Если говорить о «юмористическом становлении» социальных символов и индивидов, то мы имеем дело с последней фазой демократической революции. Если она будет характеризоваться постепенным искоренением всех форм иерархии и начнет создавать общество, непохожее ни на что другое, без высоты и глубины, то юмористический процесс, который заставляет окончательно утрачивать свою величественность институты, группы и отдельных индивидов, расширяет светские задачи, стоящие перед демократическим модернизмом, хотя бы с помощью иных, чем эгалитарная идеология, средств. С наступлением эры юмора, который сокращает дистанции, социум становится окончательно адекватным самому себе; ничто больше не вызывает к себе почтение; чувство превосходства растворилось во всеобщей разнузданности. Социум снова приходит в себя, утверждая свою автономию в соответствии с сущностью демократических предначертаний. Однако в то же время юмористическая и персонализированная эра придает столь неожиданные особенности эгалитарному режиму с его механизмами, что стоит задаться вопросом, не оказались ли мы уже в своего рода «постэгалитарном» обществе. Общество, которое благодаря работе механизмов равноправия обречено на обустройство без разнообразия и непохожести на остальные, находится в процессе превращения других индивидов в совершенно незнакомые существа, в настоящих психованных мутантов. Общество, основанное на принципе абсолютной ценности каждой личности, — это то самое общество, члены которого склонны видеть друг в
243
друге несостоятельных или смешных зомби; общест-во, в котором утверждается право всех индивидов на социальное признание, является одновременно таким обществом, где индивиды перестают признавать себя такими же, какими они были всегда, вследствие гипертрофированного самомнения. Чем более развито эгалитарное сознание, тем активнее деление общества на меньшинства и тем более странный и забавный характер приобретают отношения между людьми. Нам приходится все чаще констатировать «идеологическое» равноправие и в то же время наблюдать рост психической гетерогенности. На смену героической и универсалистской фазе всеобщего равенства, даже ограниченного заметными классовыми противоречиями, приходит юмористическая и пар-тикуляристская фаза демократии, когда равноправие насмехается над равенством.
Микротехника и порносекс
Детальнейшее расслоение общества появляется одновременно с новой технологической тенденцией к «легкой жизни»: ответом на гиперперсонализацию индивидов и групп стал курс на миниатюризацию техники, которая теперь доступна все более широким кругам населения. Уже давно замечены смешные аспекты современных технологических новшеств, изобилие аксессуаров и запасных частей, отклонения от надлежащего режима работы (вспомним, к примеру, фильмы Ж. Тати); однако в эпоху hi-fi, видео, микрочипов, появилось новое измерение, оставившее далеко позади себя смешные «бесполезные» устройства. В настоящее время страх с примесью юмора вызван не беспричинным увеличением размеров изделий, а технологиями, уменьшающими их. Изделия становят-
244
ся все миниатюрнее: Ultra Compact Machine,1 словно люди сами превратились в некие приспособления в результате дестандартизации. Технологические новинки вызывают смех из-за своей «компактности», из-за их крошечных размеров: минисхема, микротелевизор, портативное радио, миниатюрные электронные игры, карманный калькулятор. Забавный эффект создается тем, что самые маленькие устройства выполняют самую сложную работу; бесконечный процесс миниатюризации вызывает у профана восхищение, смех и восторг. Появились сверхминиатюрные приборы: электронная ручка, минипереводчик, реагирующий на голос, телевизор, вмонтированный в часы-браслет, flat-TV. При этом перегибе миниатюризации функциональное и игровое начала распределяются неожиданным образом: второе поколение gadgets (судя по всему, этот термин стал неточным), не только осуществляет декоративные функции, но и с лихвой выполняет задачи многофункциональных механизмов. В настоящее время роботы, микрокалькуляторы эффективны, «умны», экономичны: с помощью персонального компьютера формируется бюджет, составляется меню в зависимости от времени года и вкусов членов семьи, заменяется baby sitter,2 вызываются полиция или пожарные, если появляется такая необходимость. Гротесково-сюрреалистический комизм приспособлений уступил мягкому варианту science fiction,3 С насмешками покончено: в условиях миниатюризации средств информации комическая, сторона изделий отступила на задний план, когда игра стала целью точных технологий (видеоигры); small is beautiful;4 эле-
1 Сверхкомпактная машина — англ.
2 Няня — англ.
3 Научная фантастика — англ.
4 Маленькое значит красивое
245
англ.
мент комизма в технических изделиях утонул в море микропроцессоров. Пожалуй, у нас будет все меньше возможностей острить по поводу новинок техники, именно она с некоторых пор взяла на себя эту задачу: в Японии имеются домашние роботы с человеческой внешностью, запрограммированные как настоящие мамы, главным образом для того, чтобы смеяться и смешить.
Технология становится порнографической: товар и секс, по сути, вступили в один и тот же бесконечный цикл сложных манипуляций, демонстраций и умелых действий, дистанционного управления, соединений и коммутаций цепей, «нежных прикосновений», произвольных сочетаний программ, визуальных наблюдений. Именно это мешает тому, чтобы к порно относились вполне серьезно. На ее высшей стадии порнография забавна, массовая эротика превращается в пародию на секс. Кто удержится от смеха, попав в секс-шоп или на просмотр известного рода фильма? После того как пройден определенный порог, «технологический» избыток становится смешным. Вызывает смех то, что за пределом удовольствия можно нарушить приличия или позволить себе расслабиться: секс-машина, секс-игра, секс «с высокой точностью исполнения» — таков вектор юмора. Порнография ликвидирует глубину эротического пространства, его связь с миром закона, крови, греха и превращает секс в технологическое представление, в совершенно hard1 и забавный спектакль.
Нарциссизм в футляре
■ч
Когда социум вступает в юмористическую фазу, возникает неонарциссизм, последнее эстетическое убежище мира, утратившего свою прежнюю систему
1 Крутой — англ.
246
ценностей. За пародийным обесцениванием социума
следует литургическая переоценка нашего «Я»: более того, юмористическое становление социума играет важную роль в возникновении нарциссизма. По мере того как социальные институты и ценности утрачивают свою серьезность, наше «Я» возвышается и становится важным объектом культа в постмодернистский период. Чем можно сегодня серьезно заниматься, если не собственным психическим и физическим равновесием? Когда ритуалы, обычаи и традиции агонизируют, когда все превращается в пародию, усиливается интерес к нарциссизму, которому еще можно оказывать какое-то уважение. О «иси»-ритуале, о строгой кодификации сеансов психотерапии, об ауре и т. д. сказано все; было замечено, что в настоящее время даже спорт — хотя он гибкий и независимый — оказался втянутым в орбиту нарциссизма. Известно о стремительном развитии разных видов спорта, особенно индивидуальных;1 еще более любопытно отметить развитие так называемых свободных занятий спортом, без участия в состязаниях, вне всяких организаций, вдали от стадионов и гимнастических залов. Джоггинг, велосипед, ходьба на лыжах, катание на роликах, спортивная ходьба, коньки, виндсерфинг, — в этих видах спорта требуется меньше стараний, силы,
1 «Во Франции число зарегистрированных теннисистов увеличилось с 50 000 в 1950-м до 125000 в 1968 году, а в 1977-м достигло 500 000, то есть выросло в четыре раза почти за 8 лет. Количество членов лыжных спортивных обществ утроилось с 1958 по 1978 год, достигнув 600 000. Однако количество футболистов остается, по сути, стабильным (около 1300 000), как и регбистов (147 000). Наблюдается интерес к. индивидуальным популярным видам спорта. За 10 лет число дзюдоистов утроилось, их было 200 000 в 1966-м и 600 000 в 197? году. Если проанализировать эволюцию спорта с 1973 года, то мы заметим, что силовые виды спорта повсюду отступают на задний план» {Котта А. Играющее общество (Cotta A, La Societe ludique. Grasset, 1980. P. 102—103)).
247
ш:
сноровки, чем хорошей формы и здоровья, свободы и изящества движений, наслаждения своим телом. Удовольствие, получаемое от спорта, удваивается удовольствием от знания техники: чтобы проверить свои возможности, нужно быть в курсе всех новинок, приобретать и осваивать самые мудреные технические средства, регулярно обновлять свою материальную базу. Нарцисс теперь в упряжке. Хотя он делает спортивные кадры более гибкими, проповедует «открытый» спорт, процесс персонализации лишь поверхностно облагородил спорт; зато, становясь достоянием все более широких кругов, он превратился во все более захватывающее священнодействие для противников юмористического взгляда на вещи. Ни с собственным телом, ни со здоровьем не шутят. Спорт превратился в труд, в своего рода капиталовложение, которым следует управлять методически, скрупулезно, «профессионально». Юмористический процесс берет реванш, мобилизуя и наполняя пылкой страстью индивида-спортсмена, гальванизируя всю его энергию каждые шесть месяцев или два года. И тогда его захватывает новое увлечение: после велосипеда он занимается виндсерфингом и с такой же серьезностью делает его новым предметом поклонения.
Некоторые места могут служить чистым символом эпохи благодаря конденсации и объединению ее характерных особенностей. Таков «Палас», где открыто разворачивается юмористический процесс и нарциссизм. Неонарциссизм молодежи, больше озабоченной тем, чтобы наэлектролизовать себя, ощутить собственное тело во время танца, чем пообщаться друг с другом. Это хорошо известно. Да, о необыкновенном умении «Паласа» отвлекать молодежь, захватывать пространство: кабаре заменяет надоевший театр, на обшарпанный вид здания не обращают внимания, зато здесь самая современная аудиовизуальная тех-