К подобным же результатам приводит и сравнение с другой широко распространенной в древности версией этого мифа, происходящей из Египта (Boll, F., Aus der Offenbarung Johannis. – Stoicheia 1, 1914). Здесь жена – мать богов Хатор-Изида, дитя – солнечный бог Гор, дракон – Тифон-Сет. Последний преследует Изиду. Она чудесным образом рождает солнечного бога и бежит от Тифона на сказочный плавающий остров Хемнис, где питает ребенка. Египетский Тифон имеет водную природу, что напоминает Откр 12,15, где сказано о реке, которую изрыгает дракон для того, чтобы погубить Жену. Впрочем, то же утверждает и греческий миф о Пифоне. Изида же в египетских изображениях всегда снабжена крыльями.
Египетский миф тоже обнаруживает как сходства, так и различия с Откр 12. Так в мифе спасение ребенка происходит вместе с женою, а не через восхищение к Богу, которое предполагает исполнение некоей эсхатологической задачи. Это восхищение указывает на иудейскую обработку. То, что это восхищение к Богу может быть влиянием иудейского представления о Сыне Человеческом, показывает эфиопская книга Еноха (aethHen 71). Христианская обработка непосредственно языческого мифа исключена именно тем, что восхищение Младенца тотчас после рождения несовместимо с раннехристианским взглядом на Господа Иисуса.
Обе версии мифа (греческая и египетская) обнаруживают и другое несоответствие к Откр 12: спасение жены в Апокалипсисе происходит в пустыне, а в мифах – на острове. Пустыня – тоже, скорее всего, иудейская переработка, так как для иудейского мышления пустыня всегда имела сотериологическое значение. Ведь именно через пустыню пролегает путь к земле обетованной. Принять иудейскую адаптацию того или иного языческого мифа труда не представляет, потому что таких случаев приспособления можно указать немало. А какая античная форма мифа была принята, прежде чем легла в основу иудейского источника Откр 12, греческая или египетская, решить трудно, но принципиально не так уж и важно.
В мифической истории о преследуемой жене притесняемое иудейство видело самого себя. Этот рассказ к тому же придавал людям уверенность, что Мессия уже родился. Об этом повествует иудейская легенда о Менахеме. Миф об Изиде (или Лето), которая бежит от преследований Тифона (или Пифона) стал для гонимого иудейства символом. Хотя в нем не видно прямых ссылок на Иудейскую войну или на разрушение храма, эти события могли исподволь оказать влияние на сознание иудейской диаспоры, знакомой с языческой мифологией. Подобным же образом и тайновидец Иоанн мог, со своей стороны, принять иудейский вариант мифа, так как образ преследуемой и хранимой жены помогал понять судьбу гонимой христианской Церкви. Это гонение и преследование началось именно во время написания книги Откровения. Обетование нового пришествия Христа пробуждало к тому же эсхатологическую надежду в ситуации сомнения и разочарования. Если Иоанн, независимо от иудейского источника, снабдил жену небесными чертами, то этим он хотел подчеркнуть идеальное эсхатологическое предначертание истинного народа Божия – вопреки всем внешним испытаниям, опасностям и преследованиям. Распространенный в античном мире образ небесной царицы мог при этом помочь в описании славы народа Божия, хотя отдельные черты при этом и утратили свой изначальный смысл.
Культ кесаря и его пропаганда. – Смертельная угроза христианам (13,1-18).
Гл.13 конкретизирует, что означает брань с христианами, в которую вступил дракон, низвергнутый с неба. Начинается атака на «сохраняющих заповеди Божии и имеющих свидетельство Иисуса» (12, 17). Автор изображает две демонические фигуры, которые, каждая по-своему, воплощают могущество Римской империи: зверя из моря и другого зверя из земли. То, как изображены эти звери, показывает, что враги христиан находятся в тесной связи с сатаной, от которого они получают власть. Эта связь с сатаной видна уже в первом стихе 13,1 (в критическом тексте 12,18), который, вероятно, надо читать так: не «И стал я на песке морском», а «и стал он на песке морском». Речь идет не об Иоанне, а о драконе: это дракон рассвирепел, решил вести войну с христианами, стал на песчаном морском берегу и вызвал из морской бездны своего помощника – зверя. Иоанн пишет: «И я увидел выходящего из моря зверя…». Сын Божий – Христос – спускается на землю с небес, «сын сатаны» – антихрист – поднимается на землю из бездны. При описании этого зверя из моря Иоанн опирается на видение четырех звериных царств в Дан 7,2-27. У пророка Даниила последовательно появляются: лев, медведь, барс с четырьмя головами и страшное чудовище с 10-ью рогами, которые символизируют 10 эллинистических царей. Последним из них был Антиох IV Епифан, в Библии – прообраз страшного врага Божия, антихриста и богохульника. В Откровении признаки всех 4-х зверей Даниила соединяются в одном звере из моря. Для Иоанна речь идет не о толковании хода истории, как у Даниила. Там звери обозначают последовательно сменяющие друг друга империи. Иоанн же в образе одного зверя описывает не исторический ход событий, а современную ему Римскую империю, как власть безбожную и богопротивную.
Итак, в видении речь идёт о политико-религиозной власти Imperium Romanum. Для изображения Книги Откровения характерно, что в ней римская власть описывается в метаисторических категориях. Иоанн использует древние мифологические образы и представления, чтобы прозондировать глубинное измерение земной истории. За властью Рима стоит Дракон, сатана. Империя – только некая земная представительница диавола. Оба зверя, стоящие на службе сатаны, со своей стороны, суть изначальные древние силы хаоса – Левиафан и Бегемот, которых Бог покорил в начале творения, но которые вновь появляются в конце времён как символы погибели. Левиафан обитает в бездне моря, а Бегемот на суше (ср. Ис 27, 1; эф Енох 60, 7-9; 4 Ездр 6, 49-52; сир Вар 29, 4). На таком древнем библейском фоне война, которую ведет со святыми первый зверь (13, 7; ср. уже 11, 7; 12, 17), приобретает эсхатологический, возвышающийся над земной историей характер, ибо в этой борьбе речь идёт о разрешении спора между Богом и Сатаной, между спасением и гибелью. Эта битва – восстание тех, некогда покорённых при творении сил, которые благодаря Сатане получают последний, хотя и тщетный, шанс.
Чтобы достичь максимального изобразительного эффекта, Иоанн использует не только черты из видения четырех зверей книги пророка Даниила, но и всячески подчеркивает, что зверь из моря – антихрист, пародия на Христа. Интронизация зверя (возведение его на престол) обнаруживает много параллелей к интронизации Агнца в Откр 5. Агнец получает Свою власть от Бога (5,7.12), а зверю из моря дает свою силу и великую власть дракон (13,2). Агнец (5,9) искупил Своею кровью людей «из всякого колена и языка, и народа и племени», даровав им тем самым спасение. Вот и о звере из моря говорится, что он получил «власть над всяким коленом и народом, и языком и племенем» (13,7). Но власть эту он использует на погибель людям. Как всякое создание на небе и на земле поклоняется Агнцу (5,13), так люди поклоняются и зверю (13,4). Агнец называется «как бы закланным» (5,6). И одна из голов зверя «была как бы смертельно ранена», но рана эта исцелела (13,3). Зверь из моря в качестве «антиагнца» является тем же людям, что и «Агнец». Но люди, имена которых записаны в книге жизни у Агнца, ему не подчиняются и не поклоняются (13,8).
Второй зверь, из земли (13,11-18), тоже отмечен чертами антихриста. Он полностью находится на службе у зверя из моря и озабочен тем, что воздвигает образ первого зверя, то есть его статую для поклонения. Так второй зверь символизирует тех, кто в огромной Римской империи занимался усилением и распространением культа кесаря.
Церковь при этом должна остаться верной себе перед лицом разрушительной стратегии двух зверей. Она должна знать, что усилиям сатанинской власти зверя из моря положен предел, срок в 42 месяца, который символизирует эсхатологический период гонений (13, 5; ср. Дан 7, 25; 12, 7). Речь при этом идет, прежде всего, о настоящем времени Церкви, времени владычества зверя из моря. Однако взор автора простирается далее: он видит начало той «годины искушения», которая захватит всю землю, чтобы совратить её жителей (3, 10). Поэтому в ст.8 он оставляет прошедшее время, характерное для стиля видений, и пророчествует о всеобщем отпадении в поклонение безбожной власти Римской империи. Увещание стт.9-10 тоже переступает границы уже наличной угрозы Церкви и заставляет считаться с тотальным преследованием. Но особенно на грядущую опасность указывают стт.15-17. Никто не сможет избежать этой опасности. И причина ее в предстоящих действиях одной из голов зверя, которая символизирует легендарную личность «Нерона воскресшего» (ст.3; ср. стт.8.12.14). Об этой фигуре мы еще будем много говорить.
Беседа № 27.
Зверь из моря – Римская империя на службе сатаны (13,1-10).
1 И стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на рогах его было десять диадим, а на головах его имена богохульные. 2 Зверь, которого я видел, был подобен барсу; ноги у него — как у медведя, а пасть у него — как пасть у льва; и дал ему дракон силу свою и престол свой и великую власть. 3 И видел я, что одна из голов его как бы смертельно была ранена, но эта смертельная рана исцелела. И дивилась вся земля, следя за зверем, и поклонились дракону, который дал власть зверю, 4 и поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему? и кто может сразиться с ним?