Сказано сделано. По военному оценив обстановку, пришли к выводу, что шансы найти в миллионном городе этого лейтенанта, который наверняка затаился, невелики, а возможности провести экскурсию по Берлину больше не представится. После короткого инструктажа и сборов выехали. В дорогу естественно взяли домашнюю закуску с водкой и пивом. На половине пути старший машины Олейников с криком: «Вы уже без меня начали пить сволочи!» сделал привал. Как известно пьянка, организованная начальником, называется мероприятием. Так вот после мероприятия двинули дальше на Берлин. Через час езды остановились освободиться от пива на обочине. Олейников, как истинный разведчик, достал карту и пошел на рекогносцировку метров за 50 от машины к высокому трехметровому забору из сетки рабицы, заодно и отлить. Сделав все дела, он пришел и сообщил нам, что мы находимся на юго-западной окраине Берлина, я ему ответил, что вот теперь западные спецслужбы через камеры наблюдения уже изучают не только его красное лицо и красную фуражку, но и как своими недружественными действиями он оскорбил государственную границу с ФРГ. Наверняка гадают, что тут делает советский подполковник, да еще и с картой, наверное что-то замышляет или заблудился. Приехали в Берлин без происшествий, первую ночь переночевали в нашей образцовой мотострелковой бригаде, тогда еще один батальон бригады охранял тюрьму в Шпандау с единственным нацистским преступником Гессом. На следующий день нам определи место в советской гостинице предместья Карл-хост рядом с историческим зданием, где маршал Жуков принимал капитуляцию фашистской Германии. Там был музей, познакомились мы с администрацией музея. Работники музея - русские (советские). Они провели для нас экскурсию по залу, где был подписан акт капитуляции. Очереди из немцев в этот музей не наблюдал, а сейчас существует ли он, не знаю.
Следуя инструкциям, связались с комендатурой и местной полицией, передали им фото нашего беглеца, а вечером решили посетить ресторан «Медведь» называемый немцами русским. Через два часа посещения этого заведения наши скудные финансовые запасы уменьшились в два раза, а гражданина Скитева или похожего на него, естественно не обнаружили. После этого наш разведчик принял мудрое решение: сгонял быстро к своему однокурснику- командиру разведбата в Потсдам, привез несколько ящиков сухого пайка и сказал: «Хватит дурить, деньги тратить экономно, только на хлеб и водку, иначе не продержимся, неизвестно когда нас заменят».
Так и зажили. Побывали у Бранденбургских ворот, сделали фото на фоне рейхстага, побродили по залам дворца прусских королей в предместье Потсдама в парке Сан-Суси. В Трептов-парке, положили цветы к памятнику. Памятник и сама композиция парка впечатляет – достойная память нашим отцам и дедам, завершившим войну в Берлине. Если кто будет в этих местах, советую посетить.
Заехали Берлинский зоопарк, зоопарк огромный, обошли за пол-дня, но следов «дикого» лейтенанта не нашли. Благо в то время бензина было, хоть залейся, заправляли машину по чек-требованию в бригаде, без вопросов. Получалась такая картина: по улицам Берлина целыми днями разъезжала наша военная радиостанция с четырьмя молодыми людьми внутри машины, пугая местное население. Периодически молодые люди забегали в магазин за пивом и показывали фотографии полиции.
А в частях дивизии тоже были созданы поисковые группы и отправлены в разные города ГДР (Магдебург, Дрезден, Бург, Ратенов и др.). Штаб превратился в бюро путешествий и экскурсий. Жены поисковиков через две недели стали роптать - мужья звонят, требуют передать деньги, (пить не на что!) командировочные им естественно не платят, а сами они неизвестно чем занимаются.
Вот так я посетил Берлин и посмотрел достопримечательности города за счет Министерства Обороны. Через неделю «поисков», меня и еще двух офицеров заменили - нужно было готовиться к очередным учениям.
Поиски продолжались еще месяца два, потом немного утихли, я уехал в Забайкалье и из письма узнал, что нашла немецкая полиция нашего сбежавшего коммерсанта. Жил он в Берлине с немкой. После объявления в местной газете его фотографий, добрые немецкие соседи сообщили о нем полиции. Был суд - дали ему за все злодеяния, включая дезертирство и спекуляцию, семь лет. Вот такие были законы. Как говорил Папанов в фильме «Берегись автомобиля»: «Тебя посодют, а ты не воруй!»
* * *
Другая история, которую хочу рассказать, произошла в Забайкалье, куда меня наши кадровые органы направили из ГСВГ. Пос. Билютуй штаб 19 укрепленного района, место незабываемое. 100км от Борзи , 30км от китайской границы, кругом выжженные солнцем сопки, пыль, жара, и грунтовые дороги. Контраст с благополучной ГДР разительный, как в службе, так и в жизни. В то «перестроечное» время и в средней полосе России не было изобилия, а там, в забытом краю, в магазине из продуктов картофель сухой, молоко сухое, лук сухой и сухое печенье, хлеб и то был не всегда. Дочь у меня ходила в школу в военном городке в пятый класс. В классе из детей образовалась инициативная группа, которая настрочила жалостливое письмо главному демократу М.С. Горбачеву о здешних условиях жизни, и половина класса письмо подписала. Узнал я об этом письме от командира где-то через полмесяца в нелестных выражениях. До Горбачева письмо естественно не дошло, но командующий округом его прочитал и направил комиссию с начальником штаба округа для проверки так сказать службы и бытовых условий. Какие здесь условия - он увидел лично, и стал гонять вертолет за продуктами. Привезли арбузы вьетнамские (был февраль месяц!), свежие огурцы, кофе, курей, колбасу и т.д.
Потом на общем собрании женщины гарнизона говорили начальнику штаба: «Вы к нам чаще приезжайте, глядишь, тогда и у нас жизнь наладится».
Как я ранее говорил, направили меня кадровые органы на равнозначную должность помощником начальника инженерной службы. В подчинении службы была инженерно-саперная рота из пяти взводов. Где-то в январе 1989 г. пришла в часть разнарядка - направить солдат, сержантов, имеющих средне-техническое образование и отслуживших год в школу прапорщиков. От саперной роты откомандировали мы мл. сержанта Унгуряну (молдаванина). По всем показателям он подходил, и хотя рвения к службе не проявлял, зато проявил желание ехать учиться в Читу. В то время уже началось сокращение Вооруженных Сил, престиж военных падал, у нас тоже начались сокращения, укрепрайон преобразовывали в пулеметно-артиллерийский полк. В общем, все были довольны, что выполнили разнарядку и нашли кандидата.
Прошло время. Весной этого же года приехал этот Унгуряну в часть, прибыл в штаб, доложил о прибытии командиру и начальнику отдела кадров. Командир направил его ко мне и определил на должность начальника инженерного склада. В первой беседе спрашиваю его, почему в такой странной форме: куртка, бушлат без знаков различия и где его документы.
На что получил объяснение, что в школе прапорщиков был ускоренный выпуск, поэтому форму должны выдавать в частях по месту службы, а документы и личное дело скоро придут служебной почтой в штаб части. В то время даже в военных училищах практиковались досрочные выпуски, и это уже никого не удивляло. Поскольку об этом он уже доложил нашему кадровику и это его вопрос, я больше в это не вникал, объяснил новому прапорщику его обязанности на складе, и определил время привести форму в надлежащий порядок. В то время я оставался за начальника службы, старый начальник уволился, нового еще не назначили, работы по ремонту техники хватало. На складе я заставил Унгуряну навести порядок и подготовить к отправке в ремонт электростанции, именно заставил, потому как заметил, что школа прапорщиков на него благотворно не повлияла, а сам он с большой ленцой, приходил частенько утром то с фингалом, то с перегаром. В общем, пьянки, драки в общежитии - общение с местными прапорщиками на пользу не пошло. Да и где их других взять, в Забайкалье прапорщик большая редкость. Со временем дело сдвинулось, пять электростанций я отправил в ремонт, но пришла бумага с требованием привезти на ремонтную базу в Читу недостающие комплектующие (или водку), иначе станции будут на хранении. Делать нечего, надо кого-то отправлять. Унгуряну до армии заканчивал какой-то техникум, связанный с электротехникой, он комплектовал электростанции для отправки в ремонт, ему и ехать. Уезжать он, правда, не хотел, сетовал, что ему деньги полностью не выплачивают, так как документы еще не пришли, не знает, что делать на базе. Но ничего, провели беседу, укомплектовали его, проверили внешний вид (обмундирование он все получил на складе), проинструктировали и отправили в Читу.
Проходит 4 дня – ни слуху, ни духу, не едет и не звонит.
Звоню на ремонтную базу интересуюсь, был ли у них такой товарищ, говорят был, уехал два дня назад, значит загулял с кем-то сволочь и устроил себе отпуск. На десятый день звонок из Читинской комендатуры начальнику штаба, спрашивают, когда вы заберете своего младшего сержанта Унгуряну из каземата. На вопрос кто его разжаловал, отвечают, что прапорщиком он никогда не был. Задержал его в Чите патруль из той же школы прапорщиков. Нарочно не придумаешь: идет патруль, в патруле ребята курсанты из того же подразделения, где он учился, и в центре Читы выруливает им навстречу Унгуряну в новой форме прапорщика, да еще придурок не поприветствовал старшего патруля. Старший естественно остановил его, а ребята обалдели просто и говорят старшему: «Так его три недели назад отчислили и отправили обратно в часть, а он уже прапорщик». В общем раскусили и повязали бедолагу.
Дальше белая полоса жизни у него закончилась. Командир, узнав о таком обмане, пришел в ярость, разжаловал Унгуряну до рядового и властью командира укрепрайона посадил в узилище на 15 суток. Проблемы возникли и у новых товарищей Унгуряну, у которых он, будучи «прапорщиком», назанимал кучу денег, обещая, что скоро отдаст с первой получки, а также у начальника вещевой службы , который выдал полный комплект обмундирования новому «прапорщику», включая парадную форму. Как этого военного Остапа Бендера-Унгуряну увольняли и рассчитывали, уже не знаю, так как в связи с реорганизацией я перевелся в дивизию, а потом уехал в новое веселое место Досатуй. Об этом можно написать другую историю.