Что означают заключительные слова Ангела: «Свидетельство Иисусово есть дух пророчества»? Они звучат загадочно. Вообще, как мы это отметили уже в самом начале наших бесед, выражение «свидетельство Иисуса» встречается в книге Апокалипсис 7 раз, то есть этому выражению придается большое значение. Оно означает «откровение об Иисусе Христе, пророчество об Иисусе Христе». В параллельном месте 22,8-9, где Иоанн снова хочет пасть к ногам Ангела, последний снова делает Иоанну внушение: «Смотри, не делай сего; ибо я сослужитель тебе и братьям твоим пророкам и соблюдающим слова книги сей; Богу поклонись» (Откр 22,9). Здесь братьями Иоанна названы пророки. Надо полагать, что и в нашем месте слова Ангела просто подчеркивают тот факт, что Ангел – брат Иоанну и другим пророкам, к которым относится и Иоанн. Поэтому ему и не полагается поклонение.
Беседа № 40.
6. Второе пришествие Христово и Свершение (19,11 – 22,5).
Итак, судьба Рима-Вавилона, изображенного в образе великой блудницы, решена и свершилась. Но мы еще ничего не слышали об участи зверя из моря, то есть антихриста, зверя из земли, сатаны и самой смерти. Было пророчество о браке Агнца и Церкви, но не было еще описания этого эсхатологического события и состояния спасения. Обо всем этом повествуют последние главы книги Апокалипсис. Сначала следует описание Второго пришествия Христова и гибель зверя и его слуг и поклонников (19,11-21).
Второе пришествие Христово и победа над зверем и его слугами (19,11-21).
Весь отрывок делится на три видения. Каждое из видений начинается, как обычно, предложением «и я увидел» (11.17.19). Первое видение (19,11-16) отличается особой торжественностью. После видений гибели всемирной столицы безбожия, города Рима, новые видения открываются торжественным описанием явления Иисуса Христа. Это –первый этап на пути к окончательному спасению. Первое видение отрывка (19,11-16) делится на пять равных по величине разделов, или пять строф: 11.12.13-14.15.16. Этим всему отрывку придается почти гимнический характер, хотя это не гимн, а проза.
Первое видение. Строфа 1. Явление Христа во славе (19,11).
11 И увидел я отверстое небо, и вот конь белый, и сидящий на нем называется Верный и Истинный, Который праведно судит и воинствует.
Отверстие неба здесь происходит не так, как в 4-й главе для откровения Иоанну, а для парусии, то есть для того, чтобы с неба сошел Иисус Христос, Который здесь представлен в виде всадника. Стилю Иоанна отвечает то, что сначала описывается конь, на котором сидит всадник, а потом уже Сам всадник, Иисус Христос. Так было в 4-й главе, где сначала был описан престол, а потом Сидящий на престоле, или в 14-й главе – сначала белое облако, а потом Сидящий на облаке. Конь всегда символизирует воинственность и царственность. Его белая масть – цвет небесной святости. К тому же белый конь - символ победителя, потому что и римский военачальник въезжал в Рим во время триумфального пришествия верхом на белом коне.
«Верный и истинный» повторяет то, что было сказано об Иисусе Христе в 1,5 и 3,14. Вообще в описаниях Иисуса Христа в конце книги воспроизводятся Его характеристики, данные в самом начале Апокалипсиса. Само обозначение воспроизводит то, что было сказано о Божественном Судии у пророка Исаии: «Он будет судить бедных по правде, и дела страдальцев земли решать по истине; и жезлом уст Своих поразит землю, и духом уст Своих убьет нечестивого» (Ис 11,4). Он «воинствует». До сих пор войну против святых вели силы, противящиеся Богу. Теперь настал черед Христа. Он будет вести войну против сил зла и победит их. Здесь мы не можем отвлекаться от того, что Иоанн в своих описаниях следует принятым в его обществе канонам и традициям. Ведь в основе этой воинственной картины лежат иудейские ожидания будущего. Мы должны помнить, что эта специфически иудейская картина отлична от Христа Евангелий, Который был кроток и смирен сердцем. Иудеи же мечтали о воинствующем Мессии, который поведет народ Израиля к победе и на разгром врагов. Иоанн использует эту апокалиптическую традицию.
Строфа 2. Непознаваемое имя (19,12).
12 Очи у Него как пламень огненный, и на голове Его много диадим. Он имел имя написанное, которого никто не знал, кроме Его Самого.
Теперь описывается величие и слава грядущего Судии. «Очи как пламень огненный» повторяют сказанное о Христе в 1,14 и 2,18. Это символ всепроницающего взора Судии. «Много диадим», то есть царских корон на голове – символы господства и величия – противопоставлены семи диадимам дракона (12,3) и десяти диадимам зверя (13,1). Конечно, нам может показаться странным наличие многих корон на голове. Однако, в древней истории это было вполне естественно. Царь мог носить столько корон, сколько стран находится у него в подчинении. На голове Христа много корон, чтобы показать, что Он – Господь всех царств земных. Что касается имени, которого никто не знал, кроме Его Самого, то имя, как мы знаем, выражает сущность того, кто имя носит. Неизвестности имени в античном мире придавалось большое значение. Неизвестность имени обозначала власть и свободу. Если я не знаю имени какой-то личности, то я и не властен над этой личностью. Впрочем, было много разных предположений, что за имя было «написано» на грядущем Христе. Например, что это Имя Божие, священная тетраграмма Яхве, по-гречески Кириос, то есть Господь. Но это и все другие предположения как-то проходят мимо того факта, что это имя неизвестно в принципе, о чем и говорит текст: его никто не знает, кроме Самого Христа.
Строфа 3. Христос-Воитель. Слово Божие (19,13-14).
13 Он был облечен в одежду, обагренную кровью. Имя Ему: «Слово Божие». 14 И воинства небесные следовали за Ним на конях белых, облеченные в виссон белый и чистый.
Третья строфа характеризует Иисуса Христа как военачальника в сопровождении своего воинства. Одежда Его обагрена кровью, не Его кровью, а кровью Его врагов. Иоанн, как всегда, берет этот образ из Ветхого Завета, он переносит описание Бога, возвращающегося после битвы, которое дано у пророка Исаии, на Иисуса Христа. «Отчего же одеяние Твое красно, и ризы у Тебя, как у топтавшего в точиле? «Я топтал точило … Я топтал их во гневе Моем и попирал их в ярости Моей; кровь их брызгала на ризы Мои, и Я запятнал все одеяние Свое» (Ис 63,2-3). Картина, конечно, ужасна. Но очень характерная для Ветхого Завета. А ведь другого Священного Писания кроме того, что мы сейчас в Церкви называем Ветхий Завет, в распоряжении Иоанна еще не было. Не было того собрания книг, которое мы называем Новый Завет, тех книг, в которых, если не считать Апокалипсиса, такие страшные и жестокие описания не встречаются. В Апокалипсисе дан образ, который описывает скорее Мессию иудейских ожиданий тех далеких и жестоких времен. Вряд ли Иисус Христос претендовал на такое мессианство. Но… мы должны воспринимать подобные описания как метафоры, как «тени», – по слову Апостола Павла, – а не истину во Христе. – За Христом-Победителем на белых конях следовали воинства небесные. Это ангельские воинства, на что указывает их белое, чистое облачение в тонкий виссон.
Наконец, мы в стихе 13 встречаем удивительное имя Христа – «Слово Божие». Уже давно было замечено, что это противоречит только что сказанному, что «Он имел имя написанное, которого никто не знал, кроме Его Самого». В связи с этим многие исследователи не без оснований предполагают, что предложение «Имя Ему: «Слово Божие»» – вставка позднего редактора или переписчика текста Апокалипсиса, так называемая глосса. Это правдоподобно, так как это предложение несколько нарушает ход мысли о Победителе и Его воинстве. Но в любом случае, что может означать это Имя, написано оно самим Иоанном или его редактором? Мало вероятно, что «Слово Божие» идентично «Слову» первого стиха первой главы Евангелия от Иоанна. Ведь в Евангелии Иисус назван «Словом», Которое у Бога, и Которое есть Бог, но никогда не называется «Словом Божиим». Поэтому надо искать другое объяснение. На ум прежде всего приходит то место из книги Премудрости Соломона, где следующим образом описывается 10-я казнь египетская, то есть истребление первенцев: «Когда всё окружало тихое безмолвие и ночь в своём течении достигла средины, сошло с Небес от Царственных Престолов на средину погибельной земли Всемогущее Слово Твоё, как грозный воин. Оно несло острый меч — Неизменное Твоё Повеление и, став, наполнило всё смертью» (Прем 18,14-16). Как видим, здесь Слово Божие изображено как Воин, несущий острый меч. Все прочие предположения не отличаются большой оригинальностью и говорят примерно о том же самом. Например, называя Христа-Судию и Христа-Победителя Словом Божиим, Иоанн имел в виду, что во Христе воплощено Слово Божественной правды и Божественного Суда. Такое объяснение тем более похоже на истинное, что далее действительно говорится о том, что из уст Христа исходит острый меч – известный символ суда Божия, отделения истины ото лжи.
Строфа 4. Христос-Воитель. Слово Божие (19,15а).
15 Из уст же Его исходит острый меч, чтобы им поражать народы. Он пасет их жезлом железным;
И снова воспроизводятся образы Христа, приведенные в начале книги. Из уст Его исходят острый меч (1,16). Свой суд Иисус Христос осуществляет мечем. Но этот меч выходит из Его уст, т.е. суд осуществляется Его словом. Этот образ взят из соединения двух мест пророчества Исаии о Мессии: «И соделал уста Мои как острый меч» (Ис 49,2) и «Он будет судить бедных по правде, и дела страдальцев земли решать по истине; и жезлом уст Своих поразит землю, и духом уст Своих убьет нечестивого» (Ис 11,4). Тот же образ грядущего Царя и Судии мы находим у псалмопевца Давида: «Ты поразишь их жезлом железным; сокрушишь их, как сосуд горшечника» (Пс 2,9). Однако в переводе этого псалма на греческий язык была допущена ошибка. Вместо глагола «поразишь» был употреблен глагол «будешь пасти», что отразилось и в тексте Апокалипсиса. Но, конечно, никакой пастух никогда жезлом железным не пас свое стадо. Что касается сравнения Слова Божия с мечем, то достаточно вспомнить знаменитые слова Послания к Евреям: «Слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого» (Евр 4,12).