То ли отцу, то ли Горьке. Горька всхлипнул и сказал:
- Да пускай. Мне привыкать, что ли...
- Не смей трогать ребенка, - тем же голосом сказала мама. - Если тронешь еще, к вашему подполковнику пойду. Понял?
Утром Журка ожидал, что Иринка спросит: "Ну как, не нашлась книга?" И он готов был насупленно ответить: "Где ее теперь найдешь?" Но Иринка ничего не спросила. Она была молчаливая, будто слегка обиженная. Но, когда он спросил по привычке: "Чего надутая?", она встряхнулась и сказала:
- Нет, все в порядке.
А с Горькой было не в порядке. В классе он и Журка сказали мимоходом друг другу: "Привет". Но это ничего не значило. Так можно поздороваться даже с врагом. На переменах Горька не подходил, на уроках на Журку ни разу не оглянулся. А подойти самому Журке было стыдно.
Мысли о Горьке, о книге, о том, что теперь делать, сидели в Журке как заноза. До самого конца уроков. А когда уроки кончились, Иринка сказала:
- Теперь пойдем к нам.
- Мне сперва домой надо.
- Сначала к нам. Чтобы успеть в магазин до обеда. Твоя книга лежит в магазине "Антиквар".
- Откуда ты знаешь?!
Иринка знала от Горьки. Он вчера вечером пришел к ней и сообщил: "Скажи своему Журке, что книгу его кто-то загнал магазину..."
И потом сердито и коротко рассказал, как увидел пропажу.
- А почему он ко мне не пришел? - нервно спросил Журка.
- Объяснить? Или сам догадаешься?
Журка понял, что краснеет. И проговорил с досадой:
- А ты тоже... Не могла сразу сказать?
- Чтобы ты все уроки как на иголках сидел? Будто я тебя не знаю...
- А вдруг ее уже кто-то купил?
- Да ну, так сразу! Это же не "Граф Монте-Кристо".
- Надо скорее в магазин!
- Надо сначала к нам, за папой. Я договорилась, что он тоже пойдет. С нами с одними кто станет разговаривать?
Но и с Игорем Дмитриевичем сначала разговаривали не очень любезно. Когда он попросил достать -под стекла книгу, насупленная пожилая продавщица буркнула:
- Тридцать пять рублей.
- Меня интересует не цена, а книга, - сдержанно сказал Игорь Дмитриевич. Продавщица нехотя полезла под стекло. Журка осторожно и ласково, как вернувшегося домой голубя, взял книгу в ладони. Но теперь это была не его книга. Хотя вот и дедушкина печать и знакомо каждое пятнышко на титульном листе, а все равно... Кто же сделал эту книгу чужой? Игорь Дмитриевич спросил у продавщицы:
- Можно поинтересоваться, от кого она попала к вам в магазин?
- Таких сведений покупателям не даем. Игорь Дмитриевич посмотрел на Журку, на Иринку, потом опять на продавщицу. И сказал тихо, но слегка затвердевшим голосом:
- Придется дать. Если не сейчас, то чуть позже. Книга недавно исчезла этого мальчика.
Несколько покупателей с интересом прислушивались. Продавщица тяжело задышала, округлила глаза и, похоже, собралась выпалить в Игоря Дмитриевича заряд самых неприятных слов. Но, видимо, вспомнила, что она работает в книжном магазине, а не на рынке. Глотнула и громко позвала:
- Виолетта Ремовна!
"Вот это имечко," - мельком подумал Журка.
Появилась Виолетта Ремовна - молодая дама с высокой прической бронзового цвета. В лице ее тоже ощущалась твердокаменность. Но все же Виолетта Ремовна была повоспитаннее продавщицы.
- Что проошло, Ида Николаевна? - осведомилась она.
- Вот у гражданина претензия, - обиженно сообщила продавщица и отвернулась к полкам.
Виолетта Ремовна сдержанно сказала Игорю Дмитриевичу:
- Я директор магазина. В чем дело?
- У меня не претензия, а вопрос. Хотелось бы знать: кто сдал вам эту книгу?
- Она ваша?
- Она моя. Моего дедушки, - взвинченно сказал Журка. - Вот печать.
- Тогда, возможно, дедушка и сдал.
- Дедушка у него умер, - сказала Иринка.
Кругом стояли любопытные. Виолетта Ремовна еле заметно поморщилась и предложила:
- Пройдем в кабинет.
Кабинет оказался комнатушкой с бетонным полом и зарешеченным оконцем. На полу зеленел, как листик, втертый подошвами, фантик жевательной резинки "Весенняя". Прическа директорши при свете лампочки блестела, как медный колокол. В углу у столика щелкала счетами девушка в синем халатике. Костяшки стучали очень отчетливо. Журкино сердце тоже застучало. Неужели сейчас разгадается эта проклятая загадка? Виолетта Ремовна громко сказала:
- Галя, дай, пожалуйста, книгу регистрации.
Девушка торопливо протянула книгу, похожую на классный журнал. Виолетта Ремовна взяла у Журки "Сочинение об описи берегов" и отошла к широкому письменному столу. Зашуршала там листами. Потом подняла голову и недовольно сказала Игорю Дмитриевичу: