Сигнификативные образы гораздо чаще, чем квантитативные, употребляются с имплицитно выраженным характеризующим признаком, входящим в состав идиомы в качестве инкорпорированного предикативного компонента. Например, метафорические сигнификативные сочетания собака на сене и белая ворона используются для квалификации одушевлённого субъекта и имеют соответственно значения ‘жадный’ и ‘непохожий на других, исключительный’. Трансформация приведённых выше конструкций в сравнительные обороты *жадный, как собака на сене; *непохожий на других, как белая ворона – не нормативна. Это объясняется тем, что сочетания собака на сене и белая ворона служат для выражения качественных характеристик и не предназначены для экспликации количественных метафорических значений. В случае окказионального употребления сигнификативной метафоры, однозначность декодирования обеспечивается за счёт контекстуальных средств. Например, метафорический перенос Люди – что деревья в лесу приобретает смысл лишь в структуре высказывания: «Люди – что деревья в лесу, ни один ботаник не станет заниматься каждою отдельною березой» (И.Тургенев).
При сравнении сочетаний собака на сене и голодный, как волк очевидно, что в первом случае отношения между метафорическим образом и приписываемым ему предикативным признаком ‘жадный’ > собака на сене имеют обратное соответствие собака на сене > ‘жадный’, в то время как в квантитативной метафоре ассоциативная связь носит однонаправленный характер: ‘голодный’ > волк. При обратном соответствии (волк > ... ) ‘голодный’ выступает как один из ряда равноправных признаков коннотата волк: ‘злобный’, ‘серый’, ‘одинокий’ и т.д. Многозначность коннотативных образов волка, медведя, собаки, лисы, зайца, бревна и др. предполагает необходимость эксплицитного выражения предикативного признака, в то время как сигнификативная метафора обладает конвенционально обусловленным предикативным значением.
В ряде случаев коннотативный образ, предназначенный для количественной квалификации признака, может употребляться в позиции сигнификативной метафоры: «Собакевич был настоящий медведь» (Н.Гоголь) – то есть он всегда был неуклюжим, как медведь. Однако при употреблении квантитативной метафоры в сигнификативном значении нельзя говорить о полном тождестве заложенных в них предикативных признаков, так как особенность сигнификативной метафорической структуры состоит в том, что она потенциально способна к актуализации целого ряда значений. Сравните: 'легкий, как облако' и «Не мужчина, а облако в штанах» (В.Маяковский). В последнем случае в метафорическом сигнификативном словосочетании 'облако в штанах' содержится не только признак легкости (возможно, он и вовсе не закладывался автором в данном контексте), а скорее – значение нежности, мягкости, сговорчивости и т.д.
В семантической структуре сигнификативной метафоры происходит качественное преобразование значений. Механизмы ее декодирования основаны на парадоксальности соединения в одной конструкции лексических компонентов, не обладающих в сознании носителей языка устойчивой ассоциативной связью. Сравните: «Стилистическое нарушение семантически мотиви­рован­ного правила сочетаемости приводит к метафоре» [Апресян: 64]. Из словосочетаний белые зубы и белая ворона лишь последнее приобретает в сознании носителей языка метафорическое значение. Парадоксальность выступает катализатором процесса метафорического переноса. Ворона традиционно ассоциируется в русском сознании с чёрным цветом, со склонностью к воровству, с любопытством. Ассоциативная связь ворона > ‘белая’ заостряет внимание. «Белая ворона составляет объект семантических усилий человека» [Арутюнова, 1988: 235]. Как и любой языковой парадокс, это соответствие основано на внешнем противоречии, которое устраняется при дополнительном разъяснении или при сопоставлении с предшествующим опытом индивида [24].
Словосочетания, не обладающие внутренней парадоксальностью, способны приобретать этот статус в структуре развернутого словосочетания или в высказывании. Например, нейтральное словосочетание белые зубы в высказывании «Пианино показало уютные белые зубы» (М.Булгаков) становится метафорическим и, следовательно, входит в состав парадоксальных ассоциативных образований: уютные белые зубы, белые зубы пианино. Надо отметить, что среди метафор более распространенными являются метафорические конструкции, обладающие внутренней парадоксальностью, то есть включающие в себя противоречащие друг другу лексические элементы, так как данная структурная организация устраняет многозначность и облегчает процесс декодирования. Сравните: Деревья в серебре – «Деревья в зимнем серебре» (А.Пушкин); Швейцария. Закована в панцирь – «Швейцария. Закована в горный панцирь» (В.Маяковский).
Метафорические сочетания с эксплицитно представленным субъектом референции или с указанием на него через другие структурные составляющие: горный панцирь = горы; зимнее серебро = снег, – как правило, относятся к субъективно-авторским метафорическим конструкциям [25], не обладающим в сознании носителей языка устойчивым значением. Многозначность коннотативных образов (панцирь, серебро) устраняется с помощью эксплицитных форм выражения двух основных компонентов метафорического переноса: субъекта референции и метафорического субъекта. В силу того что общепринятые средства вторичной номинации не покрывают всё поле базовых языковых значений, а дублируют его лишь частично, в языке сложились предпосылки для создания и распространения субъективно-авторских метафорических образований.
К особенностям метафоры в русском языке можно отнести то, что ее семантическое значение зависит от синтаксической структуры, то есть от изменения ее линейной конфигурации, и не определяется ее морфологическим варьированием. Например, при изменении числа, падежа, времени, наклонения входящих в состав синтагмы компонентов смысл метафорической конструкции в русском языке не меняется, в отличие, например, от английского языка, в котором изменение поверхностной структуры идиомы приводит к утрате способности отражать закрепленное за синтагмой метафорическое значение [Чейф, 60 – 61]. Правда, надо отметить, что лексическая сочетаемость слов в составе фразеологизмов не является абсолютно фиксированной в русском языке: «в известных пределах, устанавливаемых положенным в основу идиомы образом, варьирование слов в составе фразеологизмов допустимо. Сравните: как снег на голову (на лысину, на макушку); как пыльным мешком ударенный (пришибленный, прибитый); как будто с луны (неба) упал [Арутюнова: 1976, 83].
Образность в языковых структурах является средством гиперболизации предикативной характеристики и одновременно указывает на отношение субъекта речи к сообщаемым фактам. Информационный пакет, который заложен в метафорической синтагме и сопровождает ее на протяжении различного контекстуального окружения, включает в себя, кроме предикативной характеристики, коннотативную окраску, указывающую на дополнительные эмоциональные, оценочные, стилистические, идеологические и эстетические значения данного метафорического образа. Наиболее важной функцией коннотации является передача информации о положительном или отрицательном его статусе. Аксиологический статус устойчивых метафорических конструкций закреплен в сознании носителей языка. В случае окказионального метафорического употребле­ния он актуализируется в соответствии со статусом языковой единицы, составляющей основу метафорической конструкции.
Номинативный и предикативный статус коннотата в высказывании
В силу того что семантическое значение метафорической синтагмы не обладает линейной структурой, то есть не сводится к сумме значений составляющих ее компонентов, а определяется составляющим ее основу коннотативным образом, информативный потенциал метафорической единицы вычленяется на основе сигнификативно-количественных семантических преобразований, которые закреплены в сознании носителей языка или актуализируются в процессе ее экспликации или декодирования. Основное информативное содержание метафорической конструкции отождествляется со значением заложенного в нем предикативного признака и осложняется целым комплексом коннотативных значений, из которых наиболее важным является положительный или отрицательный статус составляющего ее основу метафорического образа.
Коннотативные образы, отождествляемые в сознании носителей языка с предикативными значениями, направлены на идентификацию или иллюстративное пояснение одного из признаков или целого ряда характеристик. В первом случае функционирование коннотата в структуре предложения определяется предикативной функцией, то есть заложенная в коннотате информация выступает в качестве структурного компонента, раскрывающего значение признака: закат > красный > кровь > кровавый закат. К коннотатам предикативного уровня относятся образы, не предназначенные для номинации объектов действительности: лед, вода, кристалл, молоко и т.д. Их функция в предложении ограничивается презентацией одного из предикативных значений: лед – холодный, вода течет, кристалл – прозрачный, молоко – белое.
Если коннотативный образ потенциально соотносится в сознании носителей языка не с одной, а с несколькими предикативными характеристиками (‘прозрачный’ – вода, кристалл), значение метафорического признака в каждом конкретном случае может быть выявлено только из контекста. Хотя, как правило, в сигнификативной функции, соответствующей имплицитному выражению предикативного признака, отображающая коннотат лексема выступает лишь в одном, наиболее устойчивом метафорическом значении (в отношении коннотата кровь в качестве такого значения выступает 'красный'): кровавый закат. Остальные варианты ('липкий', 'густой', 'темный') актуализируют предикативный признак только в составе квантитативных метафорических конструкций: липкий, как кровь; густой, как кровь, и т.д.