Несомненно, что люди между Одером и Рейном – это в своем большинстве немцы; вместе с том по мере того, как проект германского единства принимал все более четкие очертания, вое больше обращали на себя внимание ментальные и культурные различия и несоответствия их жизненных миров. Они проявляются во многом: в отношении к работе; вещам, времени и т.д.; в том, как западные и восточные немцы оценивают себя и друг друга.
Культурные и ментальные различия между западными и восточными немцами питаются тремя источниками. Во-первых, за 40 лет самостоятельной государственности накоплен разный политический, духовный и культурный опыт. Для восточных немцев важными, хотя отнюдь не единственными его символами были Берлинская стена, государство-опекун, «внутренняя эмиграция», уравнительное общество дефицита. Во-вторых, разделенность немецкого народа на два государства стала социальной разделенностью, превратившей ГДР в страну, «маленьких людей». Соответствующие форма жизни и ценностные представления накладывали свой отпечаток на будни ГДР и в значительной мере служили скрепляющими социокуаьтурными элементами.
В-третьих, в отличие от западных немцев, восточные стали действующими лицами и жертвами двойного краха - своего государства и своей общественной системы. В германское единство они вступили как политически «поляризованная частичная нация» с определенными психологическими столкновениями и большими надеждами.
В социологии, публицистике на уровне обыденного сознания высказываются противоположные мнения относительно масштабов общности или различий и несоответствий между жизненными и ценностными мирами, поведенческими стереотипами и стратегиями после 40 лет различной государственности. Преобладающими объявляются то общность, то различия, причем со ссылкой на одни и те же данные.
Восточные немца обычно считаются «более немецкими» и более консервативными немцами, не затронутыми вообще или затронутыми лить весьма относительно происшедшей в Западной Европе сменой ценностей. Однако то духовное «приданое», с которым они вступили в единую Германию, оценивается сейчас по-разному: как выражение задержки развития, которое бесследно исчезнет, когда Восток Германии приобщится к современным качествам Запада; как заряд взрывчатки, угроза существующему в старых федеральных землях гражданскому обществу; как ступень развития в принципе одной и той же ментальной конституции немецкого народа... Наконец, не одинаково видится то, насколько стабильны и живучи характерные особенности восточных немцев, которые отличает их от западных, и каковы возможностиих воспроизводства и заключенные в них опасности. Поэтому вопрос о свойствах, контурах и «перспективах восточно- или западногерманской ментальности и идентичности не столько имеет ностальгический смысл или основу»7 сколько касается конфликтного потенциала, заложенного в германском единстве.
Международные аспекты объединения.
В разные года много писалась об американо-европейских отношениях и немецкой внешней политике, проблеме нераспространения ядерного оружия ж региональных конфликтах, о военной стратегии Н1ТО и взаимоотношениях между Западом и Востоком. Образование единой Германии предстает по мнению многих ученых реализацией стратегических установок двух государств – ФРГ и США. Достижение немецкого единства последовательно оставалось целью внешней политики официального Бонна.
Правящие круги ФРГ в срочном порядке занялись разработкой программ, которая устранила бы у соседних государств опасения относительно преобладания мощи - политической, экономической и военной – Германии после объединения, обеспечила сохранение страж в западных структурах, исключила бы какие-либо ограничения немецкого суверенитета. В ее рамках следовало также предложить механизм международного урегулирования оставшихся открытыми после второй мировой войны вопросов, избежав созыва мировой конференции. Политики утверждали, что объединение должно было сопровождаться активизацией западноевропейской интеграционной политики, создание общеевропейских структур сотрудничества и т.д.
Сравнивая нынешнее объединение Германии с аналогичным процессом, осуществленным в 1871 г. Бисмарком «железом и кровью», ученые справедливо отмечают мирный характер принципиальной ревизииполитической карты Европы в наши дни.
Энергичные действия Бонна во имя объединения страны на западных условиях, без жертв и уступок востоку можно было предсказать заранее, ибо они полностью соответствовали долгосрочным падевым установкам федеративной Республики и ее политической практике.
Иначе обстояло дело с оценкой стратегии ОНА в отношении немецкого объединения. Отдельные специалисты в нашей стране и за рубежом полагали, что появление новой сверхдержавы противоречило интересам Вашингтона, который не мог не тормозить процесс объединения и в конечном итоге принял его как малоприятную новость. Многие специалисты показывали, какую роль отводила американская администрация объединению Германии в своей глобальной стратегии, и как она реализовывала ее в канун 90-х годов.
Увидев в конце октября-ноября 1989 года возможность «наконец-то внедрить американские ценности в Европе и успешно завершить борьбу против нашего экспансионизма и гегемонии Москвы в Центральной и Восточной Европе послевоенного времени», США содействовали возрождению единой Германии, вписав его в процесс создания «объединенной и свободной Европы».
В числе международных вопросов, подлежавших урегулированию в процессе объединения, был военно-политический статус Германии, границы и права четырех держав-победительниц в минувшей войне. Первый из них обрел огромную важность для всех участников дискуссий. Запад настаивал на том, чтобы единая Германия оставалась членом Североатлантического союза. В процессе переговоров шел поиск условий, при которых наша страна сочла бы для себя приемлемым вывод своих войск (вооруженных сил) с территории ГДР и передвижение далеко на восток линии разграничения с войсками НАТО. Предусматривался также, вывод до конца 1994г. российских войск о территории бывшей ГДР. после чего восточные земли в части, касающейся размещения немецких вооруженных сил, не будут отличаться от других земель. ФРГ.
Объединение сопровождалось провозглашением полного суверенитета Германии и прекращением прав четырех держав, однако западные участники договоренностей исходили из того, что вооруженные силы США, Великобритании и Франции будут оставаться в Берлине и ФРТ. Многих мучил вопрос: какой будет внешняя политика Германии, как отразиться на ней возросшая немецкая мощь. Руководители признавали, что объединение «создало страну, уже не являющуюся в соответствии с общепринятыми критериями членом группы «средних» государств, – типа Великобритании, Франции, Италии, – к которым федеративная республика до сих пор принадлежала»8. Так стала ли она сверхдержавой - в Европе, в мире?
Во внешнеполитических приоритетах Германии на первый план поставлена ее европейская политика, анализируя которую, многие ученые пришли к выводу: объединение привело к дальнейшему развитию западноевропейского интеграционного процесса; в новых условиях подошла к концу «щадящая суверенитет фаза мягкой интеграции Сообщества»,9 когда государства, стремившиеся сдерживать и контролировать объединенную Германию, должны были сами отказаться от собственной самостоятельности; центром тяжести немецкой политики должно стать дальнейшее развитие процесса СБСЕ, особенно в обстановке кризисного развития в бывших соцстранах; и т.д. Распад СССР, появление на политической карте мира группы независимых государств, возникших на его территории и нередко соперничающих между собой, породили трудную, непредсказуемую международную ситуацию, с учетом которой Бонн корректировал бы свой курс на мировой арене. Облик германо-российских отношений,их место в европейских делах прежде всего зависят от стабилизации экономики нашей страны.
Исследования ученых, политиков, экономистов, занимавшихся международными аспектами объединения Германии, в очередной раз напомнили, что успеха достигает государство, не только ясно сознающее свои стратегические цели, но и последовательно, энергично добивающееся их осуществления.
1.1.2. Внешнеэкономические связи Германии и России.
Процессы рыночного преобразования экономики в Германии - стране, которая традиционно считается у нас примеров высокой эффективности и рациональности - разительно напоминает нашу российскую картину. Очевидно, делоне в большей или меньшей «решительности» или «беспомощности», «одаренности» или «бездарности», «неподкупности» или «коррумпированности» конкретных реформаторов. Видимо, имеются общие черта переходной экономики, «встроенные механизмы», роковым образом снижающие эффективность реформ.
Надо особое внимание обращать на исключительные обстоятельства восточногерманской трансформации. То, что она произошла в форме воссоединения, означает, что рыночные преобразования в бывшей ГДР в основном финансировались извне.
Кроме того, важен и институционально-политический аспект воссоединения: страна получила социально-экономические и политические формы организации общества - сразу и в «готовом виде». Опыт последних лет в России свидетельствует, что способ «проб и ошибок» на этом пути приводит к задержке реформ и в, целом означает огромные неэффективные затраты: косвенно отвлекает львиную долю инвестиционных ресурсов страны, напрямую расшатывает финансы государства.
При всей специфичности восточногерманского опыта трансформации, выявляют определенный набор черт, общих всем странам бывшего «соцлагеря»10, в том числе и бывшей ГДР: неэффективные институты, оказывающие дестабилизирующее воздействие на предприятия, неэффективные стимулы к труду, подавляющие производительность; нехватка эффективной технологии; спад производства и т.д.