Данные исследований мышления профессионала-практика (практического мышления) также свидетельствуют о том, что для более адекватного понимания процесса мышления субъекта необходимо обратить внимание на изучение таких аспектов, как влияние на процесс мышления: ситуации, целей деятельности, особенностей задачи, особенностей самого субъекта (его знаний, умений). Другими словами необходим анализ всей взаимодействующей системы — «субъект — объект — ситуация взаимодействия».
Настоящая глава посвящена сравнительному анализу процессов обобщения субъектов практического и теоретического мышления и влиянию самой ситуации на процесс мышления.
Принимая во внимание тот факт, что «всякий мыслительный процесс совершается в обобщениях» (С. Л. Рубинштейн), исследователи практического мышления не могли не затронуть темы специфики обобщений профессионала-практика.
Достаточно часто термин «обобщение» используется в литературе в качестве синонима термина «понятие». Также необходимо отметить, что долгое время в науке имела место точка зрения, согласно которой содержанием человеческого мышления является именно и только «понятие»[2].
Постепенно с получением новых научных данных (прежде всего психология, методология и аналитическая философия) приходит признание того, что понятийная форма не является единственной формой и содержанием мышления человеческого индивида. Претерпевает изменения содержание термина «понятие», а также представления о процессах обобщений, протекающих в мышлении.
Существенным шагом в понимании процессов обобщения послужили работы Л. С. Выготского, С. Л. Рубинштейна и В. В. Давыдова [7, 34, 35].
Исследования Л. С. Выготского принесли с собой данные о существовании «предпонятийных» форм обобщений, также являющихся содержанием мышления индивида — «синкрет», «комплекс». Это позволило обратиться к анализу формально-логической схемы образования понятий.
Проведенный научный анализ выявил ограниченность формально-логической точки зрения в трактовке содержания и понимания термина «понятие» и процесса обобщения, что хорошо было раскрыто в работах С. Л. Рубинштейна и особенно В. В. Давыдова.
В. В. Давыдов в монографии «Виды обобщения в обучении» убедительно доказал, что формально-логическая схема обобщения не всегда может правильно выделить существенные признаки для образования понятия. Для формальной логики свойства объектов рядоположны. Поэтому В. В. Давыдов называет логическую схему образования понятий «эмпирической», основанной на формальном качестве выделяемых признаков. В противовес этой схеме автор предложил другую схему образования понятий — «теоретическую». По мнению В. В. Давыдова эта схема приводит к образованию подлинно теоретических понятий, являющихся содержанием теоретического мышления.
Предложив схему образования теоретического понятия, В. В. Давыдов, к сожалению, в плане рассмотрения логической (эмпирической — в терминах В. В. Давыдова) схемы образования понятий остается на позициях формальной логики, принимая ее положения и как большинство других ученых не задаваясь вопросом: «Соответствует ли процесс обобщения, описанный в логике (литературе), реальному процессу, протекающему в действительности?»[3]
Между тем уже исследования Дж. Брунера по образованию категорий (понятий) предоставляют данные, которые позволяют поставить под сомнение правильность логической (эмпирической) схемы образования понятий (3). Брунер выделил индивидуальные стратегии образования категорий (понятий), факторы, влияющие на этот процесс. Но сам же Дж. Брунер отмечал, что его эксперименты не представляют реального процесса, протекающего в повседневной жизни.
Более весомую информацию, которая позволяет поставить под сомнение правомерность использования формально-логической схемы обобщения принесли с собой исследования Э. Рош, Дж. Лакоффа, Берлина и др.. Лакофф по этому поводу пишет: «… классическая (логическая — А. В.) теория категоризации (обобщения — А. В.) возникла не как эмпирическая гипотеза, а как абсолютно бесспорная истина» [21, с. 145]. Классическая теория обобщения строилась на формальном «исчислении предикатов» (за это ее критиковал и В. В. Давыдов). Такой взгляд на процесс обобщения, согласно данным Э. Рош, Лакоффа и др., не соответствует реальному положению дел и требует пересмотра. Формально-логическая схема обобщения, основанная на исчислении предикатов (свойств объектов) ставится под сомнение собственной логикой: согласно формальной логике все свойства объектов одного класса рядоположны. Отсюда следует, что не может существовать таких эффектов, когда одно из свойств является более «показательным», чем другое, при отнесении к категории, или когда один объект является «лучшим» представителем категории, чем другой.
Кроме того, процесс обобщения, описанный в формальной логике, изначально представлял собой научный метод, метод получения научного (до некоторого момента и истинного) знания. Поэтому схема образования понятий (обобщения), представленная в рамках логики, говорит нам только о том, что следует делать для того, чтобы получить понятие (научное) в соответствии с представлениями формальной логики.
Каким же образом происходит обобщение в реальной жизни? — на этот вопрос логика «точного» ответа нам не дает.
Традиционный ответ отсылает нас к ошибкам чувственной ступени познания, которая не в «силах» выделить существенного в объекте, поскольку не может «вырваться» за пределы конкретного, частного случая и влияния эмоционального состояния индивида. А почему происходят ошибки? Какие ошибки? Какие механизмы ответственны за это? — остается пока не ясно.
Выделение В. В. Давыдовым двух уровней обобщения — теоретического и эмпирического — так же не дает ответа на эти вопросы, поскольку рассматривает только образование понятий в науке, т. к. выделенные уровни им уровни обобщений характеризуют, прежде всего, — уровни развития науки.
Таким образом, мы утверждаем, что схема образования понятий (обобщения), представленная в литературе, за редким исключением, описывает процесс обобщения, присущий научной деятельности, характерный для деятельности ученого.
Утверждение, что в философии (и логике) существует единственная точка зрения на процесс обобщения, как на процесс образования понятий — не соответствует действительности.
Начиная с Гумбольдта, в философии достаточно много места уделяется рассмотрению неязыковых (доконцептуальных) способов познания и мышления. Мнение, согласно которому «опыт структурируется еще до любой концептуализации», и что язык лишь средство описания того, что уже имеется в мышлении, а первичное обобщение «лежит вне сферы языкового сознания», придерживаются: Ортега-и-Гассет, Сартр, Холленштайн, Геллен и др. [32].
Наиболее интересной для исследователей практического мышления представляется точка зрения М. Хайдеггера.
Хайдеггер утверждает, что теоретическое мышление, являясь «отвлеченным» мышлением, основанным на репрезентации, не дает того знания, которое необходимо для того, чтобы действовать в этом мире: «Практическое понимание имеет более фундаментальный характер, чем отвлеченное теоретическое понимание» поскольку: «Моя способность действовать молотком производна от моего умения орудовать молотком, а не от знания молотка» [39, 40]. Любое описание с помощью языка это, согласно Хайдеггеру, интерпретация: « Если вы говорите — вы не описываете ситуацию, вы создаете ее» [39, с. 23], что является размышлением по поводу того, что уже произошло (или произойдет).
Таким образом, Хайдеггер утверждает, что более фундаментальный характер имеют формы обобщений, в которых обобщаются способы действия. На основе этих обобщений формируются репрезентации объектов, которые, в свою очередь, являются основой для образования понятий.
О том, что субъект производит обобщение «самих способов осуществления временно-пространственного чувственного контакта», пишет и К. А. Абульханова-Славская [1].
Следует отметить, что ни Хайдеггер, ни Абульханова-Славская не были «первооткрывателями» форм обобщений, связанных с действием, движением. Уже Бартлетт высказывал идеи о том, что информация, извлекаемая из кинестетических ощущений, может храниться в виде схемы. Более поздние исследования в этом направлении свидетельствуют в пользу того, что существуют сложные «поведенческие программы» (термин Hoffmanna), выбор и реализация которых может не затрагивать понятийных структур, но которые неизбежно обрабатываются в мышлении (Лешли, Hoffmann). Р. Солсо по этому поводу пишет: «Видимо обширное количество моторных реакций, являющихся частью нашей жизни, абстрагируются и кодируются в памяти в виде некоторых абстракций, аналогичных абстракциям лингвистической информации» [36, с. 379].
Интересны в этом плане работы Н. А. Берншейна, который утверждает, что абсолютного одинаковых движений не существует. Каждое, казалось бы, повторение действия, по его мнению, есть повторение на другом уровне, более «совершенное» по сравнению с предыдущим, т. к. оно подверглось мыслительной переработке и было включено в более общие действенные структуры [2]. Поэтому, запоминания заучивания моторных навыков, как это понимали ранние бихевиористы, в смысле повторения одних и тех же действий — не существует.
Обращение исследователей к изучению форм обобщений, не связанных с вербальной, приводит к появлению новых терминов типа «поведенческие понятия» (J. Hoffmann).
Хоффманн, используя данные Кликса [49], выделяет особый тип понятий, наряду с «традиционными объектными» понятиями (типа «стол», «стул» и т. п.), — поведенческие. Это понятия, содержанием которых являются не свойства объектов, а последовательность событий и/или действий. Например, понятие «Авария» [47].