- Ну, будь... - Капрал кивнул и пошел, не оглядываясь.
Журка сказал неправду. До того дома, где жила Лидия Сергеевна, было еще пять кварталов. Но вести с собой Капрала так далеко Журка постеснялся.
Он побежал. Чтобы не задрожать опять. Чтобы никто не пристал с расспросами. Чтобы все скорее кончилось...
Федот нервно возился в портфеле, надоела ему такая жнь.
- Сейчас, котик... Сейчас, сейчас... - говорил ему на бегу Журка. Бежать было трудно, боль отдавалась в теле колючими толчками, но Журка ни разу не остановился.
Дверь открыл Валерий Михайлович. Из-за его ноги выглядывал Максимка. Валерий Михайлович удивился, посмотрев на Журку, даже сказал:
- О! Вот это явление... - Хотел о чем-то спросить, но взглянул внимательней и вдруг быстро ушел прихожей. Громко проговорил в комнате:
- Лидуша! Там к тебе. Твой Журавленок... - И что-то добавил неразборчиво.
Федот в это время выцарапался портфеля и прыгнул на пол. Максимка тут же ухватил его поперек туловища и просиял.
Вышла Лидия Сергеевна - в халате и тапочках.
- Журка! Боже мой, ты откуда? Раздетый, мокрый!.. Максим, оставь кота, он, наверно, с улицы, грязный...
- Да нет, он чистый, - отозвался Журка и почувствовал, что слова идут с трудом. - Это я... вот... перемазанный...
Она тут же забыла про кота.
- Журка, что случилось?
Он, переглатывая, сказал:
- Можно, я... мы... у вас поживем три дня? Пока мама в больнице...
- Как "поживем"?.. То есть можно, конечно. Только...
Она вдруг замолчала, присела перед Журкой на корточки, взяла его за холодные мокрые пальцы. Тихо спросила:
- Журавушка, что с тобой?
Разве тут удержишься... Он быстро наклонился и уткнулся лицом в ее плечо.
Про машину счастья
Журка думал, что будет очень трудно. Что он станет мучиться и давиться от стыда, когда придется рассказывать свою жуткую историю. Но вышло не так. Слова рванулись вместе со слезами - скомканные, путаные, быстрые. И не так уж много оказалось их нужно, слов-то. Через полминуты Лидия Сергеевна все узнала и поняла.
Она поднялась, вздохнула, вынула кармана халата платок и стала вытирать Журкино лицо. Молча.
В ее молчании Журке вдруг почудилось осуждение.
Неужели сейчас она проговорит: "Как же так, Журавин? Мне тебя очень жаль, но разве так разговаривают с отцом? И разве можно убегать? Пошли-ка домой..."
Он не пойдет! Лучше опять в холод и дождь. Лучше в гараж к Капралу. Или хоть под забор!
Журка дернул лицом, всхлипнул:
- Вы, конечно, скажете, что я сам виноват...
Но Лидия Сергеевна сказала:
- Ты же весь дрожишь. Куда тебя, горюшко, понесло без шапки, без пальто? Ох ты, Журка, Журка... Не будем мы сейчас разбираться ни в чем. Потом все уляжется и устроится. А пока... Максим, да оставь ты несчастного кота, это не кукла!.. Снимай, Журка, куртку, она вся в грязи... Ох, и рубашка тоже... Смотри-ка, даже волосы заляпаны.
Журка виновато пробормотал:
- Машиной забрызгало... - и опять зябко вздрогнул.
- Вот что, дорогой мой, сейчас полезешь в ванну, - решила Лидия Сергеевна. - Отогреешься, отмоешься, а я в это время займусь твоей одеждой... Надо же, и майка грязью забрызгана! Расстегнутый настежь бежал!
- Пуговицы-то все оторвались... - прошептал Журка.
- Пошли.
Он пошел, застеснявшись, но с радостью. Очень захотелось в теплую-теплую воду. Можно будет смыть не только грязь, но и боль, и весь ужас того, что случилось.
Тугие струи ударили в блестящую ванну. Кафельная комнатка наполнилась паром, на тонком шнуре под потолком закачались, как морские сигнальные флаги, Максимкины рубашонки и колготки. Пар быстро обволок Журку сонливым теплом и покоем. Потом рассеялся, но покой и тепло остались... Вода набралась, Лидия Сергеевна что-то бросила в нее, размешала, и в ванне вспухла перина густой пены.
- Ныряй, Журка, в это облако. А одежду оставь здесь, на стиральной машине, я потом заскочу и заберу.
Она вышла.
Журка, опасливо поглядывая на незапертую дверь, разделся. Морщась, перебрался через край ванны, охнул от радостного тепла и осторожно погрузился в него по плечи. Было больно касаться дна и стенок ванны, поэтому Журка сел на корточки и обнял себя за колени.
Двигаться не хотелось, от всякого шевеления притихшая боль опять просыпалась, а сидеть так было хорошо, спокойно. Журка закрыл глаза, оказался будто в теплой невесомости и забыл про время.
...Приоткрылась дверь. Журка вздрогнул, машинально сел поглубже, так, что взбитая пена защекотала ему уши. Лидия Сергеевна потянулась за Журкиной одеждой, потом взглянула на него.
- Греешься? Ну и хорошо. Только не забудь волосы промыть, в твоих кудрях целые комки глины...
Журка кивнул, беспомощно поглядывая пенистого сугроба. А Лидия Сергеевна вдруг отложила сверток с одеждой, посмотрела на блестящую от мыльных пузырей Журкину голову и сказала:
- Слушай, малыш, давай-ка я тебя сама вымою. Как Максимку... Или будешь очень стесняться?
Журка в первый миг съежился еще больше. Но тут же с удивлением понял, что стесняться не будет. Для этого просто не было сил. Он все больше растворялся, таял в тепле, в окружающей его доброте и безопасности. И без спора покорился ласковой настойчивости Лидии Сергеевны. Только неловко улыбнулся и пробормотал:
- Да ладно. Если буду стесняться, вы не обращайте внимания, трите меня, вот и все...
Но она не стала его тереть. Сначала, поливая кувшина, вымыла ему голову. Потом взяла за локти, осторожно подняла, поставила. Мягкой-мягкой губкой начала смывать с него хлопья пены. Журка закрыл глаза, и стало совсем хорошо: будто он дома и около него мама...
Лидия Сергеевна еще раз облила его теплой водой и вдруг не выдержала:
- Ох, как он тебя... Как тебе досталось, бедному.
Журка вздрогнул и съежился. Но ласковое и спокойное тепло тут же снова окутало его и взяло под свою защиту. Журка передохнул и неожиданно для себя сказал.
- А я все равно не пикнул, вот. Только губу прокусил...
- Маленький ты мой... - вздохнула Лидия Сергеевна. - Ну, ладно, Журавлик, все.
Она помогла Журке выбраться ванны и тут же окутала его большущей прохладной простыней.
- Сейчас принесу тебе костюм Валерия. Спортивный. Большущий, но ничего, до утра поносишь. В нем и спать ложись, как в пижаме...
Через несколько минут Журка вышел ванной в подвернутых трикотажных штанах и фуфайке до колен. Лидия Сергеевна повела его на кухню ужинать. Следом явился Максим. На руках он опять держал Федота, который, видимо, покорился судьбе. Максим попытался завязать с Журкой беседу, но Лидия Сергеевна турнула ненаглядного сына кухни. Поставила перед Журкой тарелку с котлетой и картошкой, стакан молока. И вышла вслед за Максимкой.
Журка втянул котлетный запах и только сейчас понял, какой он голодный. Несмотря ни на что. Он забрался коленками на табурет, откусил сразу полкотлеты, но вспомнил про Федота. Спросил в открытую дверь:
- Лидия Сергеевна, можно я Федоту кусочек дам?
- Мы с Максимом его сами покормим, не беспокойся...
Журка допивал молоко, когда в коридоре раздался звонок (в точности такой же, как у Журки дома). Это вернулся откуда-то Валерий Михайлович. До Журки донесся негромкий, но хорошо слышный разговор:
- Ну как? - осторожно и с тревогой спросила Лидия Сергеевна.
- Да вот, принес...
- А он что?
Кажется, Валерий Михайлович сумрачно усмехнулся:
- Что... Сидит, мается. Видать, недавно бегал по улицам, искал...
- Не спорил, не требовал, чтобы назад привели?
- Нет... По-моему, даже обрадовался. Сам учебники собрал. Только молча все. Можно его понять... Может, ты сама с ним поговоришь, Лидуша?
- Может быть... Потом. Сейчас я ему, наверно, в волосы вцепилась бы. Посмотрел бы ты, что он со своим сыном сделал...
Когда Журка нерешительно вышел в коридор, он увидел на вешалке свою куртку и шапку, а в углу - набитый до отказа портфель. Лидия Сергеевна выглянула комнаты и мягко сказала:
- Валерий сходил к вам домой, учебники принес и одежду. А то ты примчался без всего...
- Спасибо... - пробормотал Журка.
- Папу предупредил, что ты у нас...
- А чего его предупреждать, - безжалостно сказал Журка. - Он и так бы прожил.
- Он искать бы стал... И получилось бы, что мы тебя похитили... - Она улыбнулась, потрепала его по непросохшим волосам. - Все уладится. Пойдем...
Журка знал, что ничего не уладится, но сейчас он был размягший, сонный. И послушно пошел в комнату.
Здесь к нему опять примазался Максимка:
- Ты что будешь сейчас делать?
- Не знаю... - вздохнул Журка.
- Давай пхочитаем пхо Бухатино.
- Давай! - обрадовался Журка и стряхнул сонливость. Потому что не сидеть же просто так целый вечер. А книжку про Буратино он всегда любил.
Они пошли в отгороженный шкафом угол. Там стояла деревянная койка с барьерчиком, она была похожа на корабельную. Смастерил ее Максимкин папа - длинную, "на вырост". Журка лег животом на одеяло, положил перед собой книгу, Максимка устроился сбоку...
Журка дочитал до того, как Буратино попал в кукольный театр и угодил в лапы Карабасу. И в этот момент Лидия Сергеевна сказала:
- Молодые люди, укладываться не пора?
Максим заявил, что не пора. Но Лидия Сергеевна объяснила, что Журка устал и хочет спать.
- А я буду с Жухкой?
- Нет, он будет здесь, а ты с нами.
- И Федот...
- Что Федот?
- С нами.
- Еще новости!
- Я хочу с Федотом.
- В таком случае оба будете спать под кроватью.
- Пхавда?! - возликовал Максим. И очень огорчился, когда узнал, что это шутка. Несколько минут сидел надутый, потом потребовал:
- Пускай папа хаскажет сказку. Мне и Жухке.
- Что ты, мне не надо, - торопливым шепотом сказал Журка.
- Тогда песенку. Пхо кохаблик...
- Ну иди, ложись, - покладисто отозвался Валерий Михайлович. Тогда будет песенка.
- Мы вместе...
- Хорошо, вместе.
Максимка ушел от Журки, а через минуту Журка услышал своего угла за шкафом:
- Папа, я лег. Давай...
- Давай...
И началась песенка. Густой негромкий голос Валерия Михайловича и картавый, тонкий, как дрожащая проволочка голосок Максимки: