Второй всадник несется на рыжем (красном) коне. Цвет взят из традиции (Зах 1,8; 6,7), но здесь, конечно, намекает на кровь. Этому всаднику дан меч, он несет убийство и взаимное истребление, возможно, гражданскую войну.
Вороной конь приносит третье бедствие – вздорожание и голод. Весы – символ нормирования продуктов питания (ср. Лев 26,26; Иез 4,16сл.). Звучит голос, как бы крик продавца на базаре: «Хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий!». Можно сравнить с сообщением Цицерона о нормальной цене этих продуктов: 12 хиниксов пшеницы за динарий и 24 хиникса ячменя за ту же цену. Это, конечно, не предел голода, но для простых людей это весьма ощутимое бедствие, если подумать о том, что стоимость одного хиникса (примерно одного литра) пшеницы или трех хиниксов ячменя составляет один динарий, то есть дневной заработок неквалифицированного рабочего (Мф 20,2).
Загадочно замечание о том, что елею и вину нельзя причинять вреда. Объясняют это по-разному, но предпочтительнее других следующее объяснение. Дело в том, что в Малой Азии производилось очень много оливкового масла и вина, а зерно ввозилось из заграницы. Во время войн подъездные пути были закрыты, так что зерно в страну ввозиться не могло, что вызывало вздорожание и даже нормирование, а вино и масло всегда оставались в перепроизводстве.
Четвертый всадник на бледном коне олицетворяет смерть (трупный цвет). При этом подразумевается массовая смерть по причине эпидемии чумы или другого мора. За смертью следует ад, изображенный как некая бесовская сила. Ад собирает для своего царства урожай смерти. В 6,8 повторяются орудия смерти: меч, голод и мор. Опускается боевой лук первого всадника, заменяясь «зверями земными». Здесь Иоанн следует Иез 14,21: «четыре тяжкие казни Мои: меч, и голод, и лютых зверей, и моровую язву (в греческом переводе «смерть») пошлю на Иерусалим». Так эсхатологические бедствия находят себе подтверждение в Писании. Истребительная сила всадников ограничена четвертью человечества, что, разумеется, нельзя понимать буквально. О символическом значении этой четверти нам придется говорить далее.
Итак, четыре всадника и их гибельные действия отражают опыт христиан того времени. Но образы не предназначены описывать ограниченные исторические события и факты. Этими образами Иоанн хочет эсхатологически истолковать для христиан их собственную ситуацию. Так, четыре «апокалиптических всадника» доказывают, что посылаемые ангелами на землю силы погибели бессильны против Бога и Христа. Они не производят впечатления отсутствия Бога в этом мире. Бог и Христос владеют ситуацией и господствуют над гибельными событиями. Поэтому для христиан нет причины отчаиваться в их бедствиях. Скорби – доказательства того, что Христос уже приступил к осуществлению Своего господства.
Беседа № 15.
Пятая печать: преследование христиан (6,9-11).
9 И когда Он снял пятую печать, я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели. 10 И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу? 11 И даны были каждому из них одежды белые, и сказано им, чтобы они успокоились еще на малое время, пока и сотрудники их и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число.
Согласно апокалиптической схеме, которую мы знаем также из Мк 13,9-13, теперь речь идет о преследованиях христиан. Иоанн видит мучеников прошлого времени. В видении пятой печати явственно виден элемент задержки, промедления: утверждается, что число мучеников еще не достигло полноты (6,11).
В этом видении речь идет о ситуации христиан преимущественно в Малой Азии. Если до сих пор говорилось о бедствиях, касающихся всех людей, то теперь говорится об особенной участи христиан. Они все должны быть готовы умереть смертью свидетелей. Это чрезвычайно серьезное и значительное высказывание. Естественно, оно должно было прийти к ним с неба. Речь идет о жизни и смерти ввиду преследований, связанных с культом императора. Перед взглядом христиан опасность преследований представлена не непосредственно, но посредством видения мучеников, которые уже находятся перед Богом. Для этой сцены существует параллель в 4 Ездр 4,35, где души праведников вопрошают: «Как долго еще нам здесь оставаться? Когда, наконец, явится плод нашей награды?» Ответ на это гласит: «Когда исполнится число подобных вам». Т.е. и в иудейском, и в нашем Апокалипсисе подразумевается, что Бог определил некую меру времени, событий и истории. Когда говорится о «душах мучеников», то здесь выражается несколько необычное для Библии эллинистическое представление о некоем промежуточном состоянии на небе после телесной смерти.
Согласно иудейской апокалиптике на небе существует храм (ср. Иез 40,1 – 44,3), который есть прообраз храма земного. При этом храме находится жертвенник всесожжения и жертвенник воскурения (ср. 8,3). Души мучеников находятся под жертвенником всесожжения, наподобие крови жертвенных животных, стекавшей к подножию земного жертвенника (Лев 4,7). Следует также помнить, что по представлениям того времени в крови находится душа (Лев 17,11.14, где под «душой» понимается не некая особая субстанция, но жизненная сила, присущая живому существу, или попросту жизнь). Мученики – жертвы Богу (ср. Флп 2,17; 2 Тим 4,6) и находятся в непосредственной близости к Богу. Для этого их положения решающим является не то, что они закланы (именно так в оригинале). Они близки к Богу, потому что они были «закланы за слово Божие и за свидетельство». Все эти мученики – христиане, даже если здесь не говорится о свидетельстве Иисуса (ср.1,9), ибо они называют своими «сотрудниками и братьями» именно христиан (6,11; ср. 1,9; 12,10).
В жалобном вопле мучеников «доколе?» слышится отголосок многих традиционных псалмов (ср. Пс 12,2сл.; 78,5; 79,5; 84,6 и т.д.). Их вопль о мести кажется странным и противоречащим заповеди Иисуса о прощении. Но эта странность несколько сглаживается, если подумать о том, что здесь речь идет отнюдь не о чувстве мстительности Иоанна или мучеников. Звучит очень традиционный для тогдашней апокалиптики мотив требования реализации правды Божией на земле. Время движется, а на земле не видно конца торжеству несправедливости. Бог медлит с установлением Своей правды. «Доколе?!» Итак, речь идет о Боге, о том, что в мире должен одержать победу Он, а не силы зла. Итак, мученики взывают к Богу, чтобы Он осуществил Свое правосудие. Следует также обратить внимание на то, что голос мучеников есть, собственно, голос христиан на земле. Требование мучеников, в конечном счете, есть требование гонимых христиан, которые ждут, чтобы, наконец, реально проявилась сила и власть Божия. И мученики на свой вопрос получают ответ. Им даются белые одежды, которые символизируют совершенство тех, кто убит за свою веру и убеждения. Таковые участвуют в жизни будущего века (ср. 3,5; 7,14; 19,14). Одновременно Церковь настраивается на готовность к мученичеству: будет еще много мучеников, и каждый должен с этим считаться. Но в своих искушениях они не должны думать, что Бог забыл о них. Нет, Он исполнит то обетование, которое было дано в пророчестве побеждающему (3,5). С точки зрения вечности все это продлится лишь «малое время», в течение которого следует выстоять. Вспомним: «время близко» (1,3); «будете иметь скорбь дней десять» (2,10); «Се, гряду скоро» (3,11). Вспомним также слова из Евангелия от Луки 18,7-8а: «Бог ли не защитит избранных Своих, вопиющих к Нему день и ночь, хотя и медлит защищать их? Сказываю вам, что подаст им защиту вскоре». Здесь, конечно, выражено характерное для христиан того времени и, в частности, для Иоанна ожидание близости пришествия Христова.
Шестая печать: гнев Бога и Агнца (6,12-17).
12 И когда Он снял шестую печать, я взглянул, и вот, произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь. 13 И звезды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои. 14 И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих. 15 И цари земные, и вельможи, и богатые, и тысяченачальники, и сильные, и всякий раб, и всякий свободный скрылись в пещеры и в ущелья гор, 16 и говорят горам и камням: падите на нас и сокройте нас от лица Сидящего на престоле и от гнева Агнца; 17 ибо пришел великий день гнева Его, и кто может устоять?
Когда снимается шестая печать, ряд «казней» приходит к своей кульминации. Это показывает хотя бы то, что этот отрывок Иоанн начинает с фразы «И я увидел». К сожалению, этот характерный для Иоанна сигнал особой значительности последующего видения в Синодальном переводе, как правило, игнорируется.
Если снятие первых четырех печатей вызывало события, которые оставались в рамках земного исторического опыта (хотя и толковались эсхатологически), теперь горизонт расширяется до космической катастрофы. Иоанн следует иудейской апокалиптической традиции, которая рассматривала потрясение неба и земли как признак приближающегося или уже наступившего Судного дня. Описываемые явления гораздо менее напоминают современные автору события. Здесь пророческое видение именно эсхатологических событий Суда Божия.