Важно отметить, что идея прогресса не является исключительным достоянием академической науки. Она вышла далеко за пределы кабинетов ученых, стала важным элементом массового сознания, проникла во все слои общества, в школьные классы и студенческие аудитории, вошла в общепринятый обиход мышления и языка. Более того, в своей эволюции прогрессизм, скрестившись с идеологией, превратился в особый религиозный тип сознания («религия прогресса»). Так, например, имевший до недавнего времени широкое распространение в советской обществоведческой литературе взгляд на историю как процесс закономерной смены общественно-экономических формаций, где каждая новая «выше» предшествующей, нес в себе значительный элемент фатализма и исторического телеологизма*. В подобного рода взглядах и концепциях явно или подспудно присутствовала мысль о неизбежности наступления коммунистического общества, об автоматизме действия социальных законов, особенно законов социализма, о неумолимой логике истории, с непреложностью ведущей от одной общественно-экономической формации к другой, все более высокой и совершенной. История, таким образом оказывалась погруженной в перспективу будущего, начинала рассматриваться как последовательная смена стадий, неизбежно завершающееся утопией «светлого будущего», царством социальной гармонии, действовала как бы от имени будущего, его целесообразности и планомерности. Отсюда – мобилизующая сила идеи прогресса, ее способность выступить в качестве мощного стимула социально-политического действия, аккумулировать энергию и готовность ее сторонников бороться за скорейшее наступление будущего состояния земного рая для всего человечества.
Как уже отмечалось выше, убежденность в скором наступлении «светлого будущего» была лейтмотивом философских учений Нового времени. Но уже ко второй половине ХIХ стали нарастать сомнения в продуктивности и благости прогрессистских воззрений. Наиболее обоснованное и ярко выраженное философское предостережение об опасности новой секулярной религии эпохи модерна – теории прогресса, имманентно содержащей в себе импульс к утверждению социально-революционных тоталитарных идеологий, представлено в знаменитом манифесте русского христианского антиисторизма – в сборнике «Вехи» (1909), а затем и в ряде других произведений русских философов периода религиозно-философского Ренессанса в России. Русские философы обосновали положение о тоталитарно-утопической природе главного детища западноевропейской философии просветительского рационализма, всей эпохи модерна – теории общественного прогресса, об эгоистически – потребительской направленности западноевропейской цивилизации, логический конец которой – тупики саморазрушения. Они первые в мировой общественной мысли со всей глубиной осознали опасность и трагизм реальных попыток воплощения в жизнь внешностных неорганических идеалов, не основывающихся на коренных свойствах и законах природного и человеческого мира, не вытекающих из традиций и исторического опыта народа. При этом русские мыслители подчеркивали, что идея прогресса практически всегда воплощается в системе деспотизма, исходящего из права неограниченного господства и обязанности слепого повиновения ради грядущего совершенства. Такие мыслители как П.А. Флоренский, С.Н. Булгаков и др. оценивали стремление «прогрессистов» к рационализации общественной жизни как опасную идею опеки, как принудительное управление и руководство людьми во имя эффективного будущего. И в самом деле, носители «прогрессистского» сознания, убежденные в достоинствах своего проекта, готовы платить любую цену за его реализацию. Из любви к человеку они будут строить концлагеря, во имя «нового мирового порядка» вести бесконечные войны и т.д. Достаточно вспомнить, с какой необыкновенной фанатической устремленностью, невзирая ни на какие жертвы в послереволюционные годы во Франции, в России и в ряде других стран внедрялась в жизнь идея «убыстрения» прогресса.
Сегодня не только теоретическая несостоятельность, уязвимость и неуниверсальность, но и практический вред идеи прогресса становится все более очевидными. Обнаруживается, что представление о неограниченном линейном прогрессе является серьезным препятствием к рассмотрению социального мира во всей его сложности и противоречивости, мешает увидеть в нем многообразие форм, которые параллельно сосуществуют друг с другом, не отмирая и не выступая лишь этапами или ступеньками одни для других в каком-то цельном, едином и однонаправленном процессе, что огромное количество фактов и явлений никоим образом не вписывается в прогрессистские модели. В целом, ХХ век выявил множество симптомов, которые однозначно указывают на необходимость переосмысления как отечественного, так и зарубежного типов прогресса. Такое переосмысление должно вестись, прежде всего, исходя из экологических императивов, концепции коэволюции человека и природы, требований сохранения экологического равновесия.
«Ахиллесова пята», основной порок «религии прогресса» заключается в том, что она обожествляет будущее, поклоняется этому будущему, приносит ему в жертву настоящее и прошлое. Но кто может доказать, что в каком-то отдаленном будущем какое-то поколение людей в большей степени достойно даров прогресса, чем все ему предшествующие поколения? Почему ради счастья и процветания одного какого-то поколения в неизвестно сколь отдаленном будущем, должны трудиться, приносить себя в жертву все другие, бесконечно сменяющие друг друга поколения? Почему только какому-то будущему поколению должно посчастливиться взобраться на вершину прогресса и пировать на этой вершине? Нравственным ли будет такого рода «пир»? На этот последний вопрос дал весьма категоричный и жесткий ответ Н.А. Бердяев: «Идея прогресса … допускает на этот … пир лишь неведомое поколение счастливцев, которое является вампиром по отношению ко всем предшествующим поколениям. Тот пир, который эти грядущие счастливцы устроят на могилах предков, забыв об их трагической судьбе, вряд ли может вызвать с нашей стороны энтузиазм к религии прогресса – энтузиазм этот был бы низменным» (Бердяев Н.А. Смысл истории. – М., 1990. – С 148).
Можно утверждать, что в реальном общественном развитии сосуществуют, взаимообусловливая друг друга, такие типы развития как прогресс, регресс и антипрогресс. Под антипрогрессом мы будем понимать такое развитие, в ходе которого возникают принципиально новые формы общественного бытия и сознания, но имеющие явно деструктивный характер, приводящие к разрушению личности и социума. Например, феномен тоталитаризма, будучи детищем ХХ века с его технизацией и плановостью, не имеет аналогов в мировой истории и при этом отличается крайней степенью враждебности к культурным, природным и человеческим проявлениям жизни. Под регрессом следует понимать попятное движение, возвращение к ранним этапам социальной эволюции, которые вовсе не обязательно были хуже современных. Важно отметить, что антипрогресс зачастую выступает в форме небывалых достижений современности, «передовых учений» и модных проектов, т.е. надевает на себя маску прогресса.
Подвергая критическому анализу прогрессистское сознание, слепую веру в прогресс, мы, тем не менее, должны иметь ввиду, что это сознание и эта вера отнюдь не случайны. В сущности, вера в прогресс базируется на фундаментальных характеристиках человеческого бытия с его извечным разрывом между реальностью и желаниями, действительностью и мечтой, между тем, что люди имеют, и к чему они стремятся, между тем, кто они есть на самом деле и тем, кем хотели бы быть. Теоретические попытки преодоления реальной разобщенности социального мира, достижение его целостности и единства, жажда хотя бы духовного овладения ситуацией – осмысления, оправдания или осуждения с тех или иных позиций наличного бытия являются важнейшими компонентами общественного сознания всех народов и эпох.
Другими словами, мы должны найти надежный критерий прогресса. Таким критерием, в первую очередь, должен быть гуманистический критерий, по отношению к которому все остальные измерения общественной жизни являются условиями и предпосылками. Если в процессе развития общества человек формируется как целостное телесно-душевно-духовное существо, если получает возможность в полной мере развить свой личностный потенциал, то мы можем утверждать, что общество прогрессирует. В качестве зримых, эмпирически фиксируемых сторон гуманистического измерения истории выступают такие показатели как средняя продолжительность жизни, минимизация детской и материнской смертности, преодоление голода, нищеты и отчаяния во многих регионах мира, возможность полного удовлетворения не только физических, но и духовных потребностей в обретении смысла жизни и деятельности, творчестве, созидании.
Темы для докладов и дискуссий
1. Существует ли социальная закономерность: возможные ответы.
2. Историческая свобода: осознанная необходимость или осознанная возможность?
3. Общественный прогресс: существует ли он?
4. История как человеческая судьба.
5. Добро и зло в истории.
6. Представление об истории общества как неудаче и трагедии.
7. Где находится смысл истории: здесь и теперь или только в будущем?
Примеры многоуровневых творческих заданий
1. Рассуждая о сути цивилизационного подхода к изучению истории, А.С. Панарин пишет: «Цивилизационный подход связан сегодня с решением ряда проблем, имеющих, наряду с теоретико-методологическим, и важнейшее практически-политическое значение. В первую очередь это проблема соотношений общецивилизационных универсалий и региональной (национальной) специфики. Связаны ли эти универсалии с изначальным «генетическим кодом» – своего рода наследственной программой человечества, постепенно и неуклонно реализуемой на протяжении всей истории, или они выступают как результат диалога множества культур и так же проблематичны, как и проблематичен сам этот диалог, подчиняющийся импульсам таинственного мирового цикла: чередованию фаз интеграции и дифференциации, «экуменизма» и изоляционизма. Не меньшее значение имеет проблема соотношения цивилизованной стабильности и исторического творчества, нарушающего эту стабильность и вызывающего гигантские перетурбации. Не случайно недавно возник миф о «конце истории» – в известной мере он представляет собой реакцию цивилизованного сознания, жаждущего порядка и предсказуемости, на опасные стихии истории, породившие невиданные катаклизмы XX века».